Евгений Магда - Гибридная война. Выжить и победить Страница 9

Досадной оплошностью можно назвать отсутствие якорных для Украины позитивных образов, с которыми бы она ассоциировалась в окружающем мире. Чернобыльская катастрофа 1986 года не только нанесла мощный удар по экологическому состоянию нашей страны, но и словно сковала по рукам и ногам всех, кто мог создать качественный имидж Украины на международной арене, плотно засев в головах мировой общественности как первая ассоциация к слову «Украина». Говоря начистоту, можно сказать, что отчаянная борьба многих поколений украинцев за независимость не оставила позитивных имиджевых моментов по банальной причине: историю пишут победители, и украинцев до последнего времени среди них не было слишком долго. Украинский голос терялся на общеевропейском и российском фоне.

Целесообразно будет вспомнить, что Украина появилась на ментальной карте Европы благодаря Освободительной войне под руководством Богдана Хмельницкого в середине XVII века как «земля казаков». Да и казаки в XVI–XVII столетиях воспринимались в Европе в качестве наиболее квалифицированной европейской пехоты. К сожалению, после Переяславской рады полнота суверенитета украинской гетманской державы сужалась, внешнеполитическая деятельность постепенно перешла под контроль Москвы.

Не без помощи «покровителей» из Московии украинский народ в Старом Свете начинают воспринимать в качестве полуазиатского.

Необходимое отступление. Важным уроком должна стать неспособность последователей Хмельницкого, среди которых было немало талантливых деятелей, сформулировать основы собственного видения развития национальной государственности. В лучших традициях тогдашней Европы казачьи гетманы вертели головами по сторонам, пытаясь найти союзников если не в Московии, то в Речи Посполитой, Валахии, Османской империи, Швеции.

В результате ни стремление Петра Первого «в Европу прорубить окно», ни просвещенный абсолютизм Екатерины Второй диалектическим образом не могли обойтись без представителей украинского народа. К сожалению, подавляющее большинство наших земляков оказались чернорабочими на строительстве империи. Ряд представителей украинской элиты предпочли амплуа «полезных хохлов», верой и правдой служивших российской короне. Ситуация усугубилась тем, что после трех разделов Речи Посполитой украинские земли оказались разделенными между двумя империями. «В Австрийской (впоследствии Австро-Венгерской) украинцев-русинов воспринимали как одну из девяти наций этого лоскутного государства, и они имели определенные права, прежде всего, в языковой и церковной сфере»[54]. Однако не более того. Им не пришлось переживать последствия Эмского указа [55] и Валуевского циркуляра[56], но от этого влияние украинцев, живущих под властью Габсбургов, на жизнь империи увеличилось слабо.

Не приходится удивляться, что «во время Первой мировой войны украинцы впервые были использованы как инструмент политики Германии и Австро-Венгрии против России. В военных штабах двух монархий разрабатывали планы расчленения империи Романовых, отводя украинцам важную роль»[57]. Такое развитие ситуации позволило великорусским шовинистам впоследствии говорить, что украинскую нацию придумали в немецкоязычном генеральном штабе. К сожалению, в таком циничном подходе к судьбе одного из крупнейших европейских народов не было ничего удивительного — украинцы были вынуждены расплачиваться за отсутствие собственной государственности. Отмечу, что после Первой мировой войны Украина, к сожалению, проиграла битву за свою государственность, оставаясь разделенной на несколько частей.

Стоит отметить, что в первой половине ХХ века украинцы получили незаслуженный образ воинствующих антисемитов, бороться с которым в условиях отсутствия собственной государственности было проблематично. Катализатором стало убийство в 1926 году Самуилом Шварцбардом[58] одного из лидеров Директории Симона Петлюры, причем Шварцбард заявил, что таким образом он отомстил за еврейские погромы, осуществлявшиеся армией УНР. Поскольку возможности адекватно ответить на эти обвинения у украинской общественности отсутствовали, по имиджевым позициям украинцев был нанесен серьезный удар. «Всегда были силы, заинтересованные в создании и подпитке антисемитского стереотипа об украинцах, и после Второй мировой войны он окончательно утвердился в сознании западных кругов. С одной стороны, имели место факты коллаборционизма украинцев с немецкими оккупантами в уничтожении еврейского населения во время Второй мировой, а с другой, были те, кто заинтересован в раздувании этой темы и укреплении стереотипа, который до сих пор наносит большой вред международному имиджу страны» [59].

