Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №11 от 13.03.2012 Страница 8

— Как Вы относитесь к истерии вокруг столичных митингов по поводу нечестных выборов?

— Дело в том, что я сам участвовал в митинге на Болотной площади. Там были разные люди. Могу сказать, что большая проблема заключается как раз в том, что левые разобщены, имеют различные платформы и не могут сорганизоваться.

— Считаете ли Вы, что главный вопрос — в подсчете голосов, или дело все-таки в самой политической системе?

— Дело в политической системе. Большинство тех, кто организовал эти митинги, — из старой либеральной оппозиции, и они всего лишь пытаются вернуть себе «место под солнцем». Ведь почти все из них когда-то были с этого «места» смещены. Что касается моего отношения к самим митингам — я рад, что низовая активность просыпается. В паре митингов я сам участвовал, но дальше участвовать не хочу, потому что крики и лозунги типа «Путин — вор!» совершенно не отражают необходимости изменения политической и экономической системы. Вот когда сами трудящиеся смогут выработать свою точку зрения на изменение этой системы, когда будет чёткое представление, как добиваться выполнения требований рабочих страны, а не очередной группки, после выборов которой через полгода можно будет опять выходить на улицы и кричать, что вор уже не Путин, а Немцов или кто-то иной, — тогда можно будет о чем-то говорить. Система сегодня устроена так, что тот, кто придет на место Путина, будет точно таким же. Так что либералы действовали чисто в своих собственных интересах. Выборы прошли — ну да, они добились этими выплесками какой-то нужной им либерализации законодательства в плане регистрации партий и чего-то еще, но в корне это систему не поменяет. Все причины проблем те же, и проблемные точки тоже.

— У некоторых людей бытуют представления о том, что любые «независимые» профсоюзы рано или поздно бюрократизируются, коррумпируются и вырождаются (ФПНР в том числе). Как, по Вашему мнению, можно избежать такого вырождения?

— Прежде всего должен быть установлен постоянный контроль трудящихся над тем, что происходит в профсоюзе.

— Как Вы представляете себе будущее независимых профсоюзов в России?

— Мы будем развиваться, расти и, в конце концов, изменим эту систему.

Вопросы задавал

Иван Лещинский

ПО ТУ СТОРОНУ РЕШЕТКИ

Андрей Соколов известен не только левому движению России, но и более широким слоям общества. Хронологически это первый политзаключённый современной России, первый представитель революционной молодёжи - тогда ещё активист РКСМ(б), подвергшийся жестоким репрессиям буржуазного государства. Он был арестован ещё в 1997 году и освобождён в марте 1999-го, но затем вновь арестован в июне 2000-го... и с тех пор на свободе бывал немного. Последний раз его задержали в ночь на 12 января 2012 года. Связь Андрея с организацией давно прервалась. Однако иногда мы получаем о нём вести. Недавно мы получили статью Соколова, переданную им из изолятора, где он сейчас находится. Мы публикуем её без каких-либо оценок и комментариев.

Жизнь повторяется. Жизнь странно повторяется.

Скоро выборы. Президентские. Вокруг опять стены и решетки. Сижу на шконке возле решки. Так больше света в этом склепе. ИВС. Камера №6. Вчера был суд по продлению ареста. Еще на один месяц за решеткой. Другого и не ждал. Тех, кому подкидывают улики - под подписку не отпускают.

Но внутри только грусть. И чувства уносят на десятилетие раньше. Жизнь повторяется. Такое уже было, черт возьми. Тоже ИВС, тоже незаконный арест. Только не здесь, в Мытищах, а на Петровке 38. И тоже накануне этих чертовых президентских выборов!

Мне потом объясняли - для “профилактики”. Но тогда я этого знал. Был 2000 г. Миллениум. Тогда все мы не знали кто такой он, mr. Путин. Но те первые “выборы” я для себя не забуду. Задержание на станции “Беговой”, где я договорился о встрече (увы, телефон прослушивался) с одним из своих товарищей. Что-то насчет правозащитной деятельности по делу НРА (моя жена уже была тогда арестована). Конечно, опера ФСБ. Конечно, задержание под предлогом, что я “громко выражался нецензурной бранью”. О встрече им было известно заранее, поэтому просто скрутили, товарища оттерли (он потом и сообщил о моем аресте), а меня в наручниках быстро доставили в суд и на Петровку.

И началось.

Верхний этаж изолятора на Петровке - это “следственные” кабинеты. В которых все стулья и столы надежно привинчены к полу. Стекла в окнах - пластик. Что очень удобно - не порезаться ни поломать. От “допросов”. Все было как обычно. И сейчас, десятилетие спустя, делают так же. Знаю из рассказов сокамерников. Бьют - только бутылками с водой, иногда - резиновой дубинкой. Душат - противогазной маской, перекрывая доступ воздуха через “хобот”. Взбадривают - ударами “Мальвины” - электрошокера в виде палки, в основном в пах и икры. Так же было и тогда, в те предвыборные весенние дни. Что хотели? Да всё то же - дай показания на арестованных по делу НРА. Скажи, где прячешь оружие. Ничего нового. Я тогда был молодой и молчал как партизан.

