Владимир Владко - Аэроторпеды возвращаются назад Страница 16

В кабинет быстро вошел дежурный. Он подал генералу депешу:

«Красная армия наступает со всех сторон. Через полчаса закончатся снаряды. Попытаюсь прорваться назад одними танками. Нет возможности помочь пехоте. Жду ваших распоряжений.

С т е ф е н».

Это была радиотелеграмма от командира отрезанного отряда прыгающих танков. Генерал Древор медленно поднял глаза на дежурного:

— Передайте…

— Связь прервана, господин генерал. Не отвечают, — доложил тот.

Генерал Древор снова склонил голову. Это был конец отряда. Вдруг он вернулся к карте. Резким движением руки вырвал из карты все черные флажки и швырнул на пол. Его окаменевшее лицо повернулось к адъютанту:

— Отряда прыгающих танков не существует, адъютант, — сухо сказал он. — Дайте рапорты фронтовых участков и вызовите по коротковолновой связи генерала Ренуара. Еще посмотрим, кто выиграет игру…

ГИБЕЛЬ ЭСКАДРЫ

Гибель огромной эскадры адмирала Шеклсберри — одно из самых невероятных событий войны; история не знает подобных примеров. Трагичность его усугубляется еще и тем, что об этом событии человечеству не могло рассказать ни одно живое существо. Все, что мы знаем об ужасной трагедии, основано лишь на записях журналиста Джона Ол-тауна, собственного корреспондента газеты «Таймс», погибшего вместе с эскадрой. На некоторые обстоятельства проливает свет также рапорт военно-технической лаборатории адмиралтейства, посвященный изучению образца загадочной торпеды, случайно захваченной неводом траулера «Кингстоун».

С первого взгляда кажется странным, как журналист Джон Олтаун сумел оказаться на дредноуте «Гемпшир», флагманском судне адмирала Шеклсберри. Ведь известно, что адмирал, этот человек, воспитанный на традициях военного флота, настолько не любил прессу, что не терпел даже простого упоминания о репортерах. Однако дело окончательно проясняется тем, что Джон Олтаун был знаком с семьей адмирала Шеклсберри. Только по этой причине Джон Олтаун и получил разрешение быть представителем прессы на флагманском дредноуте; и лишь благодаря этому человечество и получило определенные сведения об ужасных событиях, произошедших ночью 22 и на рассвете 23 апреля.

Пресса, конечно, ничего не знала об отбытии эскадры адмирала Шеклсберри; газеты не могли ничего знать и о задачах эскадры. Джон Олтаун, племянник леди Шеклс-берри, жены адмирала, узнал об этом совершенно неофициально. После долгих споров и просьб ему удалось получить разрешение адмирала находится на дредноуте «Гемпшир», но с категорическим условием отказаться от любых попыток дать хотя бы одно слово информации в газеты до того момента, когда эскадра отдаст якоря, вернувшись домой после операции.

Поэтому даже в самой газете «Таймс» не знали, куда подевался их лучший репортер, не явившийся в редакцию 20 апреля. Большой неожиданностью стало сообщение, полученное в редакции по телеграфу от одного из корреспондентов на Балтийском побережье:

«Рыбацкие лодки выловили труп Джона Олтауна. В карманах найдены документы и блокнот. Важные записи, которые он вел на борту дредноута «Гемпшир». Блокнот отправлен в редакцию авиапочтой».

С каким же нетерпением ждала вся редакция — от главного редактора до мальчишки-курьера — этого блокнота! В конце концов блокнот оказался в руках редактора, еще влажный от морской воды. Страницы его слиплись. Однако прочитать можно было почти все. Только теперь редакция «Таймс» узнала о судьбе Джона Олтауна, лучшего репортера газеты, который выполнил свой долг, записывая в блокнот все, до самого последнего момента…

Благодаря этому стечению обстоятельств, газета «Таймс», единственная в мире, получила возможность поместить на первой странице содержание страниц блокнота Джона Ол-тауна, страниц, на которых поспешным почерком, зачастую весьма неразборчиво, была описана история гибели эскадры адмирала Шеклсберри. Редакционное вступление со скорбью сообщало о судьбе самого Джона Олтауна. Его портрет в траурной рамке был помещен в центре страницы.

Итак, мы перепечатываем из газеты «Таймс», без единого исправления или сокращения, записи Джона Олтауна — представителя прессы на дредноуте «Гемпшир», флагманском судне эскадры адмирала Шеклсберри, которая входила в состав частей, принимавших участие в комбинированном нападении 23 апреля на Советский Союз — совместно с авиачастями и аэроторпедами генерала Ренуара и наземным и авиационным наступлением генерала Древо-ра.

