Симон Кордонский - Ресурсное государство Страница 16

54

UL

А:

Ресурсное государство

Совершая религиозные обряды, выпивая, развлекаясь, пострели­вая по птичкам, парясь и сплетничая о том, кто, сколько и за что бе­рет, люди ищут, и, как правило, находят, «выходы» на чиновников, которые помогут им минимизировать налоги, выиграть тендер, получить землю под застройку, устроить родственника в «элит­ную» клинику, освободить сына от призыва в армию, пристроить дочь в приличный вуз, вернуть изъятые ГАИ документы на машину, закрыть уголовное дело на партнера или организовать наезд сило­виков на конкурента. В каждом поселении — за исключением вы­морочных, где не представлено государство, — есть свой приход, своя баня, свой ресторан, на худой конец клуб, в которых собира­ются люди, решая проблемы удовлетворения своих потребностей за счет материальных и административных ресурсов, номинально принадлежащих государству.

Институализированное, но неорганизованное — и не поддающееся организации — гражданское общество существует везде, где есть люди. В то же время гражданское общество — нигде, так как нельзя в каждом конкретном случае указать на устойчивую организацию, в которой гражданские отношения реализуются. Оно бесформен­но. На виду только по видимости нейтральные институты застолья, бани, ресторана и «элитного отдыха», покушаться на которые решал­ся только Ю. В. Андропов — единственный, наверное, государствен­ный деятель, понимавший смысл советских гражданских ритуалов и утверждавший, что мы не знаем страны, в которой живем. И если господин Володин, цитируемый в начале статьи, не оговорился и не путает организации гражданского общества с его институтами, то полмиллиарда бюджетных рублей будут потрачены целевым об­разом: на обустройство бань, клубов и ресторанное застолье.

При попытках внешней, исходящей от государства организации суть гражданских отношений исчезает, жизнь уходит, остается не­функциональная форма: захиревший приход, холодная баня, пус­той ресторан, запущенный клуб. Институты гражданского общества при этом перемещаются в другие места, в другие бани и рестораны или в подвалы и котельные.

При внешней бесструктурности наше гражданское общество стра­тифицировано неявной, но жесткой иерархией его институтов: во многие клубы-бани не пускают с улицы, туда можно попасть толь­ко по знакомству-рекомендации. Туда приглашают, и туда стремят­ся люди, желающие «решить проблему». Сообщество людей одного прихода, одного ресторана, бани — бассейна — спортивного клуба, наконец, одной квартиры или дачи, хозяин которой публично ак-

55

Симон Кордонский

* * тивен, достаточно закрыто, чтобы создать для тех, кто туда не по-

Р падает, ощущение ущербности и желания попасть. Или, наоборот,

С ощущение выделенности — превосходства у допущенных.

При этом сам факт существования института с ограниченным дос­тупом служит основанием для гипотез о том, что именно там, в этом ресторане, этой бане или клубе, собирается какая-то мафия, которая и управляет государством. Совокупность мифов о мафиях и их лока-| лизациях составляет содержание слухов и сплетен — общественно­го мнения нашего гражданского общества.

Гражданское общество и коррупция

ч-уществует универсальное объяснение хронических неудач в реформировании чего бы то ни было в нашей стране: корруп­ция. Коррупция — это совокупность инструментов, выработанных за время существования российского реформаторства, позволяю­щая гражданам, по крайней мере со времен Петра Великого, ней-трализовывать реформаторские новации государства. Именно кор­рупция позволяет людям жить в условиях, когда государство пыта­ется разными способами загнать их в рамки, определяемые из са­мых благих, но абстрактных (в гегелевском понимании абстракции) предположений и намерений.