Хотя что я им мог сказать? К тому времени я уже отсидел за Ваганьково 2 года в Лефортово. Стас Маркелов вытащил меня, сняв бредовые обвинения в “терроризме”. И занимался только правозащитной деятельностью. Политикой, а не терроризмом. И наивно верил в справедливость законов и судов.

Конечно, эти пытки в ИВС меня испугали. И после 10 суток ареста “за нецензурную брань” я тут же уехал из Москвы, подался в бега. Ведь о таких “допросах” я только в книжках Маркеса читал или в кино (“Гараж альмеро”). Но и после всего этого я не верил, что через 3 месяца буду снова пойман и арестован уже по-настоящему, с подбросом 2 пачек патронов к калашникову и револьвером! И как в шпионских фильмах - схвачен операми в Орле, черный мешок на голову, наручники и 4 часа езды до Москвы. Где оформляют задержание как пойманному случайно на улице в Москве. С такими же “случайно” хранящимися в личных вещах патронами и оружием. Ни за что бы тогда не поверил в такое! Но приговор Лефортовского суда в 5,5 лет общего режима говорил об обратном.

А тогда, сидя в такой же как сейчас камере ИВС на Петровке я еще верил в лучшее. Забавно, тогда мне, как суточнику, менты под конвоем организовывали поездки из ИВС в родную школу №233 рядом с домом. В неё я еще в детстве ходил учиться. И в ней всегда на выборы открывался избирательный участок. Привезли, чтобы забрать открепительное удостоверение избирателя. Тогда это было для меня как глоток свежего воздуха. После камеры и пыток. Я сидел счастливый и смотрел на проносящуюся за окном милицейского уазика весеннюю Москву. Только теперь понимаю - как это было цинично. Власть - обманывающая, пытающая, подбрасывающая и одновременно старающаяся соблюдать демократические процедуры. Чтобы ее подданные могли “голосовать” за нее саму. За Путина.

Чтобы была еще одна бумажка бюллетеня. А потом снова камера и “беседы”. И выборы - меня вывели из камеры, “лицом к стене”, “проходим”, какой-то кабинет, у стены - урна и листы бюллетеней. Всё как и положено. Пара минут - и графа “против всех” с моей галочкой (тогда еще такая была). Я уже тогда был анархистом. Вот и все выборы. Кончено. И через несколько дней - победа Путина. Тогда еще никому не известного. В первом же туре. Начало конца. Как для нас, радикалов, посмевших с оружием пойти против власти. Так и потом чистка всех умеренных оппозиционных партий и групп. Конец политиков в России. Но тогда это было только начало конца. Тогда еще многие думали что “мочить в сортире” будут кого угодно, но только не их...

Жизнь повторяется. Снова камера, снова подброшенные патроны, снова выборы Путина. Но мне уже 33. Отошел от политики, отошел от криминала. Я - оружейник. Имел собственную мастерскую. Делал макеты оружия для киносъемок и реконструкторов. Все по закону, который с моим прошлым я знаю более чем хорошо. Нормально зарабатывал. Я токарь и фрезеровщик. Сам работаю за своими станками. Честный труд и на кусок хлеба с маслом зарабатываю сам. Да, сочувствую анархистам. Это мои политические убеждения. Но сам никогда не ходил на митинги или пикеты. Только на акции 19 января, в память о моем Стасе. Но разве это “экстремизм”?

Да, мой коллега Дмитрий был наблюдателем на недавних парламентских выборах. И он своими глазами видел, как из 7-10% за ЕдРо в итоговом протоколе записали 46%. И выгнали с помощью полиции с участка, когда он стал возмущаться. Я ему верю. И он позвал меня на Болотную. А потом мы сделали плакаты и были на Сахарова. Я в Фейсбуке и на 4 февраля записался, но из-за ареста не смог пойти. Это тоже “экстремизм”?

2012 год. Черт возьми, неужели ничего не изменилось? И снова подброс улик (пачка патронов к ПМ на арендованном мною складе в Мытищах) и снова изъятие “вещественных доказательств” в виде моих плакатов с Сахарова “Путин - к обочине!” и “Мы не быдло, мы - народ!”. Снова опера ФСБ с вопросами о связях с анархистами и списком офисов «Единой России» на сайте Черного блога. И бредовые репортажи по ТВ об “обнаружении склада с оружием”, где только одни макеты из моей мастерской. Неужели всё снова?