Ральф Иззард - По следам снежного человека Страница 22

Это крупное животное, передвигающееся на четырех ногах и покрытое длинной лохматой шерстью рыжеватого цвета. Оно нападает на домашний скот. Я разговаривал и с видевшими его шерпами, и с тибетцами и почти не сомневаюсь, что Дзу-Те и гималайский красный медведь одно и то же, это тем более вероятно, что, по рассказам, его часто видели в Тибете в неволе.

2) Ми-Те. Ми означает „человек“; стало быть, это Те, имеющий отношение к человеку либо потому, что он представляет для него опасность, либо потому, что он по виду его напоминает — какое из двух предположений правильно, сказать затрудняюсь. Я слышал несколько рассказов, в том числе людей, лично видевших его, и должен сразу же отметить, что в существенных подробностях они все сходятся между собой. Ми-Те — вид Те, присущий стране шерпов, и говоря о Йе-Те, они обычно имеют в виду именно это животное (я уже упоминал о том, что Дзу-Те встречается здесь редко и им не слишком интересуются); таким образом, эти два названия практически совершенно однозначны. Йе-Те живет исключительно на огромных просторах горной страны, где слишком высоко, чтобы могли расти деревья, но ниже снеговой линии. Время от времени он спускается в долины, где расположены деревни. Говорят, что он ростом с четырнадцатилетнего мальчика, обладает телосложением человека, покрыт светлой рыжеватой шерстью, более светлой на груди, и волосы у него длиннее всего на голове и пояснице. Голова сильно заостренная. Он издает громкий пронзительный вой, а когда находятся от него на близком расстоянии, нередко слышат какой-то дребезжащий шум. Его крик часто раздается по ночам. В самые холодные зимние месяцы, когда повсюду лежит снег, Йе-Те спускается довольно низко, и его крики подчас доносятся до деревень. Обычно он ходит на двух ногах, как человек, но когда торопится или идет по глубокому снегу, опускается на все четыре. Чем он питается, точно неизвестно, но многие думают, что пищей ему служат пищухи и другие мелкие животные, в изобилии водящиеся там, где он обитает. Считают, что по отношению к человеку он ведет себя не слишком агрессивно, напротив, очень робок, но и очень сообразителен.

Описание Йе-Те, виденного у буддийского монастыря в здешнем районе, было уже опубликовано Хантом и Шиптоном; оно полностью совпадает с приведенным выше. Я также уже сообщал сведения об одном Йе-Те, которого наблюдал Пасанг Ньима осенью прошлого года. Кроме того, я слышал и другие рассказы, все из первых рук, т. е. от лиц, непосредственно принимавших участие в событиях.

Примерно четыре года назад человек по имени Лакхпа Тенсинг взобрался высоко по склону горы над своей деревней, чтобы загнать несколько яков, отбившихся от стада. Он заблудился среди камней и, бродя в поисках пути, услышал какой-то звук, напоминавший визг щенка. Двигаясь в направлении, откуда доносился звук, он наткнулся на изуродованный труп недавно убитой пищухи, а, взглянув вперед, увидел всего в каких-нибудь тридцати шагах примостившегося на камне Йе-Те. Тот сидел к нему спиной, и он мог лишь разглядеть, что существо было ростом с мальчика, покрыто светлой рыжеватой шерстью и имело сильно заостренную голову. Лакхпа Тенсинг очень испугался и, крадучись, ушел подальше, не замеченный животным. Он увидел его днем в апреле, когда вокруг уже не было снега. Я старался узнать от Лакхпы еще какие-нибудь подробности, но он решительно утверждал, что ничего, кроме сказанного, не видел.

Несколько лет назад человек по имени Нима возвращался из Тибета к себе в деревню близ Намче-Базара. Он и его три спутника закупили в Тибете соль. Путешествие их подходило уже к концу, но оказалось, что они не смогут добраться до своей деревни засветло, и им пришлось заночевать в покинутой деревушке. Когда они собирали топливо и готовились к ночлегу (наступили сумерки), они услышали на некотором расстоянии шум и сначала подумали, что кто-то идет к ним и издали их окликает. Когда крики приблизились, они узнали в них вопли Йе-Те и так испугались, что сразу бросились в полуразрушенную хижину, где и пробыли до утра, не решаясь пошевелиться.

Йе-Те подошел ближе, и они совершенно отчетливо услышали хорошо им знакомые дребезжащие звуки. Нима и его товарищи все еще не были убеждены в том, что слышат действительно животное, а не духа; однако, выйдя утром из хижины, они обнаружили на снегу двойной ряд следов, которые вели от деревушки вверх в горы. Следы принадлежали животному, ходящему на двух ногах. Отпечатки имели, как он мне показал, около двадцати сантиметров в длину, и ясно можно было различить пальцы. Следы очень походили на след босой человеческой ноги, если не считать одинаковой, по-видимому, длины пальцев.

Мне сообщали и о других случаях встреч с Йе-Те, но так как я слышал о них не от очевидцев, то не буду пересказывать. Впрочем, ни один из этих рассказов не противоречит приведенным выше или ранее опубликованным. На основании своего бесспорно небольшого опыта я прихожу к заключению, что в отдаленных деревнях найдется мало людей, которые не слышали бы довольно часто в зимние месяцы криков Йе-Те, и что многие жители, по их утверждениям, в то или иное время видели само животное.

