Владимир Обручев - В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 – 1930 г.г. Страница 2
Владимир Обручев - В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 – 1930 г.г. читать онлайн бесплатно
Но описания Сарычева слишком кратки, касаются только самого маршрута и быта местных жителей. Поэтому из его книги нельзя получить ясного представления о рельефе и на правлении горных хребтов. Приложенная к книге карта изу ченной страны мелкого масштаба, очень схематична и также не дает ясного представления о расположении хребтов. По этому мы должны расценивать путешествие Сарычева лишь как первое, рекогносцировочное, для ознакомления со страной, до того абсолютно неизвестной.
По-видимому, тем же путем, что и Сарычев, в 1823 году проехали с Колымы через Оймякон в Якутск спутники Федора Врангеля, мичман Матюшкин и доктор Кибер, но в опубли кованных трудах экспедиции нет не только описаний их пути, но даже указания на то, какого маршрута они придержива лись.
Экспедиция Врангеля и Матюшкина, как известно, имела целью изучение полярного побережья и арктических островов. Матюшкин только определил широту и — очень грубо — долготу Оймякона.
В 1870 году приблизительно тем же маршрутом возвращались участники экспедиции Майделя — топограф Афанасьев и астроном Нейман. От Верхне-Колымска они прошли на юго-запад сначала около 300 километров несколько более южным путем, чем Сарычев, а далее ехали по тропе, близкой к маршруту Сарычева. Съемка, которую вначале вел Афа насьев, была вскоре прекращена, а описание пути не велось: путешественники были утомлены двухлетней работой на Чу котке.
Наконец в 1891 году известный геолог и географ И. Черский был командирован Академией наук на три года для исследований в области рек Колымы, Индигирки и Яны.
В июне 1891 года он выехал вместе с женой (зоолог экспедиции) и двенадцатилетним сыном из Якутска на сорока четырех лошадях. Верхоянский хребет был пересечен их караваном несколько южнее маршрута Сарычева, по летней дороге, огибающей реку Хандыгу с юга, по ее притокам. Черский перешел Индигирку в верховьях, в Оймяконе, и далее следо вал на северо-восток, опять-таки несколько болей южным путем, чем Сарычев. Он вышел на его тропу уже в верховьях Момы. В Верхне-Колымск Черский пришел 28 августа и зимовал здесь. Весной 1892 года экспедиция поплыла вниз по Колыме, но Черский уже зимой тяжело захворал; во время плавания состояние его ухудшилось, и 25 июня (старого стиля) он скончался, не доехав до Нижне-Колымска. Жена путешественника довела исследования Колымы до Нижне-Колымска и потом вернулась вместе с сыном через Якутск и Иркутск в Петербург.
Так трагически оборвалась эта экспедиция, которая должна была приподнять завесу над таинственной страной. Черский во время зимовки в Верхне-Колымске составил и послал в Академию наук предварительный отчет о первом годе работ. Отчет этот, опубликованный в 1893 году, впервые сообщал достоверные сведения о геологическом строении Индигирско- Колымского края и внес много нового в описание геогра фии края, но данные Черского все еще слишком кратки и недостаточны, так как маршрут экспедиции захватил очень узкую полосу.
Из географических наблюдений Черского наиболее важно открытие за Верхоянским хребтом трех других высоких цепей: хребта, названного им Тас-Кыстабыт на правом берегу Инди гирки выше Оймякона, и хребтов Улахан-Чыстай и Томус-Хая,
на водоразделе между Индигиркой и Колымой. Следует отме тить, что Черский, по-видимому, уже понял, что расположение хребтов Индигирско-Колымского края совершенно иное, чем рисовали до него на картах. Но указания ученого в пред варительном отчете настолько неясны, что на них не обратили внимания.
После Черского наступил перерыв в тридцать пять лет, в течение которого несколько экспедиций исследовали низовья Яны и морское побережье, но ни одна не заглянула в пределы горной страны.
Верховья Колымы, выше Верхне-Колымска, были посещены за это время только этнографом В. Иохельсоном, который в 1896 году поднялся до устья Коркодона и прошел по последнему еще 100 километров. Экспедиция Иохельсона имела только этнографические задачи.
Таким образом, огромная область, более чем в миллион квадратных километров, имеющая границей Охотское море и Алдан на юге, Яну на западе и 65° широты на севере, пере сечена только одним маршрутом Черского. Область, составлявшая одну двадцатую часть всей площади дореволюционной России, все же оставалась столь же таинственной, как верховья Канго или антарктический материк в начале прошлого века.
Уже давно меня привлекала мысль изучить мощные реки северо-востока Азии и огромные хребты, их разделяющие. Но только в 1926 году Геологический комитет был в со стоянии, наконец, ассигновать достаточные средства на эту работу.
По первоначальному плану предполагалось, что первое лето (а может быть, и второе) экспедиция будет работать в средней части Верхоянского хребта и, ознакомившись с местными усло виями, в следующие годы перебазируется на Индигирку и Ко лыму. Обе реки в общих чертах к этому времени должны были быть изучены уже экспедициями Академии наук. Но весной 1926 года план работ пришлось изменить.
