Майкл Бейджент - Запретная археология Страница 22

Около 25 или 30 миллионов лет назад большую часть поверхности суши покрывали огромные лесные массивы. В этих лесных массивах из передвигавшегося на четвереньках небольшого существа размером примерно с белку эволюционировали приматы — обезьяны разных видов.

Двадцать миллионов лет назад мы находим свидетельства широкого распространения многочисленных видов обитавших на деревьях обезьян. Но примерно 15 миллионов лет назад леса начали постепенно исчезать. Десять миллионов лет назад обезьяны еще господствовали в остававшихся лесах, однако затем, вскоре после этого, по какой‑то таинственной причине практически все ископаемые свидетельства, связанные с обезьянами, прекращаются. Почему — неразрешимая загадка.

Период времени, начиная примерно с 8 миллионов лет назад и до эпохи Люси (около 4,5 миллиона лет назад) является «темными веками» для ископаемых приматов. До недавнего времени раскопки, обнаруживающие десятки тысяч окаменелостей других животных этого периода, дали лишь одну плечевую кость, зуб и фрагмент челюсти с еще одним зубом. Не очень обнадеживает тот факт, что с середины 1990‑х годов, с началом проведения раскопок в новых местах, ситуация чуть улучшилась.

В 1995 году Мейв Лики с коллегами установила новый вид очень древнего австралопитека на основе ряда ископаемых находок, включавших почти полностью сохранившуюся челюсть, часть берцовой кости и кусочки черепа и зубов, которые они нашли неподалеку от Алья‑Бей в восточной части озера Туркана. [10] Эти окаменелости имели возраст чуть более 3,9 миллиона лет. Еще более древняя находка в виде окаменелых зубов, части нижней челюсти, фрагментов черепа и руки, сделанная в Эфиопии д‑ром Тимом Уайтом и его командой, была отнесена в 1995 году к другому, как предполагается, предшествующему, роду и виду. Ее возраст насчитывал примерно 4,4 миллиона лет.

Несмотря на энтузиазм в связи с этими находками, этого мало для периода почти в 4 миллиона лет. К тому же нет никакого достойного внимания объяснения, которое могло бы прояснить такое отсутствие данных.

Согласно ортодоксальной «саванной» гипотезе, именно в этот период «темных веков» вслед за изменением климатических условий площади лесных массивов постепенно настолько уменьшились, что растущая популяция приматов в этих лесах столкнулась с недостатком кормовой базы. Со временем кормовая база настолько сильно сократилась, что одна из групп приматов решила искать корм за пределами лесов. Она переселилась на просторы травянистых равнин Африки — в саванну.

А как раз на этих травянистых просторах, утверждает далее теория, имели преимущество те характеристики, которые ныне нам известны как свойственные человеку. И вот таким образом, путем естественного отбора, те существа, которые их демонстрировали, вытесняли тех, кто ими не обладал. Появились человеческие признаки: человек встал с четверенек, стал ходить па двух ногах, чтобы видеть поверх высокой травы, мозг его увеличился, а покрывавшая его густая шерсть исчезла.

Разумеется, эта теория многое оставляет необъясненным. Ни одна из наиболее заметных физических характеристик человека не имела бы очевидного преимущества в этой повой среде обитания — на просторах огромной травянистой равнины, изобилующей грозными и быстрыми хищниками.

Из всех приматов, которые обитали в становившихся тесными лесах, лишь один — наш предок — встал с четверенек и двинулся на двух ногах в саванну. Почему?

Испытывая ту же нехватку корма, ни один другой вид обезьян не поступил таким же образом. Почему?

Саванна — с ее львами, гиенами и другими грозными плотоядными обитателями — являлась поистине враждебной средой. И, однако, нас просят поверить в то, что некий вид вступил в нее, расставшись со своей привычкой бегать — и весьма быстро — на своих четырех конечностях ради прямой осанки, которая лишила бы его скорости. Вполне естественно было бы ожидать, что все эти безрассудные обезьяны были бы быстро истреблены.

С точки зрения животного, бегать на двух конечностях совершенная глупость; большая часть затрачиваемой при этом энергии расходуется попросту на то, чтобы удерживать тело вертикально, а не на то, чтобы толкать его вперед и развивать скорость. Это весьма неэффективный способ передвижения — настоящая проблема, когда преследует голодный хищник.

