Андрей Кочергин - Абсолютная беспощадность... к себе! Страница 19

Я не скрывался, не оправдывался, а стоял и ждал милицию, которая в итоге не приехала, а ее представитель ушел, как только понял, что убийство не состоялось, как и его раскрытие, получение денежной премии и повышение в звании.

Надеюсь, что опасности обойдут вас стороной по той причине, что вы к ним готовы. Я был готов!

Боишься — не делай, сделал — не бойся. То, что я сделал, уголовно наказуемо, но мне повезло, и я, видимо, ни за что не отвечу, плюс у меня не переломаны руки. А вот бойкие ребята теперь будут осторожно пробираться по улицам тихого города. Еще раз прошу не обращать внимания на брутальность повествования, его единственная цель — обратить ваше внимание на хлипкость нашей безопасности. Каждый неадекватный хрен считает, что может орать матом и гнуть неумелые пальцы даже на припаркованный бульдозер, не то что на вполне милого лысого борова.

Вот еще случай из жизни.

Я немного наехал на переход типа «зебра»; время около девятнадцати, люмпен-пролетариат прет с пивом домой после нечеловеческих напряжений трудового дня.

Из трамвая выходит прыщ в очках плюс семь-восемь, с газетой и банкой «Охоты».

— Ты, водила хренов! Не для тебя, козла, тут нарисовано, что это переход?! Или ты в глаза долбишься, урод?! Мы что, должны оббегать тебя, придурка? А ну вылазь! Я тебя, пидора, жизни научу!

При этом он изображает победные свинги мумифицированного Майка Тайсона и постоянно перемещается к концу перехода.

— Тихо, тихо… Ты куда спешишь, я же вылез уже… Так что там насчет пидора?

— Молодой человек, какое вы имеете право меня задерживать и за рукав хватать?! Помогите, на помощь, милиция, милиция!..

Короче, получил он пня и умчался домой, высоко поднимая колени.

Пока эта водоросль не попросила меня выйти, я общаться с ним совершенно не собирался, но называть меня пидором некультурно. В следующий раз этот «инженер-грузчик» уже не будет орать матом на улице, так как получил вполне заслуженный пендаль под вялый зад. Материться и орать он перестал сразу и перешел на парламентские выражения.

Если вы в такие моменты поджимаете мошонку и говорите: «Добрый день», то я обычно занимаюсь управлением ситуацией, которую, заметьте, не я спровоцировал ни первый, ни второй раз, как, впрочем, и никогда. Я более чем вежливый человек и водитель — меня мама так воспитала.

Вот написал это, и тут же в носу защипало от жалости к лысым и толстым. Кстати, расхожее заблуждение, что я сразу бью любого идиота, именно заблуждением и является. Любой боец пьяного стиля должен насобирать сумму факторов, достаточную для его экспресс-обучения хорошим манерам и приличиям. Ни один уважающий себя крепкий парень не обидит и не оскорбит слабого, если этот парень действительно силен.

И вообще обсуждение моей персоны очень забавная игра. Ладно, играйте-играйте, только не курите и руки из штанов выньте.

Вам есть разница, отчего на вас кинулся дядя? От плохого пищеварения, оттого что мама его была дура и пьянь, оттого что его баба — дура и пьянь. У него прекрасное настроение, и он типа русский мужик, а не какое-нибудь там говно.

У противника нет ни возрастных, ни половых, ни каких-либо иных качеств, не связанных напрямую с тактической обстановкой проявления агрессии.

Если почтенная дама, ветеран РКП(б), решит ударить меня клюкой по бритой башке по причине климакса, плохой погоды и перманентного недержания стула, то самое малое, что я смогу для нее сделать, — сломать клюку. Я более чем уверен, что у меня хватит такта и воспитанности не спровоцировать попадание этого дерьма в вентилятор! А вот людям помоложе я очень постараюсь поломать руки и ноги…

Уж простите меня за то, что не хочу быть отлупленным, ах, простите!

Никто не имеет права оскорблять мое человеческое достоинство, равно как и нарушать общественные нормы морали и этики.

Я доступно излагаю?

Так вот, человек, писающий в урну у остановки, познакомится с моим лоу, хам, оскорбляющий всех матом и свинством, будет минимум застыжен, а в случае тяжелого анамнеза узнает, что мы называем «пограничными состояниями». Баба-хамка, раскрывшая хлебало и зашедшаяся в мате, будет обязательно остановлена! И дело не в том, что я крупнее и тренированнее, это не важно.

