Рифат Шайхутдинов - Современный политик: охота на власть Страница 80

Одним из таких схематизмов и является схематизм власти; он заключается в том, что вводится некоторое общее и единое для всех пространство. Это пространство обладает следующими особенностями: во-первых, люди в нем могут ориентироваться независимо от конкретной ситуации или принадлежности к той или иной группе; во-вторых, в нем должны фиксироваться вещи, которые будут происходить постоянно, воспроизводиться сами по себе и за счет которых воссоздается общий порядок жизни; в-третьих, за счет этого схематизма люди должны получать возможность ориентироваться и вырабатывать способы своих действий вне прямого взаимодействия с другими людьми (то есть не потому, что кто-то так сказал или научил) — иными словами, власть задает общечеловеческий порядок жизни.

В этом власть противопоставлена другим схематизмам, которые обусловливают превосходство человека по отношению к другим формам жизни. В частности, схематизм власти противостоит схематизму социальной кооперации, в котором люди взаимодействуют между собой, ориентируясь на прямой контакт и конкретные человеческие образования (группы, общества и т. д.). Власть также противостоит схематизму культуры[132], который фиксирует систему образцов, не подверженных изменениям. Таким образом, все три схематизма дополняют друг друга.

Второе. Для того чтобы схематизм власти осуществлялся, необходимо зафиксировать в сознании людей, в обществе, в культуре некоторые запредельные идеи и вещи, которые недоступны никому из ныне существующих людей и которые были бы признаны всеми как вещи всеобщие и недоступные. В данной книге мы будем их называть трансценденциями власти. Подробно они описаны в соответствующей главе[133], здесь же коротко отметим, что это суть общие идеи и основания, на которых строится жизнь и с которыми согласны все — в силу того, что никто не может представить, что эти идеи и основания можно преодолеть.

В качестве примера такого рода трансценденции можно привести идею того, что люди от рождения различны (а не равны, как принято считать сейчас). Она была распространена вплоть до времен энциклопедистов (XVIII век). В соответствии с ней представлялось, что люди различны по своему рождению: есть благородные, а есть простолюдины, они различны в силу своего физического устройства (в частности, говорили, что у аристократов «голубая кровь» и т. д.). На этой трансценденции строилась сословная власть. В те времена представить себе, что принц с нищим могут поменяться местами, можно было только в сказке. Но даже такая сказка основана на том, что принц чем-то в принципе отличается от иных людей, и это нельзя преодолеть.

Получается, что трансценденции — это такие идеи, которые относятся к вещам непреодолимым, к «природе».

За счет этого они фиксируют основания, на которых строится всеобщий порядок, который никому из людей изменить не под силу.

Третье. Трансценденциям власти противопоставлено понятие народа[134] или народного тела. Здесь народом мы будем называть людей, общество, которое живет в данной системе власти, в данном порядке, основанном на определенных трансценденциях. Но народ в схематизме власти — это не просто население, жители определенной территории, совокупность людей и т. д. Важно понимать, что народ образуется тогда, когда он эти трансценденции власти принимает как безусловные и недоступные ни для кого основания существующего порядка. Именно на них народ ориентируется в продолжении и строительстве своей жизни.

Четвертое. Поскольку народ не имеет прямого доступа к трансценденциям, необходимы специфические люди, группы людей, организации, институты или другого рода образования, которые являются всеми признанными носителями этих идей и трансценденций. В данной книге мы будем их называть инстанциями власти[135].

За счет своей исключительности и доступа к недоступному остальным уровню трансценденций, каждая из инстанций власти обладает собственным уникальным ресурсом. К примеру, шаманы — в отличие от остальных людей, в том числе и вождей, — могут обращаться с духами. Церковь может обращаться и взаимодействовать напрямую с Богом, чего другим не дано. Физически сильным или вооруженным людям доступна сила, которая остальным не дана. Люди могут обладать богатством, которое столь велико, что это богатство и те исключительные возможности, которое оно дает, недоступно остальным людям. Исключительный ресурс информации об удаленных событиях и их интерпретации присущ средствам массовой информации благодаря их техническому устройству. Идея всеобщих процедур или всеобщего равенства перед государством является прерогативой бюрократии и суда. Они недоступны остальным, тотальны и всеобщи.

