Франсис Мазьер - Загадочный остров Пасхи Страница 14

Глава XI. БОЖЕСТВЕННЫЕ СКУЛЬПТОРЫ

Наш лагерь, окруженный каменной стеной, служившей загоном для овец, и защищенный четырьмя высокими эвкалиптами был разбит как раз напротив безукоризненно круглого кратера вулкана. Неделю за неделей из-за гребня кратера перед нами внезапно появлялась луна и исчезала, уступая место красавице Авроре. Каждую ночь мы слушали песни ветра, и порой казалось, что именно он подсказывает темы для бесконечных бесед Раз в неделю из Ханга-Роа нам доставляли продовольствие. Что же касается воды, то для приготовления пищи мы собирав ли дождевую воду, а умывались сомнительной чистоты водой из кратера вулкана. Моя жена продолжала работать в Ханга-Роа, а со мной жили три помощника-островитянина, женщина, готовившая для всех пищу, и мой компаньон англичанин Боб. Сразу же по приезде пришлось взяться за работу. Тщательно обследовав наружную поверхность кратера, мы решили до начала раскопок разобраться в кажущемся беспорядке разбросанных вокруг кратера статуй. Хотя все статуи были установлены примерно на одной оси северо-запад - юго-восток, каждая занимала свое особое положение. Нам казалось, что взгляд каждого великана устремлен в какую-то определенную географическую точку или, возможно в сторону какой-то звезды. Поэтому мы начали с тщательного определения их местоположения. В результате получился настоящий пучок расходящихся лучей. Этот факт, естественно, подстегивал наше любопытство. Не является ли это своеобразной проекцией звездного неба? Само название Матакитеранги заставляло думать именно так. Ответа на вопрос еще не было, но не было и тени сомнений в том, что все эти десятиметровые гиганты установлены на склоне вулкана по какому-то заранее обдуманному плану. Надо было разрушить общепринятое мнение, заключающееся в том, что произведения искусства подчинены симметрии картезианской логики. Надо было искать, даже если мы шли по ложному пути. Мы были уверены, что все статуи, изготовленные для установки на земле, отличались от тех, которые когда-то устанавливались на широких каменных платформах аху. Эти же статуи, как мы уже знали, высекали, чтобы оставить здесь под охраной вулкана. Отличие этих статуй от статуй, устанавливавшихся на аху, удивляло уже с первого взгляда. По изяществу исполнения и по замыслу между ними было такое же различие, как между статуей Праксителя и ее бледной копией времен упадка Римской империи. Лоти, побывавший здесь в 1870 году, писал: "Здесь есть два рода статуй. Одни, опрокинутые, разбросаны по всему побережью бухты. Другие - страшилища, восходящие к другой эпохе, с другими лицами, все еще стоят на той заброшенной стороне острова, где больше никто не бывает". Нас просто гипнотизировало это лучеобразное расположение статуй, полученное нами на листе бумаги, и однажды, не в силах больше оставаться в неведении, я отправился в Ханга-Роа, чтобы поговорить с женой и узнать, не сможет ли старый Веривери помочь нам разобраться в этом. Мы получили очень быстрый и неожиданный ответ. "Нет, расположение статуй - не копия карты звездного неба. Все моаи Рано-Рараку священны и обращены лицом к той части света, над которой имеют власть и за которую несут ответственность. Именно поэтому острову и дали имя Пуп Земли. Moau, которые смотрят на юг, отличаются от остальных. Они сохраняют силы антарктических ветров и передают свою мощь огромному вулканическому красному камню, ограничивающему треугольник островов Тихого океана". Перед нами открылось что-то новое, и мы не могли обойти это новое молчанием, тем более что все предыдущие исследования и решения сводились к различным языковым уверткам или сказкам про акуаку. Дружба с рапануйцами сулила открыть те двери, которые, можете мне поверить, наглухо закрыты для всех на этом овечьем острове. Мы были потрясены, тем более что я все чаще получал от жены записки с переводами каких-то весьма загадочных текстов. Преодолев это первое, так сильно заинтриговавшее нас препятствие, мы решили приступить к раскопкам. Однако, прежде чем непосредственно приступить к работе, надо было еще тщательно обследовать огромный карьер, разобраться в технике создания гигантов, добыть попутно другие сведения, которые могли бы указать направление работы. Это было увлекательное дело, и по вечерам в лагере вместе с тремя нашими помощниками-островитянами мы вели бесконечные беседы и выслушивали