Максим Калашников - Наперекор Страница 82

Во-первых, Советский Союз не смог создать системы отбора и выдвижения здоровой, великодержавно и по-русски настроенной элиты, обладающей волей и способность к самостоятельному творчеству. Элиты, не пораженной комплексом подражания Западу, способной самой торить пути в грядущее.

Во-вторых (и я тут согласен с Михаилом Ремизовым), «русское народное» было сведено в СССР исключительно к деревенской архаике, к кокошникам и балалайкам с матрешками. Тогда как русские – народ, давший величайшие образцы городской культуры. В науке, технике, искусстве. В инноватике, разрази нас гром!

В-третьих, в СССР было совершено национальное преступление. Людям на Украине-Малороссии и в Белоруссии всей мощью пропаганды и культуры, СМИ и государственной организации стали внушать, будто они не русские, а некие «братские народы» украинцев и белорусов. И триединый Русский народ разобрали на три части, сведя русских только к великороссам!

При этом нацменьшинства за счет русских были поставлены в такое привилегированное положение, что в теперешней РФ (где продолжена порочная советская практика) многие русские из кожи вон лезут, чтобы объявить себя не русскими, а некими нацменьшинствами. Казаками, поморами, вепсами, сибиряками – и так далее. Потому что хотят получить свою привилегированную государственность, бюджетные подачки, право распоряжаться недрами, квоты на вылов рыбы и так далее. Продолжается дробление русскости. Русским быть стыдно, непрестижно, бедно…

К черту! Наш национальный футуризм, наши футурополисы, спасение от нового варварства, наши научно-технические прорывы – все это должно покончить с национальной депрессией русских. Покончить с запустением наших земель и скучиванием нас в нескольких мегаполисах, этих очагах вырождения! И снова соединить все три ветви Русского народа в одном успешном историческом проекте. Чтобы никогда больше нас не разъединяла никакая Европа.

Более того, мы должны сами вытянуть из умирающей от маразма Европы как можно больше белых людей с несломленным духом. Европа – в декадансе, она больше ни во что не верит и ни за что не хочет сражаться? Так и надо, чтобы к нам из Европы поехали – в наши футурополисы – самые живые из германцев, скандинавов, кельтов, романцев и англосаксов. Пусть к нам стремятся все, кто ненавидит политкорректность, гей-парады, ювенальщину и толерастию. Все, кто не желает жить среди моря инорасовых и инокультурных мигрантов. Кого тошнит от превращения Брюсселя, Эдинбурга или Берлина в восточные города. У нас для них найдутся и земли, и работа, и грандиозные научно-технические задачи.

Начиная великие дела – футурополисы и прорывные мегапроекты в науке и технике, – мы привлечем тех, кому тесно и душно и в Европе, и в США. В том числе и талантливых ученых, изобретателей, конструкторов. Так мы и создадим Русский мир. А не путинскую позорную пародию на него.

Ну а с самого начала мы должны уважать самих себя. И верить в свои силы. И никогда больше не страдать преклонением перед всем заморским и заграничным.

История знает несколько примеров русских чудес. Но, к сожалению, они шли по схожему сценарию: рывок – застой – опасный кризис (поражение, развал страны) – новый рывок. В большинстве известных нам чудес-рывков русские не задавали правила мировой гонки. Мы, как правило, только догоняли Запад и пользовались его «чертежами реальности», его правилами и стандартами. Даже СССР не избежал такой участи. И как правило, верхи страны предпочитали не замечать своих гениев-новаторов, пользуясь копированием западных изобретений и технологий.

Как нам, наконец, избавиться от «судорожного» ритма и опереться на свои силы?

«Судорожность» русского развития»

Задача наша такова: избавиться от «судорожности», избегать застоев и обеспечить эскалацию русского новаторства. Так чтобы не Запад, а мы задавали темп и «моды» мировой гонки.

Безусловно, каждый рывок (каждое Русское чудо) сопровождалось и впечатляющими русскими инновациями. Во времена преобразований Петра Великого появились и станки Нартова, и первый в мире завод-автомат Батищева, и даже подводная лодка – «потаенное судно» Никонова. Но, увы, все эти технические новинки не получили развития. Страна пользовалась в основном заимствованными из Европы технологиями. Россия не смогла породить чего-то, что заимствовали бы на Западе. Во время инерции «петровского рывка», в XVIII веке, в правление Елизаветы и Екатерины Великой, жили и творили Ломоносов и Кулибин. Именно тогда, еще до Уатта, появилась паровая машина непрерывного действия Ползунова. Однако, увы, Россия так и не стала строить в массовом масштабе ни самоходных (приводимых в движение силой течения реки) колесных судов Кулибина, ни его арочных однопролетных мостов, опередивших свое время. Машина Ползунова так и осталась в единственном числе.