Поэтому инстанции власти оформляются на базе определенного исключительного ресурса, недоступного остальным. Способы их оформления и становления могут быть различными. Как показывает история, традиционно инстанции власти оформлялись прежде всего государственными, церковными или другого рода институциональными конструкциями, которые фиксировали определенную исключительность. Но вместе с этим мы можем привести примеры, как такая недоступность может фиксироваться за счет наличия духовного или культурного авторитета, и в этом смысле инстанция власти может быть сосредоточена в одном человеке.

Различные инстанции власти существуют в виде композиции инстанций власти, каждая из которых обладает своим исключительным ресурсом и не зависит от остальных[136].

Пятое. Далее мы замечаем, что напрямую взаимодействовать с инстанциями власти весь народ не может. Поэтому должны быть вспомогательные конструкции, которые позволяли бы народу взаимодействовать с инстанциями власти и тем самым понимать общее пространство, в котором существует порядок, понимать границы своих возможностей и таким образом ориентироваться в мире.

Здесь мы замечаем как минимум две важные вспомогательные конструкции.

Во-первых, это разного рода «присутственные места». Различные инстанции власти формируют свои «присутственные места», в которых осуществляется контакт с той или иной инстанцией власти. К примеру, инстанция церковной власти формирует в качестве своих присутственных мест храмы, священные тексты, литургии и иные ритуалы, в которые могут включаться остальные люди. Для государственной инстанции власти такими местами служат разного рода учреждения и ведомства.

Во-вторых, существует особая прослойка людей, которые осуществляют перенос трансценденций в народ и обратно — чаяния народа доводят до инстанций власти. В истории мы замечаем, что такого рода функции выполняли оракулы, аристократия, специальные люди в окружении монарха и другие. В современности прослойку такого рода людей называют элитами\ этим же словом мы и будем пользоваться в книге.

Понятие элит — относительно новое, оно также вызывает множество споров. В данной книге под элитами мы будем понимать людей, их группы, прослойку в обществе, которые «на себе» несут трансценденции, превращая их в социальные ценности, иными словами — сами живут в соответствии с ними. Если люди живут сообразно этим идеям, невзирая на обстоятельства, и становятся социальным примером, образцом для народа, то они могут стать элитой.

Шестое. Схематизм власти в таком понимании реализуется как определенная, конкретная конфигурация, обеспечивающая определенный способ взаимодействия трансценденций власти, инстанций власти, элит, присутственных мест и народного тела. Возникает вопрос, как такого рода конфигурация существует и как она фиксируется в сознании людей.

Понятно, что власть фиксируется в сознании людей уже не в виде трансценденций. Трансценденции должны быть недоступны людям не только физически, но и интеллектуально (мы можем часто обнаружить в истории, как в различных обществах существовал жесткий запрет на рефлексию, понимание и обсуждение базовых трансценденций власти). В этом смысле получается, что трансценденции власти, хотя в определенной степени и преломляются в идеологии, ценностях, системе культурных образцов и так далее, но в большой степени оказываются невидимы для народа.

Вместе с этим мы вслед за рядом исследователей власти замечаем, что та или иная композиция инстанций власти, тот или иной тип власти, определенная реализация схематизма власти существует как некоторое негласное согласие народа на этот тип власти. Одним из первых это отметил Никколо Макиавелли[137]. Такого рода негласно формируемое соглашение является основанием для признания и легитимности существующей власти — к примеру, легитимации конкретных людей, которые могут входить в ту или иную инстанцию власти, а также разного рода процедур и механизмов осуществления власти[138].