Александр Смыкалин - Колонии и тюрьмы в советской России. Монография Страница 13

С проведением в жизнь этой инструкции работы в местах заключения возобновились. В целях еще более интенсивного их развития Центральный карательный отдел (ЦКО) в ряде своих циркуляров давал разъяснения и устанавливал формы отчетности по видам работ[100].

Процентное отношение заключенных, реально занятых работами (не считая хозяйственных бесплатных), ко всем трудоспособным, содержащимся в мае 1919 г. в 108 местах лишения свободы в РСФСР, составляло 58,6 %[101].

В конце 1918 г. по инициативе ЦКО впервые в России появились трудовые земледельческие (сельскохозяйственные) колонии для лишенных свободы, которые получили значительное распространение. Затем при некоторых местах заключения были организованы земледельческие фермы и почти при всех – огороды.

В течение 1919 г. было организовано: 8 трудовых сельскохозяйственных колоний: Петроградская (Знаметская), 1-я Московская (Троицкая), Тамбовская (Сухотино-Знаменская), Курская (Черемошние), Новгородская (Троицкая), Калужская (Петровский завод), Костромская (Барановой Тульская (Татево); 9 сельскохозяйственных ферм: Самарская, Смоленская, Пензенская, Череповецкая, Витебская, Тверская (трудовая коммуна), Ярославская (Темеровская, Телегинская), Орловская.

Площадь огородов при местах заключения в РСФСР достигла 539 десятин [102].

В 1920 г. были организованы еще 7 колоний и 6 ферм. При некоторых колониях создавались мастерские: портновские, сапожные, столярные, слесарно-кузнечные, которые в основном удовлетворяли нужды самой колонии. По мнению компетентных лиц, привычка к систематическому труду наряду с приобретением технических знаний должна была дать в будущем каждому из заключенных возможность честным трудом зарабатывать средства к существованию.

С 1921 г. труд заключенных стал оплачиваться по ставкам соответствующих профсоюзов (циркуляр Главного управления принудительных работ НКВД РСФСР № 504 от 29 ноября 1921 г.). «Во всех случаях, когда предоставляется к тому возможность, необходимо переходить на сдельную оплату труда, исчисляя заработок заключенных по расценкам, утвержденным соответствующими профессиональными союзами», – говорилось в циркуляре[103].

С обострением классовой борьбы в годы гражданской войны возникла необходимость изменить некоторые правовые нормы, регламентирующие содержание наиболее опасных преступников (в эту категорию попадали и представители бывшего класса эксплуататоров, осужденные за контрреволюционную деятельность). В 1919 г. общее число учтенных преступлений в РСФСР составило 99,5 тыс., из них были раскрыты 51 %; в 1920 г. – соответственно 322,8 тыс. и 57 %[104].

Этот недостаток был исправлен в начале 1919 г., когда органы ВЧК получили право заключать в лагеря врагов Советской власти. Декретом ВЦИК, опубликованным 15 апреля 1919 г.[105], первоначальная организация таких лагерей была возложена на губернские ЧК, которые впоследствии передали их в ведение отделов управления губисполкомов. Однако основная масса лагерей на территории России находилась в ведении НКВД РСФСР.

Постановление ВЦИК от 17 мая 1919 г.[106] определяло порядок организации лагерей, а также впервые регламентировало правовое положение заключенных. Поэтому нельзя согласиться с мнением А. И. Солженицына, считавшего, что на 1922 г. еще не было законов, определявших правовое положение заключенных[107]. Сохранились также и некоторые инструкции, относящиеся к порядку передвижения и работы заключенных за пределами лагеря. В частности, Инструкция для конвоя, сопровождающего по городу заключенных[108].

Общим руководством всей системы лагерей занимался специальный отдел НКВД РСФСР, который состоял из следующих подотделов: административного, ведавшего вопросами общего управления лагерями; организационно-инструкторского (инструктирование лагерной администрации и надзор за ее деятельностью); хозяйственного (ведавшего строительством, ремонтом и т. и.). В лагерях, как и в общих местах лишения свободы, был установлен 8-часовой рабочий день, т. е. на них распространялось трудовое законодательство, установленное КЗоТ РСФСР 1918 г.