ГРЯЗЬ НУЖНО ВЫЧИЩАТЬ, ИНАЧЕ НАС ЗАМУЧАЕТ ДИЗЕНТЕРИЯ!

Я не слишком вежливо излагаю?

Я никогда не ищу агрессии, она мне в зале надоела до коликов. Я добр, как Олимпийский Мишка, и всегда готов даже уступить откровенно глупому оппоненту, но только не в том случае, когда человек перешел грань разумной дозволенности.

В один прекрасный день я разодрал себе паховые связки на левой ноге, причем разодрал самым странным образом — борясь в партере, да так, что и внизу живота имелись порывы. Врач говорил, что отслоились глубокие ткани. За сим последовали бессонная неделя и проблемы с перемещением в пространстве, каждая посадка на унитаз напоминала утренник в гестапо.

И тут меня пригласили на вечеринку в некий замечательный бар, где собрались укуренные серферы, сноубордисты и прочие мальчики и девочки подобного рода. Ваш покорный слуга в силу инвалидности и перманентного болевого синдрома не пил, а всего лишь глазел на разгоряченных теток, сверкающих бельем и скачущих по столам, и на отмороженных экстремалов в килтах.

Дело к отъезду… Доковылял я до стойки, рассчитался, стою, никого не трогаю, разговариваю с приятелем. Тут подходит рыжеватый вьюноша с бледным, напряженным лицом и в верхней одежде — с улицы заскочил касатик, видать, на огонек — и, не долго думая, сообщает:

— Ребята, я решил с вами подраться!

— Дружок, у тебя есть десять секунд, чтобы передумать и, собрав в мыслительном порыве остатки спинного мозга, уйти целым и непорочным.

— Ты, мля, Боб Шрайбер фуев, ты думаешь, что после этих слов я развернусь и убегу?

— Да, я очень на это надеюсь.

Восемь, девять, десять — чпоньк! И моя голова аккуратно и без общественного резонанса ломает ему нос.

Беру я плывущего дядю под руки, вывожу на улицу и за пару-тройку секунд исполняю ему вольный тюнинг морды лица, в запаре приложившись оторванной ноженькой в конце процесса.

Надо сказать, дядя был в весовой категории за восемьдесят, и годков ему было в районе тридцати. От первого удара на улице он довольно бодро ушел нырком, чем очень меня позабавил, потому это всего лишь отяготило ситуацию, и «дрался» он в два раза дольше, чем я планировал, и исключительно лицом.

Хотелось бы думать, что молодой человек меня узнал и решил поюзать суицид в извращенных формах, в противном случае мир все же куда-то катится, если какой-то дебил заходит к веселящимся людям и ищет драки.

Данный случай опять же подтверждает, что тактика, принятая у нас, работает. Не ищите моментальной победы. Аккуратно убрали решительность и визуальный контроль противника, сломав ему нос, а затем, не выпуская тушку из рук, порвали в лохмотья!..

Ни объясняться, ни стесняться того, что сделал, не собираюсь, права выбора мне не оставили. Я настоятельно предлагал дебилу мирно свалить, хотя во сто крат логичнее было бы сломать его, не проронив ни слова, после его первого хрюканья!

Отсутствие выбора облегчает выбор!

Слишком тяжело мне доставались эти убеждения, чтобы я мог позволить себе не драться тогда, когда это будет уже деградация личности и предательство всего, во что веришь и для чего живешь.

Скажу немножко про моего сына. Зовут его Василий, живет он в Челябинске.

В силу того, что я был очень занят последние двадцать лет, он вырос ровно там же, где и я, да и занимался тем же самым: поджигал помойки и докуривал бычки.

…Ему пять лет, он прибегает с улицы и рыдает навзрыд. Какой-то мальчик его треснул лопаткой.

— Папа, иди набей его…

— Нет, сынок, если ты будешь плакать и жаловаться, папа выкинет тебя на ту самую помойку и ты будешь жить там до старости!

Следуют вопли, сопли и все такое. Папа берет ремень и педагогично порет сына. Тот как-то быстро затыкается и спрашивает:

— А что мне сейчас делать?!

— Возьми такую же лопатку и побей этого мальчика.

— А если он меня побьет?..

— В любом случае, он побьет тебя меньше, чем я.

Догадайтесь, чем все закончилось?!

…Ему двенадцать лет, он в новой школе. Я подарил ему сравнительно дорогие часы, и они вдруг пропали.

— Ну и где часы?

— Ты же сам запретил жаловаться…

— А ты и не жалуешься. Ты мне докладываешь, где часы.