Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №29 от 17.07.2011 Страница 8

Состав любого преступления состоит из признаков и элементов. Признак состава преступления — это конкретное юридически значимое свойство деяния, являющееся минимально необходимым для признания его преступным. Если в деянии отсутствует хотя бы один необходимый признак состава преступления, отсутствует и состав преступления как единое целое. Признаки состава преступления группируются по элементам состава. Выделяется четыре элемента: объект, объективная сторона, субъект и субъективная сторона преступления. С субъектом и субъективной стороной преступления всё ясно: я, по мнению следствия, имел намерение возбудить ненависть и вражду в отношении… — далее читать диспозицию ч.1 ст.282 УК РФ.

Объективной стороной любого преступления является внешний акт преступного поведения, причинивший вред объекту уголовно-правовой охраны или создавшей угрозу причинения вреда, а также совокупность установленных уголовным законом признаков внешнего проявления преступного поведения, посягающего на объекты уголовно-правовой охраны. Политический режим, установившийся в России, публикацию статей считает общественно-опасным деянием — преступлением. Пусть так. Внешний акт преступного поведения есть.

На этом признаки преступления, по факту которого А.А. Колов возбудил уголовное дело, оканчиваются. Во-первых, дело возбуждено по факту публикации статьи, но нигде ничего не говорится о преступных последствиях деяния. Следствие только предполагает, что публикация статей может иметь преступные последствия — возбуждение вражды и ненависти — далее читать диспозицию ч.1 ст.282 УК РФ. Но чтобы утверждать о наличии состава преступления необходимо установить причинно-следственную связь между деянием и наступившими последствиями: время, место, обстановку, способ, орудия и средства совершения преступления.

Иначе, претензии ко мне должны быть оформлены примерно в таком виде: "После публикации вашей, г-н Ермоленко, статьи, гражданин такой-то в состоянии неописуемого возбуждения с криками "Ненавижу этих, о которых Ермоленко написал в своей статье, и объявляю им войну не на жизнь, а на смерть!" осуществил несколько актов самосуда в отношении представителей определённых социальных групп. На допросе он показал, что причиной его преступных действий явились ваши, г-н Ермоленко, статьи. Это подтверждает и обыск, при котором были обнаружены аккуратно свёрнутые распечатки ваших статей". Как-то так.

Насколько мне известно, следствие не располагает информацией о преступных последствиях моего деяния. Но и это ещё не всё. И не главное. Следствию ничего неизвестно об объекте уголовно-правовой охраны, которому причинён вред или существует угроза причинения вреда.

Объект преступления — это общественные отношения, интересы и блага, охраняемые уголовным законом, которые нарушаются преступным посягательством. Следствие пока только пытается установить существует ли, хотя бы теоретически, этот объект. В диспозиции ч.1 ст.282 УК РФ под таковыми понимаются социальные группы. Но уголовное законодательство не содержит ни определения социальной группы, ни их исчерпывающего списка. Именно поэтому Котова и поставила перед экспертами вопрос о том, принадлежат ли представители прокуратуры, суда, МВД, государственные служащие, депутаты Государственной Думы РФ к какой-либо социальной группе?

Заурядный здравый смысл и поверхностное знакомство с теорией уголовного права, результаты которого изложены выше, позволяют утверждать, что если в деянии отсутствует хотя бы один необходимый признак состава преступления, отсутствует и состав преступления как единое целое. В данном случае отсутствуют 2 признака. Если публикация моей статьи не повлекла никаких преступных последствий и, более того, отсутствует объект преступления, то по факту чего следователь Колов возбудил уголовное дело, а старший следователь Котова приняла его к производству, ограничив мою свободу подпиской о невыезде? Понимание незаконности возбуждения уголовного дела начало диктовать и дальнейшее поведение Котовой. Она по умолчанию не свободна в своих действиях, но преступление закона, пусть незначительное, имеет паскудное свойство побуждать к новым преступлениям, диктуя все дальнейшие действия.