бесконечные истории, так как они не меньше нас хотело узнать историю своего острова. Для них, как и для тех островитян, которые помогали моей жене в Ханга-Роа, в этом заключался не только элемент познания, но и своеобразное воскрешение к жизни. Каждый день, когда над гребнем Пойке показывалось солнце, мы покидали лагерь и быстро добирались до склонов вулкана. Очень трудно найти слова, чтобы описать этот удивительно спокойный и в то же время необыкновенно величественный вулкан. Кажется, будто он хранит легенду о какомто неведомом нам мире, о котором мы смутно догадываемся, но тайну которого так и не смогли открыть. О нем писали: "Все путешественники, видевшие Рано-Рараку, были потрясены". Но после вот уже двадцати лет исследований стоит, вероятно, добавить, что каждого, кому довелось увидеть этот вулкан статуй, охватывало смутное беспокойство, подобное тому, которое так великолепно описал Пьер Лоти: "К какой же человеческой расе отнести эти статуи, с чуть вздернутыми носами и тонкими выпяченными губами, выражавшими не то презрение, не то насмешку. Вместо глаз лишь глубокие впадины, но под аркой широких благородных надбровий они, кажется, и смотрят, и мыслят. По обеим сторонам щек выступы, изображавшие или головной убор, похожий на чепец сфинкса, или оттопыренные плоские уши длиной от 5 до 8 метров. На некоторых надеты ожерелья, инкрустированные кремнем, другие украшены высеченной татуировкой. Нет, они совершенно не похожи на творения маори". Именно это чувство испытывали и мы, и, вероятно, именно в этом и заключена самая большая тайна Матакитеранги. Перед нами стояли и лежали 276 великанов, и ясно было, что приблизительно еще столько же находится под землей. Не удивительно ли, что самый маленький из них - высотой 3 метра, а самый большой - 22. В них нет движения, но иногда они неистовы в своем неподвижном величии. Некоторые из них как будто совсем не похожи на остальных. По местоположению их можно разделить на две группы: одни внутри кратера, который как бы притягивает их своей зеркальной поверхностью, другие выходят из-за гребня вулкана и движутся навстречу океану. Когда они остановились? Почему некоторые из них высечены из такого камня, который не поддается разрушительной сил ветра? Их не повредили ни дожди, ни ветры, ни песок, в то время как другие изъедены ими и покрыты мхом. Островитяне говорят: "Те, на которых не растет мох, еще живые". 1 Утверждение это, по-видимому, не лишено основания. Известно из опыта, что некоторые так называемые магические предметы, изготовленные из меди, дерева или базальта, способны каким-то образом аккумулировать энергию. Если исключить базальтовые, впрочем очень редко встречающиеся, статуи, остальные по качеству использованного камня можно отнести к двум эпохам. При этом можно ориентироваться также на более утонченный стиль, характерный для статуй первого периода. Почти все статуи, стоящие у подножия вулкана, относятся первой культурной эпохе и не предназначались для транспортировки к аху. По обе стороны гребня вулкана открываются громадные мастерские-карьеры, которые разрабатывались в разное время. Совершенно очевидно, что самой первой мастерской служит карьер, расположенный снаружи вулкана. Здесь большая часть статуй тщательно отделана, тогда как статуи, находящиеся внутри кратера, значительно грубее обработаны и отделаны менее тщательно. Это создания другого народа. Каждый день мы ходили по лабиринту между огромных статуй, но не переставали изумляться этому дерзновенному мастерству. Чтобы полностью использовать карьер, скульпторы вырубали изваяния, накладывая их друг на друга, используя буквально все возможности материала. Они высекали их и в профиль, и наискось, и даже вниз головой. В этом лунном пейзаже они создавали великанов из другого мира, и, конечно, это производило ошеломляющее впечатление. Все здесь - само величие, и все волнует до глубины души. Кажется, что работы были прекращены внезапно, как будто все живое было сметено ураганом невероятного катаклизма. Почему эти люди вдруг перестали создавать скульптуры? Какое ужасное бедствие свалилось на них? Все здесь брошено: каменные топоры, как будто обработанные людьми четвертичного периода, статуи, остановившиеся в своем движении, - все это вызывает самые необычайные ощущения. Жители острова не могут объяснить ничего. Они рассказывают такую запутанную мешанину из легенд, что можно подумать, будто они