Борис Кагарлицкий - Варварство, социализм или... Страница 7

Капиталисты, со своей стороны, всегда стремились, по мнению Иммануила Валлерстайна и его единомышленников, заменять слишком хорошо организованных и слишком много требующих рабочих неприхотливой полудеревенской, полупролетарской рабочей силой. Это приносило частичный успех, однако, в конечном счёте, результатом становилось вовлечение в ряды наёмных работников новых слоёв трудящихся, которые с течением времени тоже становились организованными и требовательными. Так происходило постоянное расширение пролетариата, прираставшего всё новыми полупролетарскими слоями. К концу XX века начала ощущаться ограниченность резервуара деревенской рабочей силы. Это значит, по Валлерстайну, что в скором времени капиталистам будет некем размывать организованные ряды пролетариата. Это будет серьёзнейшим вызовом для капиталистов и, возможно, началом конца капиталистической системы[33]. В таких условиях общеклассовый интерес капиталистов очевиден — задержать рост пролетариата, втягивание полупролетарских элементов в пролетариат. А если возможно, то даже повернуть этот процесс вспять, осуществить частичную по-лупролетаризацию пролетариата, в том числе — и квалифицированного. Как мы видим, именно это и происходит, в форме деиндустриализации, роста сферы услуг, неформальной экономики и т. п.

Разрушение производительных сил, созданных самим же капитализмом на предыдущих этапах его развития, подрыв ранее сложившихся общественных отношений, форм социальной общности — вот в чём главный общеклассовый интерес капиталистов сегодня. Регресс становится преобладающей тенденцией капиталистического развития. При этом деградация капиталистического общества оказывается, парадоксальным образом, и деградацией того класса, который должен был бы стать его могильщиком (в XX веке, как известно, это даже почти получилось). Теперь же пролетариат становится более слабым, менее организованным, говоря короче — более полупролетарским.

Во всяком случае, таковы тенденции, преобладающие в мировом капитализме последних тридцати лет.

Способен ли капитализм выйти на новый виток прогрессивного развития? Абстрактно говоря, в этом нет ничего невероятного. Если вспомнить теорию длинных волн, восходящую к работам Кондратьева, то можно сказать, что перед нами не что иное, как длинная понижательная волна, на смену которой придёт, рано или поздно, волна повышательная. Но проблема в том, что, в отличие от короткого цикла, смена длинных волн капиталистической экономики не происходит автоматически. Точнее говоря, любая повышательная волна рано или поздно сменялась понижательной под действием своей внутренней логики развития. Но для того, чтобы повышательная волна пришла на смену понижательной, внутренней логики мало. Из истории известно, что эти переходы происходили через социально-политические потрясения, притом тем более масштабные и катастрофические, чем большего развития достигал сам капитализм. Можно сказать, что длинные волны роста заканчиваются кризисом перепроизводства, так же как и периоды роста в коротком цикле; только кризисы, завершающие длинную волну, на порядок мощнее, и до основания потрясают всё общественное здание.

Почву для «золотого века» 1940-1970-х годов расчистили Великая депрессия 1930-х и Вторая мировая война. Эти потрясения омолодили капитализм, но они могли его и убить.

Вполне понятно, что после этого правящие круги капиталистических стран стремятся избегать острых и глубоких, системных кризисов, смягчать их и оттягивать. Именно это они делают и сегодня.

Решительное преодоление хронического кризиса, избавление от создаваемого им общего депрессивного фона потребовало бы, вероятно, масштабного разрушения «избыточного» производства в развитых капиталистических странах, и перемещения центра мировой капиталистической системы в Восточную Азию. Однако размах борьбы, неизбежной при реализации этого сценария, поставил бы под вопрос само дальнейшее выживание как капитализма, так и всего человечества в целом. Готовности к такого рода решительной, в том числе вооружённой борьбе, мы сейчас не наблюдаем ни со стороны стран старого капиталистического центра, ни со стороны потенциального претендента на гегемонию. Пока они предпочитают находить модус вивенди в рамках существующего экономического порядка, хотя поддерживать этот порядок становится всё труднее.