А дальше начинается застой. Хотя русские продолжают творить и изобретать, не получают развития многие прорывные отечественные новации. Если вспомнить царствование Николая I, то мы упускаем возможности развития:

– дальнобойного (по тем временам) ракетного оружия Засядько;

– своих паровых локомотивов (братья Черепановы);

– электрического телеграфа, электродвигателей, якорных мин (академик Якоби).

Промышленная и техническая отсталость России приводит страну к кризису и поражению в Крымской войне 1853–1856 годов.

Во время следующего рывка, после отмены крепостного права в 1861 – м, мы стали свидетелями появления удивительной плеяды русских ученых, изобретателей, конструкторов и инженеров. Перечислить всех просто трудно. Наверное, символом их может послужить Дмитрий Иванович Менделеев. Эта волна развития переходит в Русское чудо Серебряного века, начала ХХ столетия. Но опять мы видим чрезмерное преклонение верхов страны перед всем западным. Опять они упускают множество возможностей, для того чтобы «перепрыгнуть» Запад, а то и вовсе задать новое направление научно-технического развития. Опять появляется множество русских изобретений, которые так и остаются единичными диковинами. Тогда как Запад инновации подхватывает и развивает до массового применения. А русские опять все это заимствуют и копируют.

Именно в период 1861–1917 годов русские первыми создают гусеничную машину – предтечу трактора (Блинов), однако родиной тракторостроения и танков становятся Америка и Британия. Русские первыми создают электрическое дуговое освещение (Яблочков), но не удерживают приоритета. Хотя первую в мире лампу накаливания изобретает Ладыгин, массовое производство таких приборов налаживает Эдисон в Соединенных Штатах. Так и не доводится до ума самолет Можайского: работы над авиацией в России прекращаются после смерти изобретателя. Только успех американцев, братьев Райт, в 1903 и французских авиаторов заставляют русских броситься вдогонку.

Русские Серебряного века, первыми в мире создав радиосвязь (Попов), упускают приоритет и отстают. Маркони побеждает Попова. То же самое можно сказать об электродвигателе переменного тока Доливо-Добровольского, ледоколе Макарова, первом в мире обтекаемом моноплане Гаккеля. Об электросварке Бенардоса. Об автомате Федорова. О парашюте ранцевого типа Котельникова. Все время и государство, и капитал в России предпочитают иностранные образцы. Даже знаменитая «трехлинейка» Мосина с трудом пробилась в жизнь, ибо правительство упорно предпочитало заграничные модели винтовок. Мало того, презрение к отечественным творцам заражает и общество, образованную публику, которая не любит правительство и жаждет реформ и революции. Смелые новаторы тогда в России оказываются буквально в одиночестве.

Дальше начинается иное чудо. Советское. Но перед этим предлагаю изучить обстановку с инновациями и новаторами перед самым 1917 годом. Как раз в зените Серебряного века. В стране, где не было никакого коммунистического прошлого, никаких «вырубаний под корень» элиты, массовой эмиграции, многих лет атеизма, интернационализма и прочего. Для примера возьмем судьбу великого авиаконструктора, создателя первых в мире многомоторных воздушных кораблей Игоря Сикорского.

Мытарства Игоря Сикорского

Познакомимся с книгой воспоминаний начальника медицинской службы эскадры воздушных кораблей «Илья Муромец» Константина Финне. «Русские воздушные богатыри И. И. Сикорского». Увидевшая свет в Белграде поздней осенью 1929-го книга была написана ярым врагом Советской власти. Но тем ценнее было ее читать. Казалось, давно усопший белогвардеец говорит сейчас о современной РФ и сердце его сжимается от горечи.

Еще в СССР было принято считать, будто в царской России Сикорский получил все лавры и торную дорогу. Но Финне писал совершенно о другом. Та, старая, Россия оказалась на поверку не менее раболепной перед Западом, не менее глупой, чем сегодняшний обмылок прежней великой страны.