Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ) Страница 14

Гораздо благоприятнее положение тех теоретиков, которые, как Менгер [Menger. Grundsätze der Volkswirtschaftslehre. Wien, 1871. Ch. III] или в последнее время Визер [Wieser. Ursprung und Hauptgesetze des wirtschaftlichen Wertes. Wien, 1884], создают всеобъемлющую теорию субъективной ценности, не принимая в расчет объективного понятия ценности. На их стороне то преимущество, что свой анализ они начинают с надлежащего конца, с самого корня. Развивая сперва самые элементарные понятия, анализируя самые элементарные явления, эти экономисты приобретают ключ, с помощью которого можно затем уже приступить и к объяснению феноменов более сложных. Однако же благодаря все той же несносной терминологической путанице, господствующей в области экономической науки, именно эти-то теории ценности, по существу своему более совершенные по сравнению с другими, всего легче, по крайней мере при поверхностном взгляде на дело, производят впечатление теорий неполных, вследствие чего они и утрачивают в значительной степени ту убедительность, которую следует по справедливости признать за ними. Ведь само собой разумеется, что все то, что упомянутые теории говорят о ценности просто, относится лишь к ценности субъективной, которую одну только они и имеют при этом в виду. Между тем люди столь же часто, а пожалуй, даже и чаще еще, употребляют слово «ценность» и в другом, объективном смысле; и вот они требуют от теории ценности, чтобы она объясняла прежде всего феномены объективной ценности. Но объективной ценности теории, о которых идет здесь речь, совсем не рассматривают под термином «ценность». Ввиду этого очень нетрудно прийти к выводу, что вышеупомянутые теории ценности страдают неполнотой или же, — в том случае, когда все, что сказано в данной теории относительно субъективной ценности, без дальнейших рассуждений переносится на ценность объективную, причем получается, конечно, несообразность, — что они совершенно ложны. По моему глубокому убеждению, здесь-то именно и следует искать разгадки тому странному, на первый взгляд, явлению, что результаты глубоких и плодотворных исследований по вопросу о ценности, предпринятых в новейшее время такими учеными, как Менгер, Джевонс и Визер, до сих пор так медленно находили себе признание в среде экономистов.

Другого рода неудача постигает, наконец, тех ученых, которые, с излишней строгостью придерживаясь грамматического значения слов, вводят в экономическую науку столько же самостоятельных понятий ценности, сколько существует разнообразных оттенков в значении слова «ценность». У этих писателей, смешивающих, как мне кажется, задачи экономиста с задачами филолога, теория, так сказать, задыхается под своей собственной тяжестью. Стремясь развить слишком большое количество понятий, они лишают себя всякой возможности развить сколько-нибудь сносным образом хотя бы одно из этих понятий. Ярким представителем подобного способа исследования является Нейманн. Своими остроумными и подчас довольно удачными изысканиями в области «понятий ценности» этот выдающийся исследователь основных понятий экономической науки наполняет не больше не меньше как целых семнадцать огромных страниц шёнберговского «Руководства политической экономии» [Schönberg’s Handbuch der pol. Ökonomie. Ed. 2. S. 156—173]. Однако же кто ищет настоящей теории ценности, основательных исследований по вопросам о происхождении ценности хозяйственных благ, об условиях, которыми определяется величина ценности, о законах, управляющих движением ценности, и т. п., тот к величайшему своему изумлению должен будет убедиться, что на всем громадном протяжении самого обширного и самого солидного систематического руководства по политической экономии, какое только имеется в немецкой экономической литературе, этим в высшей степени важным вопросам не отведено ни единой строчки [или, быть может, это упущение нельзя ставить в вину авторам специальных отделов «Руководства» о «Понятиях ценности» и об «Образовании цены», быть может, оно является результатом недосмотра, допущенного при составлении плана для всего коллективного труда?].

Найти разумную середину между двумя описанными выше крайностями помогут следующие простые соображения.

Задача политической экономии заключается в объяснении явлений народнохозяйственной жизни. К этой цели своего существования и должна она приспособлять весь свой научный аппарат, а стало быть, и свои понятия. Она обязана не упускать из виду ни одного экономического понятия, необходимого для выполнения ее основной задачи — объяснения народнохозяйственных явлений, но вместе с тем она не должна заниматься установлением и развитием таких понятий, которые не могут найти себе никакого применения в экономической науке. В приложении к нашему конкретному случаю требование это получает такой смысл: из понятий ценности, существующих в нашем языке, политическая экономия должна принимать все те, — но и только те, — которые относятся к области понятий политико-экономических, т. е. которые выведены из анализа явлений, или представляющих самостоятельное значение для экономической науки, или способствующих объяснению других явлений народнохозяйственной жизни.

