Коллектив авторов - История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III Страница 13

События, однако, подтвердили, что Хрущёв выпустил «джинна из бутылки». Раны, нанесенные развенчанием Сталина мировому коммунизму и идеологии советского режима, оказались глубокими и неизлечимыми.

М. Горбачев. Жизнь и реформы. Кн. 1. М.: Новости, 1995.

Р. Г. Пихоя. Советский Союз. История власти. М.: Издательство РАГС, 1998.

5.1.9. Польская и венгерская революции 1956 г. и русское общество

В 1954–1955 гг. общественное недовольство в странах Восточной Европы продолжало нарастать. Напуганные восстанием в Восточной Германии, советские лидеры в 1954 г. подталкивали коммунистические режимы в Восточной Европе к реформам. К примеру, в 1954 г. Президиум ЦК направил письмо лидерам Чехословакии и предложил «незамедлительно вплотную заняться вопросами улучшения снабжения населения» (Президиум ЦК КПСС. Т. 1. С. 92). Но большая часть руководства этих стран, занятая борьбой за власть, была неспособна на обновление курса. В Венгрии вернулся к власти ненавидимый народом Ракоши. В Польше оставались у руля твердокаменные сталинисты – Берут, Берман и Минц.

«Шоковая терапия» XX съезда оказалась для этих групп убийственной. Берут умер в Москве сразу после съезда, и в коммунистическом руководстве Польши началась грызня. 28–29 июня 1956 г. вспыхнуло восстание рабочих в польском городе Познань. По уже установившейся в коммунистических странах методике диалога с недовольным народом польские войска вошли в город и открыли огонь: было убито 70 человек, ранено около 500. В Москве это восстание, как водится, объяснили происками западных спецслужб. Политический кризис обострился. Польские лидеры запросили у Москвы срочной помощи продовольствием и деньгами, а также отсрочки уплаты кредитов. Реформистская часть правившей ПОРП (Польской объединенной рабочей партии) считала, что нужно вернуть в руководство Владислава Гомулку, исключенного за «правый уклон» в 1948 г. и находившегося несколько лет в заключении. Тот же Гомулка стал знаменем польской оппозиции режиму, в немалой степени потому, что он был этнический поляк, в отличие от других лидеров ПОРП – евреев. 12 октября Гомулка вошел в Политбюро ПОРП. Через неделю был намечен Пленум ЦК ПОРП, где, по всем данным, Гомулку должны были избрать новым лидером.

Польские руководители, испытывая давление народного движения, демонстрировали независимость от Москвы и не пригласили советскую делегацию на пленум. Также без консультаций с Москвой польское руководство начало разговоры о том, что министр обороны Польши маршал Константин Рокоссовский должен вернуться на свою «родину» в Советский Союз. Микоян вспоминал: «Особенно нас поразило не то, что внутри польской рабочей партии пошел разброд, а то, что руководство во главе с Охабом повернулось к нам спиной. Если спиной к нам, то лицом к Западу, другого выхода не может быть. Это было большой угрозой для нас». Нависла угроза удаления советских войск из Польши, что значило бы обрушение всей советской империи в Восточной Европе.

Импульсивный Хрущёв в сопровождении других членов Президиума и военных прилетел в Варшаву без приглашения. Увидев на аэродроме, что Рокоссовский стоит отдельно от польских руководителей, Хрущёв взорвался и обрушился на польских коммунистов с угрозами. Забыв о «плане» найти компромисс с поляками, он угрожал: «Решайте сами, но мы хотим посмотреть, в какую сторону вы хотите решать, мы не можем оставаться в стороне. Наши войска стоят в Германии, они опираются на коммуникации в Польше, а вы можете повернуть в сторону Запада». Советские войска по приказу Хрущёва начали приближаться к польской столице. Гомулка и другие лидеры ПОРП убеждали советских руководителей, что они не собираются выходить из Варшавского договора. Но при этом требовали убрать из Польши многочисленных советских советников, сидевших во всех министерствах, а также Рокоссовского. После острого обмена репликами, Хрущёв и Гомулка несколько успокоились и начали обсуждать польские претензии к СССР. Хрущёв даже отменил приказ маршалу Коневу выдвигаться в сторону польской столицы. Обсуждая ситуацию между собой, Хрущёв, Микоян и Булганин заключили: «Гомулка – искренний человек, хотя и обозлен, немножко националист, но коммунист, который не продастся капиталистам».