Предсказать, как конкретно будут развиваться события в течение ближайших двадцати, тридцати, тем более пятидесяти лет, очень сложно. Тем не менее, возможно кое-что понять в будущем, остановившись на максимально долгосрочных тенденциях развития. Прежде всего, это тенденции в сфере взаимодействия человечества с окружающей средой. Соотношение капитализма с экологией будет оказывать сильное воздействие на развитие человеческого общества в XXI веке.

Экологические проблемы с каждым десятилетием привлекают всё большее общественное внимание. В последнее время о них говорят, чаще всего, в связи с ожидаемыми, а отчасти уже происходящими изменениями климата. Изменение климата — это действительно важный вопрос. Однако проблемы отношения человечества с окружающей средой отнюдь к нему не сводятся. Не менее, а в определённом смысле и более важную проблему представляет возможное исчерпание природных ресурсов, в том числе — полезных ископаемых.

Наиболее известным аспектом проблемы исчерпания полезных ископаемых является проблема так называемого «пика нефти».

Концепция «пика нефти», впервые выдвинутая в середине XX века американским геологом М.К. Хаббертом применительно к добыче нефти в США, предполагала, что уровень добычи нефти в определённый момент достигает пределов возрастания, после чего начинает неотвратимо и неуклонно сокращаться. Важнейшим подтверждением идеи Хабберта стало то, что он спрогнозировал пик добычи нефти в США на рубеж 1960-1970-х годов, и этот прогноз сбылся. Механизм, определяющий подобную траекторию, сводится, в общем, к тому, что, во-первых, чем более истощено какое-либо месторождение, тем труднее продолжать там добычу нефти, и, во-вторых, что наиболее богатые и удобные к разработке месторождения исчерпываются, естественно, в первую очередь. После США концепция «пика нефти» подтвердилась на целом ряде других стран. Вопрос о пике нефти в мировом масштабе ещё остаётся открытым.

Эксперты спорят о том, наступил ли уже мировой пик нефти или нет. Однако открытие новых месторождений достигло своего пика ещё в 1960-е годы[34] и с тех пор неуклонно сокращается. Пик добычи в таких условиях — лишь вопрос времени. Пессимисты полагают, что он уже достигнут примерно в 2005–2008 гг., оптимисты, в том числе официальное Международное энергетическое агентство, относят его к 2020-м годам. Вслед за ним последует пик газа и пик угля. О сроках, опять же, можно спорить. Но общую тенденцию повышения издержек (не только в стоимостном, но и в натуральном выражении, т. е. большая энергоёмкость, материалоёмкость и т. д., добывающей отрасли) при добыче топливных полезных ископаемых, также как и всё большего количества других невосполнимых ресурсов, оспорить трудно[35].

Методологически концепция «пика» применима к любым полезным ископаемым. Так, в некоторых исследованиях показывается, что на горизонте маячит пик добычи большинства металлов и других полезных ископаемых[36]. Однако и один только (значительно более близкий) пик добычи топливных полезных ископаемых, прежде всего нефти, означает, что современная энергетическая система, основанная на их использовании более чем на 80 %, оказывается перед серьёзнейшим вызовом.

Хотелось бы подчеркнуть, что речь идёт не только и не столько об «апокалиптическом» сценарии их полного исчерпания. Само по себе повышение издержек при их производстве неизбежно будет тяжёлым ударом по мировой экономике. Ударом, который отнюдь не компенсируется совершенствованием технологий, энергосбережением и т. д.

Совершенствование технологий, конечно, вполне реально. Точно также бесспорно, что их развитие позволяет переходить к более эффективному и, тем самым, к более экономному использованию топлива. Однако если мы посмотрим на то, как в реальности сочеталось повышение эффективности использования, например, топлива, и объёмы его потребления, то увидим, что рост потребления значительно превосходил повышение эффективности использования.

«Следует отметить, что огромное увеличение потребления топлива произошло несмотря, а, вероятно, даже благодаря огромному повышению эффективности преобразования топлива в энергию. Иначе говоря, повышение эффективности не приводит к сокращению потребления топлива. Происходит ровно обратное: резко сокращаются цены, а спрос ещё более резко увеличивается»[37].