Постановление ВЦИК предусматривало поощрение заключенных, проявивших особое трудолюбие. Им предоставлялось право проживать на частных квартирах, допускалось досрочное освобождение от наказания. Вместе с тем для особо опасных государственных преступников устанавливался более строгий режим изоляции. Сурово карались побеги из лагерей: за первый побег лишение свободы могло быть увеличено в 10 раз, за вторичный мера наказания определялась ревтрибуналом – вплоть до расстрела.

Классовая принадлежность определяла и правовое положение преступника. Кроме общих были созданы особые лагеря, где содержались лица, лишенные свободы до наступления определенных событий (например, окончания гражданской войны, ликвидации Петроградского фронта и т. д.). В ноябре 1921 г. в концентрационном лагере № 2 г. Нижнего Тагила содержались 7 человек, у которых в графе «окончание срока заключения» стояла запись «до ликвидации бандитизма»[109]. Такие неопределенные приговоры выносились, как правило, в отношении изобличенных в преступлениях представителей эксплуататорских классов, которых, по мнению большевистского правительства, в условиях гражданской войны нельзя было освобождать, ибо велика вероятность, что они вновь активно включатся в борьбу с Советской властью. Все это не только не способствовало укреплению правовой системы советского государства, но отбрасывало назад, в годы мрачного средневековья России, когда в ходу были широко распространены санкции приговоров типа: «кинуть в тюрьму впредь до государева Указа», «бить плетьми нещадно» и т. и.

В системе НКВД в рассматриваемый период появились также лагеря принудительных работ для военнопленных. Причем туда попадали как граждане РСФСР, так и иностранные подданные. Например, всех военнопленных Польской армии сосредоточили в специальных колониях, обязав трудиться на благо РСФСР[110]. Вина польских граждан не была определена советским судом, тем не менее они как иностранные интервенты отбывали срок наказания с принудительным привлечением к труду наравне с обыкновенными российскими уголовниками. Документ, подписанный Председателем СТО РСФСР В. Ульяновым (Лениным) в сентябре 1920 г., огласке в печати не подлежал.

Что касается российских военнопленных из числа бывших красноармейцев, то в отношении их порядок был еще более суровый. Согласно совместному приказу Революционного Военного Совета Республики, НКВД и Народного комиссариата продовольствия № 2370/462 от б ноября 1920 г. «все военнопленные из бывших красноармейцев… возвратившихся на территорию РСФСР путем освобождения их Красной Армией силой оружия из неприятельского плена, а также на основании договоров с другими государствами об обмене военнопленными… передавались в ведение военного ведомства и направлялись по указанию Полевого суда»[111].

Из приведенного извлечения видно, что уже в годы гражданской войны попадание в плен рассматривалось как уголовное преступление и военнопленные обязаны были отбывать наказания в лагерях принудительных работ. Этот же факт подтверждается и циркуляром № 18465 Главного управления принудительных работ НКВД РСФСР от 20 ноября 1920 г., где говорится: «…в связи с победами за последнее время на фронте в ведение Главного управления поступает значительное количество военнопленных гражданской войны, находящихся в настоящее время на Украине. Предполагается их непосредственно отправить на работы в производственные районы… Наркомтруд просит в срочном порядке указать места направления на работу военнопленных в количестве – 15 тыс. человек»[112].

8 апреля 1920 г. в Управление принудительных работ Пермского губисполкома из НКВД РСФСР поступил циркуляр № 9001, в котором говорилось о необходимости самой тщательной фильтрации военнопленных: «…Особые отделы разделяют их на две группы, к первой группе относятся те военнопленные и перебежчики, которые на основании следственного материала могут быть вновь отправлены в Красную Армию, они препровождаются в Окружные Военные Комиссариаты, те же военнопленные, которые не прошли фильтрацию, направляются в лагеря принудительных работ» [113].

Военнопленные-граждане иностранных государств по заданию Оперативного отдела ВЧК собирались в одном месте. Как предписывал документ Главного управления общественных работ и повинностей НКВД от 15 сентября 1921 г. № 36362, «для содержания лиц исключительно иностранного подданства предназначен Андроньевский лагерь, причем в настоящее время сделано распоряжение о том, чтобы по мере вместимости его, так как он рассчитан на 250 человек, в него переводить заключенных иностранцев из других лагерей»[114].