С этой точки зрения политической экономии необходимо воспользоваться для своих целей, по моему мнению, двумя понятиями, из которых в обыденной речи каждое обозначается словом «ценность», но которые по существу своему не имеют ничего общего между собой. Чтобы разграничить эти понятия, мы будем употреблять для их обозначения два различных термина, а именно ценность субъективная и ценность объективная [здесь я придерживаюсь вполне правильной, на мой взгляд, терминологии Нейманна (Handbuch. S. 157), с которым я довольно сильно расхожусь, однако ж, в определении самих понятий субъективной и объективной ценности. Поэтому возражение Вагнера (Wagner. Grundlegung. Ed. 2. S. 51. А. 10), справедливое по отношению к Нейманну, не может иметь силы по отношению к нашему разделению ценностей].

Ценностью в субъективном смысле мы называем то значение, какое имеет известное материальное благо или совокупность известного рода материальных благ для благополучия субъекта. В этом смысле я скажу относительно данного материального блага, что оно представляет для меня ценность, когда я констатирую, что мое материальное благополучие находится в тесной зависимости от него, что обладание им означает для меня удовлетворение потребности, доставляет мне наслаждение, удовольствие или избавляет меня от страдания, которое я должен был бы испытать, если бы не обладал этим материальным благом. В этом случае существование данного материального блага означает для меня выгоду, его утрата означает разрушение моего благополучия, оно для меня важно, оно имеет для меня ценность.

Ценностью в объективном смысле мы называем, напротив, способность вещи давать какой-нибудь объективный результат. В этом смысле существует столько же видов ценности, сколько существует внешних эффектов, на которые мы хотим указать. Существует питательная ценность различных блюд, удобрительная ценность различных удобрительных веществ, эксплозивная ценность взрывчатых веществ, отопительная ценность дров и угля и т. д. Во всех подобных выражениях из понятия «ценность» изгоняется всякое представление о том, какое значение имеет она для счастья или несчастья субъекта. Когда мы говорим, что буковые дрова обладают более высокой отопительной ценностью, чем сосновые дрова, то этим мы обозначаем лишь тот чисто объективный, внешний, так сказать, «механический» факт, что определенное количество буковых дров дает в смысле отопления больший результат, нежели такое же количество сосновых дров. В подобных случаях для обозначения того же понятия употребляются также вместо слова «ценность» совершенно однозначащие выражения «сила» или «способность», которые указывают на чисто объективное отношение между соответствующими предметами и явлениями; вместо «питательная ценность» говорят в том же смысле и «питательная сила», вместо «отопительная ценность» — «отопительная сила», вместо «эксплозивная ценность» — «эксплозивная сила» и т. п. и т. д. [эта сторона дела прекрасно разъяснена в статье Вольфа «К учению о ценности» («Zur Lehre vom Wert»), которая должна была печататься одновременно с моей работой и с которой благодаря любезности автора я имею возможность познакомиться еще в рукописи].

Однако указанные сейчас для примера виды объективной ценности принадлежат совсем не к экономической, а к чисто технической области и потому, собственно говоря, не имеют никакого отношения к политической экономии, как бы часто о них ни толковалось в политико-экономических учебниках. Не дело нашей науки объяснять отопительную силу дров; да и при объяснении других народнохозяйственных феноменов никогда не придется ей опираться на явление отопительной ценности в более сильной степени, нежели опирается она на всякий другой физический или технический факт. Я сам привел эти примеры собственно лишь для иллюстрации, чтобы при помощи их яснее определить природу той категории объективных ценностей, которая представляет громадную важность для политической экономии: это объективная меновая ценность материальных благ. Под меновой ценностью разумеется объективное значение материальных благ в сфере обмена, или, другими словами, когда говорят о меновой ценности материальных благ, то имеют в виду возможность получить в обмен на них известное количество других материальных благ, причем эта возможность рассматривается как сила или свойство, присущие самим материальным благам [ср. Wolf. Zur Lehre vom Wert]. В этом смысле мы и употребляем выражения: данный дом стоит 100 000 гульденов, данная лошадь стоит 500 гульденов, когда в обмен на первый можно получить 100 000 гульденов, в обмен на последнюю — 500 гульденов. Здесь, как и в приведенных выше примерах насчет отопительной ценности дров и пр., мы совсем ничего не говорим относительно того влияния, какое соответствующие материальные блага могут оказывать на благосостояние какого бы то ни было субъекта, — мы отмечаем лишь тот объективный факт, что в обмен на известные вещи можно приобрести известное количество других вещей. Вместе с тем здесь опять выступает та характерная черта объективного понятия ценности, которую мы отметили в вышеприведенных примерах, а именно слово «ценность» может быть без малейшего изменения смысла заменено словом «сила» или «способность» и действительно заменяется в очень многих случаях. У англичан наряду с выражением «value in exchange» (меновая ценность, ценность при обмене) существует вполне однозначащее выражение «power of purchase» (покупательная сила, меновая способность); у немцев начинает входить в употребление слово «Tauschkraft» (меновая сила) как синоним слова «Tauschwert» (меновая ценность).