Еще в начале 1925 года некий Николаев, белый офицер из шаек, отброшенных при разгроме белых армий на северо- восток, после амнистии возвратился в Якутск и представил в Якутскую контору Госбанка пузырек с платиной. Он заявил, что платина намыта им во время скитаний к югу от хребта Тас-Хаяхтах в районе Чыбагалаха, левого притока Индигирки. Район этот был еще совсем не исследован, и предполагаемым месторождением платины заинтересовались. Якутский Сов нарком послал геолога П. Харитонова для осмотра месторождений полезных ископаемых на севере Индигирско-Колымского края и в том числе месторождения платины.
Программа экспедиции была обширна: начав работу в Верхоянске, она должна была закончить ее на устье Колымы. Но выехав из Якутска еще по санному пути, Харитонов вскоре вынужден был задержаться из-за ледохода на Алдане. К осе ни он успел пройти в среднюю часть хребта Тас-Хаяхтах. Путь, который будто бы прошел Николаев, лежал значительно южнее, но Харитонов не решился двигаться дальше на юг.
Несмотря на то, что за лето он три раза сменял у местных якутов своих лошадей на свежих, лошади были сильно исто щены и сбили себе копыта на галечниках рек; одну из семи лошадей каравана пришлось бросить. Поэтому, совершив экскурсию к юго-западу и собрав сведения у местных эвенков, Харитонов повернул обратно и по Колымскому тракту вернулся в Верхоянск.
Месторождение платины, указанное Николаевым, так и осталось не найденным. Правда, существование этого месторождения становилось сомнительным: местные эвенки не слыхали, чтобы во время своих поездок Николаев промывал золото или платину (а в тайге все становится быстро известно); кроме того, анализ платины, проведенный в Геологическом ко митете, показал, что она очень сходна по составу с вилюйской, и весьма возможно, что куплена у старателей на Вилюе.
Не доверяя показаниям Николаева, Геологический комитет тем не менее решил послать экспедицию в район, указанный Николаевым, чтобы выяснить геологическое строение этой части горной страны. Эта работа и была поручена нашей экспедиции. Поэтому программа наших работ была спланиро вана так: из Якутска мы направляемся на восток и, переправившись через Алдан, идем на северо-восток через Верхоянский хребет прямо к Чыбагалаху, — по сведениям Харитонова, это самый короткий и легкий путь. Здесь оставляем разведочную партию и уходим на запад; по возможности, несколько раз пересекая Верхоянский хребет, исследуем район между Индигиркой и старым Верхоянским трактом (западный из двух путей, идущих из Якутска в Верхоянск). Наконец по этому тракту выходим в долину Алдана и возвра щаемся в Якутск к последнему пароходу — к концу сентября. Разведочная партия, проработав месяц, должна была выйти прямым путем к Алдану.
Такова была программа, составленная на основании самых достоверных сведений.
Но в действительности мы попали после Чыбагалаха не к западу, как планировали, а к юго-востоку, на Индигирку, и вернулись в Якутск лишь к Новому году.
От Якутска до Алдана
В Якутске мы прежде всего постарались найти Николаева. Несколько дней он скрывался от нас, но, наконец, нам удалось допросить его в присутствии местных представителей власти. Николаев как будто охотно рассказал нам всю романтическую историю находки им платины. В 1922 году он якобы пытался подойти к Верхоянску с востока, но, узнав, что город занят красными, повернул на юго-восток, к Индигирке. Подойдя к верховьям реки Чыбагалах, он с перевала увидел за рекой пять конусовидных гор, напоминавших коровье вымя. В вер ховьях Чыбагалаха он нашел юрту якута Ивана; отсюда ста рик ламут (эвен) Никульчан повел его вниз по Чыбагалаху. Пройдя более десяти верст, они перевалили влево на другую речку, текущую также на северо-восток и впадающую в Инди гирку выше реки Момы. По этой речке пошли вниз; на первой же ночевке Никульчан показал Николаеву намытую им пла тину и продал шесть золотников за табак. Пройдя по речке верст сорок-пятьдесят, они оставили ее вправо и пошли на северо-восток по горам; в 60—70 верстах нашли стойбище эвенов, а пройдя еще верст восемьдесят, вышли к селению при впадении Момы в Индигирку. Здесь Николаев уговорил ста рика эвена за табак и спирт показать месторождение, где тот намыл платину. Затем, заявив, что в тайге им потеряно ружье, Николаев вернулся со стариком и переводчиком (сопровождав шими его все время) обратно тем же путем. В эвенском стойбище оставили переводчика; далее достигли вдвоем описанной речки, параллельной Чыбагалаху, и поднялись по ней верст тридцать. Здесь, прорвав красноватые утесы, река образует расширение и в нем делает две петли; в первой же петле эвен показал месторождение в обрывах террасы. Весь этот участок занят высокими горами без леса. На месторождении работали четыре дня, причем эвен показал Николаеву, как при промывке, подкладывая кусок сукна, задерживать на нем золото. Всего с двухсот лотков они намыли один или два золотника. Позже Николаев купил у эвенов еще некоторое количество платины. Сделанные им записи — описание месторождения — позже погибли (как это бывает во всех рассказах о кладах).
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.