Почему же какая‑то группа наших предков изменилась? Как действие естественного отбора в условиях открытой саванны могло вызвать подобную перестройку анатомии?

На это можно ответить, что никак.

Почему же существует человек?

Чем мы отличаемся от других приматов, от человекообразных обезьян — например, от орангутангов? Очевидно, тем, что обладаем более крупным мозгом и у нас развита речь. У нас также имеются физические отличия: мы не покрыты шерстью и ходим прямо на двух ногах. Однако это лишь то, что сразу приходит на ум. На самом же деле имеются сотни отличительных признаков.

Почти невероятно, но у науки нет жизнеспособного объяснения эволюционного развития какой‑либо из этих важнейших характеристик. Безусловно, ученые пытались дать такое объяснение: с этой целью выдвигались разные теории, и временами эти теории признавались достаточно состоятельными, чтобы закрепиться в эволюционистской «мифологии». Однако не надолго. Проходило не так много времени, и во всех объяснениях обнаруживались изъяны. Слишком многие человеческие признаки представляются необъяснимыми, и посему ученые, не в силах прояснить вопрос, как правило, уклонялись от трудностей, с которыми сопряжена эта область знания — или, вернее, незнания.

Биологи, в частности, обратили внимание на те аспекты человеческого организма, которые по всем признакам подрывали эволюционный процесс. Такие аспекты, например, как рост мозга, не наблюдаемая ни у каких человекообразных обезьян или других приматов утрата волосяного покрова на теле, уникальный способ дыхания, который также делает возможным речь, и отличительная модель сексуального поведения.

Создается впечатление, что мозг неуклонно увеличивался в размерах: сперва мозг Люси размером с мозг шимпанзе; примерно 440 кубических сантиметров — мозг австралопитека; около 650 кубических сантиметров — у существа, которое считается собственно ранним человеком; от 950 до 1200 — у хомо эректуса; 1350 — в среднем у современного человека, так называемого хомо сапиенса.

Это увеличение объема головы означало необходимость значительных анатомических изменений при переходе от обезьяноподобного к человекообразному существу — хотя бы для того, чтобы самка могла родить детеныша с такой крупной головой. По этой причине у человеческой женской особи таз имеет весьма отличную от формы таза самки человекообразной обезьяны. И столь велико значение этого увеличения объема мозга, что у современного человека в первый год жизни после рождения мозг продолжает расти в таких больших пропорциях, что его размеры увеличиваются фактически вдвое. Женщина не смогла бы родить ребенка, если бы мозг полностью формировался с самого начала.

Утрата волосяного покрова, густой шерсти на теле, которая столь заметна у обезьян, также является своего рода исключительным признаком современного человека. Этот волосяной покров, очевидно, защищал тело от лучей солнца и от холода в ночное время. Каким же образом проживание в саванне — где жарко днем и нередко очень холодно ночью — привело бы к формированию этого признака с закреплением его путем естественного отбора?

Другая загадка — наша речевая способность. Она является функцией нашего необычного способа дыхания, который весьма отличается от того, как дышат обезьяны, а в действительности и любые другие животные, ныне живущие на Земле. То, как дышит человек, есть его уникальная особенность.

Новый взгляд на эволюцию

Спасение находят в том утверждении, что изменения эти имели место у некоторых обезьян — тех, что, очевидно, и развились в людей, — тогда как никаких других они не затронули. Другие обезьяны продолжали существовать, не претерпевая значительного эволюционного развития, в течение нескольких миллионов лет — а то и гораздо дольше. Почему же эволюция избрала для демонстрации своего искусства лишь один вид? Это остается без объяснений.

Согласно традиционным представлениям, для того чтобы произошло какое‑либо эволюционное или адаптивное изменение, в наличии должно быть два фактора. Во‑первых, изменение должно давать существу немедленное преимущество в рамках среды его обитания. Неубедительно звучит довод, предполагающий, что существо продолжало вести борьбу за выживание в надежде, возможно, на то, что через несколько сотен тысяч лет все станет легче.

Во‑вторых, животное и популяция его сородичей должны быть изолированы от других представителей его вида, с тем чтобы в дальнейшем не было никакой возможности для обмена генетическим материалом. Такая изоляция происходит обычно за счет каких‑то физических границ, таких, как пустыня, горы или море. Эти границы разводят и держат на удалении две группы, бывшие первоначально одной. Саванна не отвечает этим условиям.