Игорь Коляда - Загадки истории. Отечественная война 1812 года Страница 11

Каждый полк состоял из 2 батальонов, а батальон – из 4 эскадронов. В эскадроне должно было быть 150 казаков, а в полку – 1200. По штату полк должен был состоять из полкового командира (штаб-офицера), 2 батальонных командиров (штаб-офицеров), 2 адъютантов, 1 квартирмейстера и казначея, 1 штаб-трубача, а в каждом эскадроне: 1 ротмистр или штабс-ротмистр, 1 поручик, 2 корнета, 1 вахмистр, 10 унтер-офицеров, 2 трубача и 150 казаков.

Главная квартира Войска была расположена в г. Тульчине. Набор личного состава предписывалось закончить через месяц после объявления о нем в каждом уезде, а организацию Войска через два месяца.

Каждый из 12 уездов Киевской и 4 уезда соседней Каменец-Подольской губерний собрали по 2 эскадрона (300 казаков) «из помещичьих и других состояний людей в приличной одежде и на лошадях со сбруею».

Следует отметить, что в казаки люди назначались невзирая на возраст, рост и незначительные телесные недостатки, но с единственным требованием: чтобы они были здоровы и способны к казачьей службе. Каждый поступивший таким образом в состав Войска казак заменял двух рекрутов при будущем рекрутском наборе. Требовалось, чтобы всякий имел две пары сапог, две рубашки, шапку с овчинным околышем и волосяным султаном, суконную епанчу и патронную лядунку. Что касается оружия, то у казака должна быть пика, сабля, пистолет. Помимо этого в каждом эскадроне предписывалось иметь 16 штуцеров или ружей (хотя бы разного калибра). Патроны для ружья (25 шт.) и для пистолетов (16 шт.) выдавались «от артиллерии», то есть из казны (в частности, из кременчугского и киевского комиссариатских гарнизонов и киевского артиллерийского депо). Качество лошадей определялось только способностью к верховой езде без ограничения лет, роста и статей.

В награду казаков на время службы освободили от платежа оброчных статей, оставлена была только подушная подать. Эта льгота была результатом особого ходатайства малороссийского генерал-губернатора.

Сведения о зачисленных в полки офицерах подавались военному министру для доклада императору и утверждения их высочайшим приказом. Для первоначального формирования эскадронов определялся в каждый один ротмистр или штабс-ротмистр из армейских кавалерийских полков. Вступившие по желанию на службу отставные штаб– и обер-офицеры были приняты в тех же чинах, которые они получили при отставке. Чиновники во всех полках были утверждены по армии приказом императора. Также в каждый эскадрон назначались из ближайших кавалерийских полков по одному ротмистру, трубачу и вахмистру, а в каждый взвод – по одному унтер-офицеру и по два рядовых. Полковые командиры назначались особым высочайшим приказом. Нижние чины, как в содержании своем, так и в обязанностях и в сроках службы, были на том же положении, что и прочие служилые казаки.

Украинское казачье войско подчинялось военному министерству на таком же основании, как и прочие войска.

Как украинские казачьи полки эти подразделения воевали в 3-й Западной армии генерала Александра Тормасова. Приняв участие в преследовании наполеоновских войск и заграничных походах, казаки получили за свои подвиги серебряные наградные трубы.

Кроме четырех указанных полков, на основании царского указа от 25 июня 1812 г., еще 9 полков были сформированы в Малороссийском генерал-губернаторстве (Полтавская и Черниговская губернии). Их формирование также велось очень спешно. Все земские комиссары, нижние земские суды и городничие были привлечены к этому делу. Уже в течение пяти дней они должны были представить списки казаков, предназначенных в ополчение. Для более быстрого оповещения населения относительно набора из Полтавы были отправлены три курьера с предписаниями генерал-губернатора. Один поехал на Зеньков, Гадяч, Ромны, Лохвицу и Миргород; другой – Кобеляки, Кременчуг, Золотоношу и Переяслав; третий – на Лубны, Пирятин, Прилуки, Нежин и Чернигов. В этих предписаниях Лобанов-Ростовский, перечисляя главные положения, обращался также к национальным традициям малороссийского казачества, стараясь пробудить в населении былую воинственность предков: «Таково сих полков устройство столь близко или похоже с древним состоянием малороссийских казаков, что нет сомнения, что здешнее казачество не представит одним избранием пользоваться, а польстится употребить сей случай доказать многочисленной формировкой, что они все достойны получить навсегда право составлять из себя защиту и служить не по очереди рекрутской, а по усердию к царю и ревности к ремеслу, в коем отличаться они всегда умели; ибо кто не ведает, что быть дома и быть на войне было сущее дело предков их, и потому ожидать можно, что и без наряду от меня представится из каждой сотни больше одного охотника. После чего мне доведется донести царю, отцу России, что все казаки равно на злодея готовы, а потому оказать повели, всемилостивейший государь, быть им в свободное время дома и от рекрутства свободными, ибо на оборону царства твоего составят они целое войско».