Пожалуй, основной проблемой в формировании позитивного образа украинцев в мире можно назвать тот факт, что на протяжении нескольких десятилетий за него боролись преимущественно представители украинской диаспоры, тогда как власти самой Украины к этому относились без надлежащего интереса. В лучшем случае формирование образа одной из крупнейших республик Советского Союза подменялось примитивной шароварщиной. Важно отметить, что с 30-х годов ХХ века в восприятии западных стран слова «советский» и «русский» стали синонимами. С подачи Иосифа Сталина, задумавшегося над путями унификации подвластных ему миллионов граждан, именно россияне стали титульной нацией Советского Союза в гипертрофированном виде. В Москве не были заинтересованы в развитии украинской идентичности.

Серьезной проблемой Украины является то, что «без собственного национального государства она долгое время не фигурировала на ментальной карте континента. После XVIII века о ней забыли. Политическая составляющая в этом смысле очень важна. В то же время до сих пор страна остается в тени России, и не только политически. На Западе многих интеллектуалов украинского происхождения с советских времен воспринимают исключительно как русских. В Германии знают о донских и волжских казаках, но ничего о запорожских, говорят о Киевской Руси лишь как о российском государстве и тому подобное. Это ментальное восприятие одного народа как другого очень глубоко укоренилось в сознании западных европейцев на бытовом уровне, и его трудно вытравить»[60].

Оттенки сине-желтого

После обретения независимости, которую на Западе восприняли на первых порах без должного энтузиазма и сопричастности, Украина прошла в восприятии цивилизованного мира несколько последовательных этапов:

1991 — середина 1990-х годов. Страх перед Украиной, как потенциальной «обезьяной с ядерной гранатой», усугубленный памятью о Чернобыльской катастрофе.

Вторая половина 1990-х годов. Постепенное привыкание к существованию независимой Украины, при этом восприятие происходящего в нашей стране осуществлялось исключительно в российском дискурсе. На развитие ситуации в Украине США и другие страны Запада смотрели через призму своего восприятия России как признанного лидера постсоветского пространства. Недоумение по поводу появления независимой Украины сменилось недоверием, которое не смог поколебать даже добровольный отказ нашей страны от третьего в мире по величине ядерного арсенала.

Начало 2000-х годов. Определяющими в восприятии Украины цивилизованным миром стали «кассетный скандал»[61], дело о поставках «Кольчуг» [62], громкие скандалы с внешнеполитическим резонансом. Любопытный факт: компрометирующие Леонида Кучму обвинения своим адресатом определенно имели столицы США и ЕС, а не граждан Украины. Запад предсказуемо отвернулся от нашей страны, словно воспользовавшись предоставленной возможностью. Это закономерно способствовало развороту украинской власти в сторону Москвы. Кульминацией негативного отношения Запада к украинскому руководству стал Пражский саммит НАТО в 2002 году, когда там использовали французский язык вместо английского для недопущения усаживания Леонида Кучмы рядом с Джорджем Бушем-младшим. При этом к Украине, где стабилизировалась экономическая ситуация, рос интерес со стороны потенциальных западных инвесторов.

2004–2006 годы. Произошла Оранжевая революция, давшая понять, что Украина делает выбор в пользу сближения с Западом, и вызвавшая определенную эйфорию от Виктора

Ющенко в странах ЕС и США. Трендом стали завышенные ожидания от потенциальных реформ, которые быстро сменились острым недоумением из-за противостояния лидеров Майдана, конкурировавших за право вести страну в светлое будущее, но не способных сформулировать ключевые задачи или минимально продвинуться на этом пути.