Зловещий вой, раздающийся по ночам, наводит на мысль о волке. Я высказал такое предположение нескольким шерпам. Те ответили, что прекрасно знают волков по своим частым торговым путешествиям в Тибет; изредка волки спускаются к ним; но их вой совсем другой.

Обосновавшись в стране шерпов, я решил побывать на более высоких склонах над границей лесов, где, по рассказам, можно встретить Йе-Те. Итак, с проводником и — переводчиком, слугой и тремя носильщиками я шесть дней бродил по лабиринту усеянных камнями долин, скал и узких гребней. Летом этот район является раем горечавок, карликовых рододендронов и других альпийских цветов, но теперь там невообразимо холодно, уныло и неприютно. Густой туман и разыгрывавшиеся подчас метели задерживали нас, но все же нам удалось покрыть порядочное пространство. За первые три дня мы ничего не обнаружили, кроме многочисленных следов мускусных оленей, диких козлов и мелких грызунов; следы свидетельствовали о том, что страна Йе-Те основательно населена. Я собрал несколько интересных образцов семян для Кью-Гарденс.

Ландшафт был великолепным; прямо впереди ясно виднелся весь Эверестский массив, а сама вершина четко вырисовывалась перед нами. На четвертый день я шел на высоте примерно 4300 метров по ровной местности, покрытой пятнами неглубокого снега, выпавшего около трех недель назад и сохранившегося лишь местами. На одном из таких пятен я наткнулся на небольшое скопление запутанных следов, каждый из которых по размеру и форме напоминал отпечаток маленькой человеческой ноги. На следах давностью, по-видимому, в несколько дней пальцы были неразличимы, но контуры сохранились совершенно отчетливо и полностью соответствовали небольшой короткопалой человеческой ноге в чулке. Средняя длина следов равнялась двадцати пяти сантиметрам, а максимальная ширина — двенадцати с половиной сантиметрам при ширине пятки в семь с половиной сантиметров. Все измерения я произвел на месте. Рядом тянулись многочисленные следы дикого козла с совершенно отчетливым отпечатком копыт почти такой же, насколько я мог судить, давности. Путем сравнения с ними я установил, что следы неизвестного существа увеличились от таяния, вероятно, на одну треть первоначального размера (за последние дни солнце показывалось очень ненадолго). Они были обращены в разные стороны, словно одно или несколько животных „топталось на месте“. Являлись ли эти существа двуногими, я определить не мог. В ста шагах дальше я наткнулся на одно такое же пятно, но очертания следов оказались менее отчетливыми. Мои шерпы недоумевали, но затем единодушно решили, что следы принадлежат скорее всего Йе-Те. Ни один шерп ни в коем случае не мог бродить зимой по этим унылым местам высоко в горах на расстоянии суток пути от ближайшей деревни. К тому же это явно были следы голой ноги, слишком резко очерченные, чтобы их могла оставить всегда бесформенная обувь шерпов, сшитая из овального куска мягкой кожи.

Остальная часть путешествия не ознаменовалась никакими событиями, если не считать того, что в последний день я отправил носильщиков напрямик подготовить стоянку, между тем как сам пошел более кружным путем; придя к месту встречи, я застал шерпов в сильном возбуждении, так как они пересекли линию свежих следов, по их мнению, бесспорно принадлежавших Йе-Те. К сожалению, как раз в тот момент, когда они принялись объяснять мне, где это произошло, поднялся порывистый ветер, и к тому времени, когда я добрался туда, следы были заметены и превратились в простые пятна на снегу.

По возвращении домой я узнал, что несколько дней назад группа людей слышала крики Йе-Те всего в десяти километрах от деревни, где я сейчас нахожусь; проверить правильность этих сведений я еще не успел. В тот же вечер я сидел в доме одного шерпа, когда туда зашли два тибетца, недавно прибывшие из мест, лежащих по ту сторону границы. Как выяснилось, они пришли из того же района, где прошлой осенью Пасанг Ньима и его товарищи видели Йе-Те. Не упоминая об этом, я спросил тибетцев, слышали ли они что-нибудь о таком животном. У обоих нашлось что сообщить. Их деревня расположена всего в нескольких днях пути к северо-западу от Эвереста, и оба настойчиво утверждали, что в холодное время года Mu-Те можно видеть довольно часто. Они по собственной инициативе рассказали, что Mu-Те питается мелкими животными и крупными насекомыми, скрывающимися под камнями. По их словам, он живет высоко в горах; их описание внешнего вида полностью совпадает с тем, что я слышал от шерпов. Совсем недавно в их краях несколько мальчиков, вышедших проведать яков, видели Mu-Те на близком расстоянии и вначале приняли его за маленького человека, но, присмотревшись внимательнее, заметили, что тот покрыт рыжеватой шерстью. Кроме того, несколько лет назад горное озеро неподалеку от их деревни выступило из берегов, и после этого был найден труп утонувшего Mu-Те, который видели многие. Голова была очень большая и заостренная. Труп не сохранили, так как считали, что это принесло бы большое несчастье. Оба тибетца добавили, что Mu-Те часто видят в окрестностях Ронгбукского монастыря в холодную или снежную погоду (Ронгбук находится к северу от Эвереста).