Можно говорить о том, что в последних словах обращения генерал-губернатора содержится косвенное обещание относительно возможности восстановления в будущем прежнего казачества.

Для сбора формируемых 9 полков генерал-губернатор Я. И. Лобанов-Ростовский назначил соответствующие населенные пункты: Полтава, Горошин (современное с. Горошино Семеновского района), Веприк (теперь Гадячский район), Камышной (современное с. Комышня Миргородского района), Серебряный (современное село на Сумщине), Голтва и Пирятин.

Все сформированные полки в сентябре 1812 г. выступили в поход в Калужскую и Тульскую губернии. Уже оттуда они распределялись в разные места по мере надобности. Часть их была направлена на охрану «кордонной цепи», устроенной по границам Минской, Могилевской и Киевской губерний. Эта цепь впоследствии была протянута до самого Киева. Интересно, что этой «кордонной цепью» заведовал не военный, а советник черниговского генерального суда, надворный советник Прудников.

Сохранилось одно донесение Прудникова о том, что в сентябре 1812 г. возле города Абакумова были замечены 4 француза, стрелявшие в казаков. При этом они одному из казаков прострелили полукафтан и «тем выстрелом дали контузию».

Другая часть ополчения была в корпусе генерала Адама Ожаровского и иных военачальников и принимала участие в боях с французами. Сохранились данные об этом от командира 9-го пехотного полка майора Товбичева. Полк этот сражался с неприятелем в Смоленской губернии, где имел несколько серьезных стычек. Удалось в одном сражении захватить до 1 000 человек в плен, без относительно больших потерь со своей стороны. Полк этот дрался также под Красным, где атаковал французов, но вскоре должен был отступить из-за многочисленности неприятеля. В этом сражении был ранен сам Товбичев. И затем полк имел немало стычек с неприятелем, после чего он уменьшился наполовину, погибло более 800 лошадей.

Несколько украинских полков (преимущественно черниговские) находились в герцогстве Варшавском, в распоряжении генерал-лейтенанта Логгина Рота, и участвовали во взятии крепости Замостье.

Известно письмо князю Лобанову от командира 6-го полтавского полка Н. Свечки, в котором тот описывает положение ополчения: «Сиятельнейший князь милостивый государь. Наконец достигаем мы своей цели. Через четыре месяца, стоя в лагерях, под крепостью нового Замостья! Имея верное сведение от дезертиров, что скоро сдадут нам сию крепчайшую обузу. Большая часть воинов, находящихся в ней, умерли от цинготной и голоду. Каждый солдат получает не больше фунта хлеба в сутки. Да на неделю полтора фунта лошадиного мяса, а господа офицеры за раритас [редкость] покушали всех кошек. Сей день была сильная вылазка. И пули, и ядра летели, как град. Но кончилось малою потерею с нашей стороны. Счастливейший есть для меня сей день по объявленному приказу, что и мы, и корпусный наш начальник, господин генерал-лейтенант Рот, поступаем под команду князя Дмитрия Ивановича. О! как бы я счастлив был попасть к нему с полком в телохранители. Ей богу, не пожалею до последней капли крови живота в каком бы то ни было случае.

Стоящие здесь войска совершенно обезмонетились, так что ежели б не благодетельные маркитанты, наверное бы ели казацкую кашу с сухарями, ибо за десять месяцев не получаем жалованья, нами уже заслуженного, а более прискорбно смотреть на нижних чинов, которые, в довольно уже холодное время, несут службу в ветхой одежде и без обуви. Наконец, сиятельнейший князь, позвольте беспокоить вас и о моем положении, то есть не о себе лично, а об оставшейся жене моей и брате, коих не отрешите, сиятельнейший князь, взять под мощную защиту вашу. А я на службе милостивого нашего монарха, с двенадцатилетним и единственным моим сыном, не надеюсь ни о чем нуждаться, а ласкаю себя надеждою пользоваться его милостями. За честь поставляю пребыть с совершенным высокопочитанием и такою же преданностью вашего сиятельства и проч. Николай Свечка…»