Вместе с тем ряд советских лидеров и военные продолжали рассматривать возможность вооруженной интервенции. Уже вечером после возвращения делегации члены Политбюро, а также глава КГБ Серов и министр обороны Жуков собрались в особняке Хрущёва на Ленинских (Воробьевых) горах.

Свидетельство очевидца

Микоян вспоминал: «Лежу в ванне. Стучит мой сын, что звонит генерал Серов и просит, по поручению т. Хрущёва, прибыть на совещание в дом». По дороге в дом Хрущёва Микоян увидел нескольких членов Политбюро, которые, стоя в саду, возбужденно «говорили, что надо принять меры военного характера, что дела в Польше идут плохо, неизвестно, как повернется дело. Я стал возражать. Почему обсуждаем так втихую, в саду, заседание это или что?» – Из диктовки А. И. Микояна 28 мая 1960 г.

Пока кремлевское руководство судило и рядило о Польше, 23 октября вспыхнула народная революция в Венгрии. Студенты, интеллигенция, рабочие Будапешта и других венгерских городов вышли на улицы, требуя привести к власти Имре Надя и убрать ненавистную группу сталинистов. И хотя Ракоши, под давлением из Москвы, уже ушел в отставку, и страной правил его «правая рука» Эрнё Герё, это не предотвратило взрыва недовольства. В ответ на угрозы Герё к студентам присоединилась полиция Будапешта и части венгерской армии. Демонстрации перерастали в вооруженное восстание. Народ свалил памятник Сталину, и его отвезли к советскому посольству и бросили перед ним. По всей Венгрии жгли портреты Сталина, Ракоши, Герё, из национальных венгерских флагов вырезали красную звезду, которая появилась на венгерском триколоре вместо королевского герба в 1949 г. Восставшие заняли радиокомитет, телефонную станцию, редакции основных газет, в том числе и партийного официоза «Сабад Нэп». Среди правителей Венгрии началась паника. В ночь на 24 октября ЦК правящей прокоммунистической Венгерской партии труда назначил премьер-министром Надя и одновременно обратился к руководству СССР с просьбой ввести в Будапешт советские войска. На свои вооруженные силы венгерские коммунисты положиться не могли – по всей Венгрии в войсках возникли «революционные антикоммунистические комитеты», которые и взяли на себя руководство вооруженными силами.

Внимание Кремля переключилось с Польши на Венгрию. Президиум ЦК отдал приказ советским войскам, дислоцированным в Венгрии, войти в Будапешт для наведения порядка. Ответом было вооруженное сопротивление народа и частей венгерской армии, расценивших ввод войск как покушение на независимость страны. Будапешт, едва восставший из руин войны, стал 24 октября опять местом кровопролитных боев. Погибло, по советским данным, 600 венгров и 350 советских солдат (Президиум ЦК КПСС. Т. 1. С. 971). «Кровавый четверг» в Будапеште вызвал антикоммунистическое восстание по всей Венгрии.

Напуганные правители сняли с поста руководителя ВПТ Герё и назначили на этот пост Имре Надя. Тот отдал венгерским войскам приказ не выступать против беспорядков. Он называл происходящее «национально-демократической революцией». 28 октября это определение было официально принято и руководством ВПТ.

Кремлевская правящая группа столкнулась с серьезной угрозой советскому блоку в Восточной Европе и всей новой внешнеполитической стратегии. По всему миру шли протесты против советской интервенции. Среди советских союзников не было единства: китайские и польские руководители считали, что Кремль действует в духе «великодержавного шовинизма». Против Москвы работала и история – память о подавлении войсками царской России польских восстаний 1830 и 1863 гг., а также венгерской революции 1848–1849 гг. Даже между советскими руководителями были разногласия. Микоян и Суслов, специальные эмиссары Президиума ЦК в Венгрии, рекомендовали вывести войска и признать правительство Имре Надя. Посол Юрий Владимирович Андропов стоял за подавление восстания военной силой.

28 октября руководство ВПТ обратилось к руководству КПСС с просьбой вывести советские войска из Будапешта и объявило народу о победе национально-демократической революции. Органы госбезопасности объявлялись распущенными, а вооруженным отрядам восставших присваивалось звание частей национальной венгерской армии.

На совещании Президиума 29 октября Хрущёв признал, что воевать с венгерским народом нельзя, надо готовить Обращение к населению. Жуков, Маленков, Шепилов, Сабуров и даже Каганович стояли за вывод войск. В тот же день по решению Президиума советские войска начали уходить из Будапешта, но не из страны. Советские танки впредь до дальнейших указаний занимали позиции вокруг венгерской столицы.