Записи Джона Олтауна

11 часов вечера, 22 апреля. Я решил записывать в этот блокнот все, что смогу. Жаль, что не начал делать этого раньше, как только оказался на борту дредноута «Гемпшир». Ведь, кроме меня, здесь нет ни одного человека, который собирался бы рассказать о событиях, что ждут нас в сумраке будущего. Кстати, уже темно. Эскадра движется на восток. По приказу адмирала все сигнальные огни на кораблях погашены. Эскадра идет в полной темноте. С палубы «Гемпшира» не видно ни единого судна, хотя я знаю, что вся эскадра плывет рядом. Впереди движутся легкие миноноски-истребители. За ними идут крейсеры и дредноуты. В центре эскадры — транспортные суда с десантными отрядами морской пехоты и моторизованной артиллерией. Там же авиаматки с самолетами. Все это я знаю из разговоров с лейтенантом Жантеном, любезно объяснившим мне порядок следования эскадры. Это очень сложно понять мне — человеку сугубо гражданскому. Но мне кажется, что все разворачивается, как на прекрасно организованных маневрах. По крайней мере, так происходило, пока я имел возможность видеть корабли. Однако я уверен, что и теперь, в темноте, все идет хорошо. Ну что ж, бросаю последний взгляд на море (в сущности, не на море, а в темноту, откуда доносится шум волн) и спускаюсь вниз, в каюту адмирала.

12 часов ночи. Все в порядке. Правда, адмирал сказал мне:

— Меня немного беспокоит, что у нас нет никаких сведений о противнике. Конечно, ему ничего не должно быть известно о нашем продвижении, однако… Видите ли, Джон, здесь, в этом районе залива, уже должны были бы встретиться первые советские дозорные корабли. Ведь время для большевиков сейчас тревожное и по всем данным они имеют серьезные основания опасаться нападения. Так что меня удивляет, что они настолько беспечны. Что-то здесь не так. Весь мой опыт говорит о том, что подчеркнутое равнодушие врага всегда скрывает под собой нечто неожиданное…

Адмирал на минуту умолк, а потом добавил:

— После того, как мы приблизились к советским водам, нам не встретился еще ни один корабль.

— Но, может, они и были?.. В такой-то темноте… — нерешительно сказал я.

Адмирал улыбнулся:

— Жаль, что вы, Джон, еще не отказались от представлений о современном флоте, как о чем-то древнем, примерно как об эскадре Нельсона. С тех времен, уверяю вас, многое изменилось. Глупо было бы совершенствовать все рода войск, забыв про военно-морской флот. Неужели вы думаете, что мы до сих пор следим ночью за врагом, забравшись на мачту и высматривая оттуда вражескую эскадру?..

Он рассмеялся: видно, ему самому понравилась шутка. Я почувствовал себя неловко. До чего плохо быть гражданским человеком и ничего не знать про современную военную технику! Адмирал заметил мою растерянность и начал серьезно рассказывать о многих интересных вещах, о которых я до сих пор и понятия не имел.

Получается, что в этой кромешной темноте можно хорошо видеть — и не только непосредственно перед собой, а на много километров вперед. Адмирал коротко рассказал мне, что эскадра, или ее наблюдательные средства, обнаружили бы наличие любых кораблей на расстоянии деся-ти-пятнадцати километров. Это делается чрезвычайно просто и одновременно очень сложным способом. Попробую изложить то, что понял.

Наши передовые миноноски оснащены специальными генераторами, которые излучают невидимые для нашего глаза инфракрасные лучи. Они напоминают прожекторы, которые можно повернуть в любом направлении. Скажем, прожекторы направлены на восток, куда мы двигаемся. Их лучи отражаются от предметов так же, как и обычные световые. Следовательно, если бы на нашем пути, на расстоянии до пятнадцати километров (таков обычный радиус действия инфракрасного генератора) оказался бы какой-то корабль, лучи отразились бы от него и вернулись бы обратно к нашей эскадре. А рядом с прожекторами генераторов расположены чувствительные экраны, фиксирующие отраженные инфракрасные лучи. Так что этот сложный прибор сразу известил бы нас о любой опасности или о наличии кораблей на пути. Генераторы работают, прожекторы непрестанно посылают вперед инфракрасные лучи, но экраны приемников не отмечают ни одного случая возвращения этих лучей назад. Получается, что на нашем пути ничего нет.

— Тем не менее, — добавил адмирал, — враг мог попытаться защититься минами. Это ужасное оружие. Нет ничего легче, чем установить мины и защитить ими свои воды. Мины закрывают путь, сквозь их паутину нельзя пройти, не зная узенького фарватера, который оставляют при установке мин. Но этот фарватер известен лишь штабу страны, защищенной минным полем.