Наша коррупция — это система действий членов гражданского об­щества, позволяющая им добиваться своих целей вопреки государ­ственным нормам, правилами и законам и использующая чиновни­ков — работников государственного аппарата для удовлетворения своих потребностей. И симметрично: использование государствен­ными людьми служебных возможностей для удовлетворения по­требностей: своих, своих родственников, своих знакомых, знакомых знакомых, рекомендованных знакомыми, и пр. Ведь государствен­ные люди — такие же члены гражданского общества, как и простые граждане, и в полной мере используют его возможности для дости­жения своих целей.

Государство пытается нейтрализовать коррупцию. Для этого оно создает разного рода организации, которые должны с ней бороть­ся, в том числе и организации гражданского общества. Однако эти

56

Ресурсное государство j«-

организации, если через них можно «решать проблемы», очень бы­стро превращаются в конторы, которые плодят коррупцию. А если проблемы в них решать нельзя, то и значение этих организаций ну­левое. Борясь с коррупцией, государство, по сути, борется с граж­данским обществом. И, наоборот, избирательно поддерживая орга­низации гражданского общества, государство плодит коррупцию.

Формы проявления гражданственности меняются по мере изме­нения государства. Каждому историческому этапу развития госу­дарства соответствует свой тип гражданственности. И своя форма коррупции. В феноменах коррупции — с моей точки зрения — про­является устройство нашего гражданского общества.

Борьба с коррупцией как борьба с гражданским обществом

1лаждое новое поколение российских реформаторов ставит сво­ей целью процветание государства, его всестороннее развитие и усиление присутствия в мире. Мечта большинства реформато­ров — воссоздание Третьего Рима, новой «либеральной империи» — чтобы иностранцы относились с уважением, а лучше бы боялись. И незадача — каждый раз достижению великой цели мешают в ос­новном собственные граждане, которые, даже будучи построены в колонны, находят способы обратить ресурсы, предназначенные для больших государственных дел, в маленькие, но свои собствен­ные, частные блага.

Строительство государства у нас в стране чаще всего сопровожда­ется борьбой с гражданским обществом. Репрессии бывают раз­ные, иногда масштабные, как в 20-40-е годы XX века, чаще какие-то кампании: борьба с несунами, расхитителями госимущества, взя­точниками, за возврат НДС при экспортно-импортных операциях, с «оборотнями в погонах» и без погон и т. п. Государство формирует в ходе оперативно-следственных мероприятий группы из людей, связанных по жизни чаще всего ситуативно и сходных в том, что они занимаются чем-то, в данный политический момент неугодным го­сударству. Дела по таким «группам» имеют свойство разваливаться в суде. Естественно, если суд не «басманный».

57

Симон Кордонский

Сталинские репрессии, к примеру, были направлены на ликвидацию сословий имперской России, противодействовавших строительст­ву социализма. В публичном поле эти репрессии были представле­ны как тщательно отрепетированные процессы над разного рода антипартийными блоками. Эти процессы завершали ликвидацию инфраструктуры имперского гражданского общества, еще сущест­вовавшей тогда в СССР.

После сталинской децимации «с чистого листа» была создана пол­ностью огосударствленная система общественных организаций советского общества с его институтами партийной социализации и множеством «общественных организаций»: комсомольских, пио­нерских, профсоюзных, профессиональных. А собственно граж­данское общество было атомизировано. Поиск групп с общими гражданскими интересами (а чаще организация таких групп аген­турными методами) и демонстративная их ликвидация были одной из задач органов государственной безопасности СССР.

Трансформации советского режима, обычно сопряженные с персо­нальными изменениями на вершине партийной иерархии, сопро­вождались репрессиями, направленными на ликвидацию «анти­партийных» групп, классов, сословий. В постсоветской России мало что изменилось. Гонения на членов «семьи» и «олигархов» сопрово­ждали последнее изменение власти в России. Причем принадлеж­ность к этим группам определялась из соображений политической целесообразности. А разговоры о том, что «питерских будут гнать», — лейтмотив бытовых бесед на тему «Что же будет в стране после выборов 2008 года».