Ральф Иззард - По следам снежного человека Страница 20

Теперь у меня было полно хлопот, так как неожиданно мы получили сообщение о прибытии на аэродром Чанка Лагуса, одновременно до нас дошли слухи, что носильщики, доставившие грузы Чарлза, вернулись в Катманду и имеют для нас письмо. Поэтому я распорядился, чтобы сирдар наших шерпов Анг Тсеринг отложил приход ко мне с отчетом до следующего утра. Захватив Чанка Лагуса, мы стали рыскать по городу в поисках носильщиков Чарлза и, обнаружив их, получили, наконец, письмо и пять катушек кинопленки. Известия от Чарлза дразнили нас, обнадеживали, а в некоторых отношениях ставили в тупик. Он писал:

«Дорогой Ралф! Постарайтесь заранее дать мне знать, когда ждать вас и всех остальных, чтобы я смог рассчитать свои дела и быть к этому времени здесь.

Было бы хорошо, если бы вы попытались нанять в Катманду носильщиков-шерпов. Когда вы доберетесь до гор, снежный покров будет самым глубоким, и непальцы-носильщики, весьма вероятно, откажутся сопровождать вас дальше Джунбеси (четыре дня пути от Намче-Базара). Они не забыли о несчастных случаях, сопровождавших швейцарскую экспедицию (два носильщика умерли от обморожений осенью 1952 г.).

Переходя к главному, могу сообщить, что я собрал множество слухов о йети. Более крупный тип почти несомненно является ни кем иным, как красным медведем, животным, редко встречающимся в стране шерпов, а более мелкий — тот, за кем мы охотимся. Что это за зверь, пока непонятно; по всем описаниям, скорее всего человекообразная обезьяна. Но я был бы рад, если бы их видели чаще и не по одному за раз.

Свои усилия мы должны будем направить к тому, чтобы выследить его, а все остальное — ботанические и этнографические исследования, сбор коллекции млекопитающих и даже киносъемки — должны отступить на второй план, пока в результате наблюдений на месте мы не придем к определенному выводу. Разработка точного маршрута, подобно тому, как это было сделано при восхождении на Эверест, является единственно надежным планом. Я бросаю все свои дела, чтобы совершить ряд рекогносцировок; отдохнув день-два и приведя себя в порядок, отправлюсь до конца месяца в неизведанные просторы. Поэтому не огорчайтесь, если к вашему прибытию я еще не вернусь.

Важно иметь в виду, что здесь широко распространено мнение о недопустимости убивать йети, и я дал от имени всех нас слово ни при каких обстоятельствах, за исключением бесспорного случая самозащиты, не уничтожать его. Кроме того, шерпы испытывают подлинный ужас перед встречей с йети, и многие придерживаются того убеждения, что с ним не следует связываться. С нетерпением жду того момента, когда увижу вас и узнаю все новости. Я не посылаю никакого общего отчета в Лондон, так как думаю, что вы уже в Катманду».

Я испытал большое облегчение, услышав от носильщиков Чарлза, что путешествие зимой они нашли вполне терпимым. Они сразу же изъявили желание присоединиться к нашей главной партии, когда через несколько дней мы пустимся в путь. Несмотря на задержку с грузом, я не терял надежды покинуть Катманду в воскресенье 24 января. Это было бы самым подходящим днем, так как он совпадал с непальским праздником Мин-Пачас, что в переводе означает «Конец пятидесятидневного периода, когда даже рыбам холодно». Выражаясь более прозаически, этот день знаменует конец непальской зимы и является первым весенним днем. Я считал, что такое стечение обстоятельств оказало бы благоприятный психологический эффект на нашу армию носильщиков, так как, по крайней мере согласно местному поверью, после праздника с каждым днем будет становиться теплее. Впрочем, психологический эффект продлится, вероятно, не больше двух-трех дней после того как мы покинем Большую долину, ибо высоко в горах зима вряд ли ослабит свою железную хватку раньше, чем через два месяца.

На следующее утро я, наконец, имел возможность обстоятельно поговорить с сирдаром Ангом Тсерингом. Прежде всего Анг Тсеринг вручил мне очень милое письмо от Тенцинга, желавшего нам «от всего сердца» удачи и успеха. Тенцинг писал: «Если бы я был в данное время свободен, поверьте, я был бы счастлив отправиться с вами».

Мне больше чем повезло с партией из четырнадцати шерпов, подобранной Тенцингом, Хотя мы не давали заявки специально на «тигров»-шерпов, добиравшихся с грузом до высоты в 7900 метров, — так как не хотели лишать их услуг альпинистские партии, которые, возможно, собирались достичь гораздо большей высоты, чем мы, — все же в нашей группе имелось четыре «тигра». К ним относился Анг Ньима, стройный юноша в яркой клетчатой ковбойке; несмотря на свою несколько хрупкую внешность, он во время прошлогодней экспедиции на Эверест поднялся с грузом до 8500 метров. Среди них был также Анг Дава, проявивший себя с наилучшей стороны в швейцарской и японской экспедициях; он обладает сильно развитым чувством ответственности, что должно сделать его естественным преемником таких людей, как знаменитый Тенцинг и храбрый Анг Тхарке, когда те уже будут не в состоянии совершать восхождения.