никогда и ничего об этом не знали и что вовсе не они потомки последних скульпторов. Они говорят, что колдунья, не получившая своей порции кушанья из лангуста, силой своей маны произнесла заклятие: "Моаи, замрите навсегда!" Это и утомительно и фальшиво. На самом деле здесь есть что-то по-настоящему тревожное и тягостное. Все это свершилось в течение нескольких дней, так как более 80 статуй находятся в стадии изготовления. Работы прекратились внезапно, смерть пришла сюда так же неожиданно, как и к великанам, которые остановились в своем движении по дороге, спускающейся с вулкана. Быть может, это была братоубийственная война? Может быть, это результат безумия вождя? А может быть, это вызвано близким падением метеорита? Или какой-нибудь ужасной болезнью? Почем знать. Во всяком случае, ниже мы расскажем о странных скульптурах, которые, как нам кажется, свидетельствуют о таком любопытном явлении физического вырождения, как изменения в строении позвоночника. Что больше всего привлекает в этой гигантской мастерской, так это то, что здесь, как в огромной открытой книге, можно найти иллюстрации, поясняющие все методы работы. Нам прекрасно известна вся техника создания статуй. Группа из пятнадцати, или около того, каменотесов приступала к обработке обнаженной породы под руководством главного скульптора. С помощью отбойников из твердого камня, материал для которых они находили в том же карьере, каменотесы вырубали породу по контуру, обозначенному отверстиями, пробитыми главным скульптором на расстоянии 10 сантиметров друг от друга. Этот эскиз ограничивал форму и величину будущей скульптуры. Бывало и так, что скульптура вырубалась с учетом рисунка обнаженной породы, иногда ее приходилось извлекать из настоящего грота. Основная трудность заключалась прежде всего в том, чтобы пробить с обеих сторон два прохода от 80 сантиметров до 1 метра длиной и 1,5 метра глубиной. Как только эти проходы были готовы, мастера приступали к работе по созданию моаи. Размеры моаи были всегда очень точными, и главный скульптор сам пробивал отверстия, определяющие положение будущей статуи. Иногда, отрываясь от породы, статуя падала на осколки камня или на пузыри из трахита, при этом она могла быть изуродована и обезображена, и тогда работа прекращалась. Здесь, в карьере, можно видеть много незаконченных и брошенных статуй. После того как лицо, уши и туловище были готовы, начиналась самая ответственная часть работы - отделение скульптуры от основной породы. С обеих сторон скульпторы буквально выгрызали породу вокруг всей фигуры великана до тех пор, пока не оставался лишь громадный позвоночный столб, похожий на киль корабля. Самым трудным делом было перерубить этот киль, не повредив статую. Мы установили, что чаще всего породу прорубали с разных сторон, пробивая таким образом лоджии, в которые вставляли каменные опоры. Постепенно великан отделялся от скалы со всех сторон, и, наконец свободный покоился на ложе из гальки. Тонкая работа по обработке спины и затылка могла быть закончена лишь после того, как моаи был установлен у подножия скалы. После этого его тщательно полировали кусками коралла. Так было сделано много великолепных скульптур. Они мне кажутся особенно значительными, поскольку среди скульптур периода упадка, создававшихся для аху, мы не нашли ничего равного им. На первых скульптурах когда-то были очень красивые ожерелья, чаще всего с зигзагообразными линиями, которые, по описанию Пьера Лоти, были инкрустированы обсидианом. Нам уже не довелось их увидеть. Так вот, ни эти ожерелья, ни татуировка, а именно это хотели бы видеть некоторые авторы, не имеют ничего общего с полинезийскими украшениями. Нам часто попадались остатки рисунков. На спине, на уровне крестца, встречаются три необычных знака. Это, прежде всего, ряд изогнутых в виде радуги линий, затем полный круг и, наконец, очень любопытный рисунок, напоминающий по форме заглавную букву М. Альфред Метро писал, что это изображения набедренной повязки из луба, которую когда-то носили мужчины. Но я считаю, что объяснение, которое дал один из островитян, более правдоподобно. Он сказал: "Это изображения элементов жизни: Солнца, Луны и Молнии". Это объяснение чрезвычайно интересно, особенно если вспомнить, что для местных жителей молния представляет собой то, что мы называем статическим электричеством. Может быть, это указывает нам направление для самых важных исследований.