Антиэкстремистское законодательство как инструмент политического террора пока находится в стадии тест-драйва. Первое дело, поводом для которого была запись в Живом Журнале, было возбуждено в 2008 году против сыктывкарского музыканта Саввы Терентьева. Но репрессивный механизм неумолимо раскручивается. Отчитываться-то надо (В соответствии с приказом Генерального прокурора № 362 от 19.11.2009 "Об организации прокурорского надзора за исполнением законодательства о противодействии экстремистской деятельности" соответствующее управление будет анализировать работу органов прокуратуры и практику прокурорского надзора в этой области, о результатах которых нижестоящие обязаны докладывать Генеральному прокурору дважды в год — до 5 августа и 5 февраля). Пока ещё далеко не все работники правоохранительных органов причастны к установлению в стране фашистского режима, но это вовсе не по причине их порядочности. Повязаны с фашизмом рано или поздно будут все, независимо от своей порядочности и обаяния. Все они потенциальные пособники. Фашизм в своей колыбели не ужасен, а современные технологии делают излишними зверства, которыми он известен из истории. Но вовсе не гарантируют их отсутствие. Переступить невидимую грань и стать из недобросовестного правоохранителя пособником фашизма легко. Начинается всё с внешне безобидных вещей: с пренебрежения к закону. Это поначалу нелегко даётся: подвергать уголовному преследованию человека, не совершившего никакого преступления, не помышляющего о нем.

Мне иногда казалось, что следователь Котова — женщина возрастом моложе меня — даже сочувствует мне. Во время допроса я целенаправленно озвучил информацию об инициативе Единой России по переводу "экстремистских" статей Уголовного кодекса — 205.2, 280 и 282 из категории преступлений средней тяжести в категорию тяжких преступлений ("Экстремизму добавят тяжести", gazeta.ru, 4.03.11.) с ужесточением наказаний по ним до 10 лет лишения свободы. Так что, говорю, мне светит не 2 года условно, а лет 5 реально. Котова искренне возмутилась произволу руководящей и направляющей, а меня успокоила, что "не светит" — это типа не быстро происходит. Во время рассмотрения моей жалобы в суде, когда судья попросил меня занять место в зале суда, я показал на клетку и спросил "там?". Котова оценила мой юмор и сказала, что по 282-й еще никого не посадили. Я ответил, что мне вообще ничего не будет, и я с чувством глубокого удовлетворения приму извинения прокурора от имени государства (Статья 136. Возмещение морального вреда. Ст. 136 УПК РФ: Прокурор от имени государства приносит официальное извинение реабилитированному за причиненный ему вред. Ст.133 УПК РФ: Право на реабилитацию, в том числе право на возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, имеют: 3) подозреваемый или обвиняемый, уголовное преследование в отношении которого прекращено в связи с отсутствием события преступления; отсутствием в деянии состава преступления.).

Но их поведение движениями души не определяется. Определяет служебная необходимость. А Следственный комитет, как и другие госорганы — раб статистики. Отношение количества дел, направленных в суд, к возбужденным должно стремиться к единице — иначе всем без премий. А поскольку все, без исключения, дела по 282-й статье являются политическими, Котовой не оставалось ничего иного, как вести следствие, презрев закон.

В ст.46 УПК закреплено право подозреваемого знать, в чём он подозревается. Как в любом вменяемом законодательстве, этому праву корреспондируется обязанность следователя разъяснить сущность подозрений. В самой ст.46 УПК не указывается, что в себя включает это самое "разъяснение". Но это не означает, что следователь сам произвольно должен определить объем информации, которую "можно доверить" подозреваемому. Законодатель, к счастью, если и рассеян несколько, то не наивен: не написал в ст.46 (имеющей общий характер), но зато не забыл в 223.1 УПК. Там чётко указано, что надо разъяснить. В этом смысле грамотный правоприменитель должен открыть УПК несколькими страницами позже и посмотреть, что НАДО, а не что МОЖНО разъяснить. Существует, конечно, опасность того, что "опытный" правоприменитель возрадуется и воскликнет, что ст.223.1 не регулирует производство предварительного следствия, а относится к дознанию. Но следует понимать, что законодатель наделил подозреваемого равными правами вне зависимости от того, в какой форме происходит предварительное расследование. Как говорится, законодательство следует понимать в его единстве, целостности и непротиворечивости.