Анг Тсеринг — это был знаменитый Анг Тсеринг — заслуживает особого упоминания, и если напишут историю шерпов, исключить его из нее будет невозможно. Ему теперь, вероятно, около пятидесяти лет, но на вид он гораздо моложе, поистине очень молод, и с трудом верится, что он был одним из шерпов, еще в 1924 г. сопровождавших генерала Брюса на Эверест. Во время этой злосчастной экспедиции Меллори и Эрвайн погибли при попытке достичь вершины. Анг Тсеринг, которому тогда не исполнилось еще и двадцати лет, находился в распоряжении кинооператора.

В 1929 г. он участвовал в другой большой экспедиции, сопровождая немецкую партию Пауля Бауэра в безуспешной попытке взойти на Канченгджангу.

Следующие три года он работал с менее крупными экспедициями, но в 1933 г. вернулся на Эверест с Хью Раттледжом. Если бы Анг Тсеринг не имел даже других заслуг, о нем всегда будут помнить, как о единственном оставшемся в живых участнике высотной группы, которая погибла в 1934 г. на Нанга-Парбат. Ангу Тсерингу пришлось одному совершить спуск, во время которого шансы на спасение не превышали одного на тысячу. Анг Тсеринг добрался до лагеря IV, почти ничего не видя из-за снежной слепоты, совершенно измученный и сильно обмороженный. Он оставался без пищи по меньшей мере неделю, по его утверждениям — десять дней. Едва ли приходится удивляться, что после такого испытания Анг Тсеринг провел девять месяцев в больнице и потерял вкус к работе на больших высотах. В качестве компенсации он получил медаль и 22 фунта стерлингов.

Прошло пять лет прежде чем Анг Тсеринг отправился в 1939 г. на пики, расположенные в верховьях долины Кулу. Во время войны он служил в Ассамской стрелковой части, а затем открыл в Дарджилинге предприятие по обслуживанию туристов и прокату пони. В 1951 и 1952 гг. он сопровождал генерала Вильямса на Камет и в том же 1952 г. работал поваром швейцарской осенней экспедиция на Эверест. В 1953 г. снова был со швейцарцами у Дхаулагири и с Т. Дж. Фаулом на пиках Кулу.

О степени ущерба, причиняемого здоровью шерпов высокогорными восхождениями, можно судить по тому, что, не считая ветерана Гьялгена, Анг Тсеринг единственный, оставшийся в живых шерп, участвовавший в Эверестской экспедиции 1924 г. Кроме Давы Танду, он единственный оставшийся в живых шерп, принимавший участие в Эверестской экспедиции 1933 г. и в экспедиции 1934 г. на Нанга-Парбат, причем Танду работал тогда на небольшой высоте.

Некоторый интерес для читателей могут представить еще двое из наших шерпов, Дану и Норбу, сопровождавшие Тилмена и Хоустона на Эверест в 1950 г., когда впервые к массиву приблизились с юга. На страницах книги Тилмена «Непальские Гималаи» Дану фигурирует под именем «Дану-Прометея», так как вместо скромного лагерного костра он устраивал бушующее море огня. Зиму 1952/53 г. Дану провел с Бисуасом в Сиккиме, а в ноябре 4953 г. сопровождал Фаула в Кулу. Характерный для шерпов юмор проявился в том, что Норбу приставили ко мне в качестве личного шерпа: я был самым высоким сахибом (190 см), а он самым маленьким шерпом. Однако Норбу вскоре доказал, что при маленьком росте он имел большое сердце. Он проявил себя прекрасным носильщиком, всегда был впереди в опасных положениях, а в лагере отличался опрятностью и энергией. Он обладал приятным обыкновением оказывать множество мелких услуг, создавая для меня дополнительный комфорт.

Когда я закончил разговор с Ангом Тсерингом, пришла телеграмма из Раксаула с сообщением, что наш груз прибыл туда и отправлен на автомашине в Дхурсинг. Вечером состоялась самая радостная встреча с Томом, Джоном, Стеной и Биллом, прилетевшими из Симры. Отряд индийских военных саперов, расквартированный поблизости от Дхур-синга, чрезвычайно любезно вызвался присмотреть за погрузкой нашего снаряжения и продовольствия на канатную дорогу. У прибывшей партии Тома был такой вид, словно она явилась с Эвереста, а не из Англии. Все они заросли многодневной щетиной и были покрыты с головы до ног грязью и пылью. Путешествуя самолетом, а затем поездом, Том и Билл целую неделю не спали в постели.