Николай Непомнящий - 100 великих загадок Индии Страница 27

Интересный вывод о близости языка протоиндийских надписей к дравидийским языкам был в свое время сделан советскими учеными, проведшими анализ текстов при помощи вычислительной техники. По мнению руководителя этих работ Ю.В. Кнорозова, «имеются все основания считать, что протоиндийский язык близок к дравидийским языкам по грамматической структуре».

Российские исследования показали также, что сближение протоиндийского языка с другими языковыми семьями Индостана и Передней Азии неправомерно.

О религиозных представлениях людей в эпоху Индской цивилизации можно судить только на основании отдельных памятников материальной культуры, так как специальных сооружений сакрального характера обнаружено не было. Правда, некоторые исследователи склонны считать храмом огромное здание, частично раскопанное в Мохенджо-Даро под буддийской ступой. К этому комплексу примыкает и бассейн, построенный из обожженного кирпича. Находки большого количества терракотовых статуэток женщин могут указывать на существование культа богини-матери, широко распространенного и у других народов древности. Это согласуется и с той большой ролью, которую играло земледелие в жизни хараппского общества. Жители индских поселений, вероятно, обожествляли животных. На печатях имеются изображения носорога, быка, слона, буйвола, крокодила, льва, тигра и других животных, что в определенной степени могло быть связано с тотемистическими представлениями населения. Интересно, что на печатях изображены также и мифические животные, полубоги-полулюди. Жители хараппских поселений поклонялись также огню и воде.

Особенно интересно изображение на печатях трехликого божества, сидящего в позе, в которой позднее изображали бога Шиву, окруженного животными. Дж. Маршалл идентифицирует его с Шивой в образе Пашупати, т. е. покровителя скота. Это может, по-видимому, указывать на определенную связь религиозных представлений жителей Хараппы с индуизмом. Изображение Шивы было обнаружено и на печатях, найденных после раскопок Дж. Маршалла. Он нарисован трехликим божеством с цветами, возвышающимися над головой. Вероятно, это отражает его власть над природой.

Любопытен так называемый протоиндийский вариант изображения Гильгамеша, встречающийся на печатях (герой держит не львов, как в месопотамском варианте, а тигров).

Весьма сложным остается вопрос о политической и социальной структуре общества Индской цивилизации. Некоторые исследователи считали, что политическая система на Инде являла собой миролюбивую демократию без каких-либо проявлений власти государства. Открытие в Хараппе, Мохенджо-Даро и в Калибангане городских цитаделей произвело переворот в представлениях о структуре хараппского общества; оно окончательно опровергло мнение о доклассовой структуре Индской цивилизации, бытовавшее до последнего времени во многих зарубежных работах.

В цитаделях, сделанных из обожженного кирпича и хорошо укрепленных оборонительными стенами с башнями, располагались, по-видимому, городские власти. Показательно, что цитадели находились на отдельном холме и как бы господствовали над городскими постройками.

По мнению ряда ученых, общество Хараппы было рабовладельческим, а политический строй индских городов был близок к политическому строю Шумера. В.В. Струве полагал, что государство в долине Инда могло принять форму деспотии, поскольку устои первобытно-общинного строя еще не были изжиты полностью. Д. Косамби склонен был сопоставлять общество Индской цивилизации с обществом Месопотамии и считал, что во главе управления стояли жрецы, а вся земля составляла собственность большого храма.

Однако эти точки зрения пока не могут быть подтверждены письменными свидетельствами и нуждаются в дальнейшем обосновании. С достаточной определенностью можно пока говорить только об имущественном и общественном неравенстве, но какой именно характер имело это неравенство, сказать в настоящее время не представляется возможным. О существовании имущественного и общественного неравенства свидетельствует общий облик городских построек и предметы ремесленного производства. Наряду, например, с небольшими строениями, принадлежавшими, очевидно, ремесленникам, были раскопаны просторные двухэтажные дома с большими внутренними дворами, специальными помещениями для омовений. Здесь, можно полагать, жили зажиточные слои хараппского населения.

Интересное здание было открыто в Мохенджо-Даро, которое, по мнению Э. Маккея, могло быть дворцом. В нем наряду с большими залами имелось несколько караульных помещений, административные комнаты и продовольственные склады. Есть некоторые основания полагать, что в городах находились и рабы, обслуживавшие зажиточных горожан. Они жили либо в домах своих хозяев, либо ютились в хижинах. Вероятно, в городах были и государственные рабы, возводившие общественные постройки, но никаких прямых данных об этом не имеется. Некоторые ученые пытаются даже проследить четыре основные социальные прослойки: «владельцы больших домов», или олигархи, военные, торговцы и, наконец, ремесленники. Среди населения индских городов ученые склонны находить нарождающуюся форму кастовой системы.

Тщательная планировка городов, городское благоустройство также могут говорить о существовании сильной централизованной власти. В городах раскопаны общественные постройки – амбары для хранения продуктов, бассейны для омовения и т. д. Как отмечалось выше, в Мохенджо-Даро имелось огромное крытое помещение, которое являлось городским рынком. За всеми этими постройками должны были следить городские власти. В их функции входил надзор за канализацией и водоснабжением. Они же должны были принимать меры по борьбе с наводнениями.

Можно думать, что при столь сильной власти, осуществлявшей надзор над городом и жизнью населения, существовали и государственные хозяйства, где работали различные категории свободного и подневольного населения. В пользу такого предположения, очевидно, говорят раскопанные археологами огромные амбары для хранения зерна.

Индская цивилизация просуществовала несколько столетий. Затем наступил «закат» хараппской культуры. Новые археологические материалы позволяют восстановить в общих чертах последние этапы истории Индской цивилизации, отмеченные внутренним кризисом культуры и упадком ряда основных центров.

Процесс упадка не был одновременным, а продолжался в течение длительного времени, протекая по-разному в различных районах. В поздний период в главных городах – Хараппе и Мохенджо-Даро – нарушилась нормальная городская жизнь, ранее строго регламентировавшаяся. Ослабел и муниципальный надзор, который являлся характерной чертой города в период расцвета. Это ясно проявляется и в планировке города, и в городском строительстве.

В Мохенджо-Даро крохотные домишки выросли на развалинах пришедших в упадок общественных строений (например, амбара), вторглись на улицы, чего раньше не наблюдалось. Даже на главных улицах появились гончарные печи, а вдоль дорог ряды наспех построенных прилавков. Многие здания в главных центрах просто забрасывались, обширные строения перегораживались в мелкие помещения. Черты внутреннего упадка явно проступают и в Хараппе. В поздний период многие строения пришли в негодность и вскоре превратились в развалины. В городах нарушалась торговля, как внутренняя, так и внешняя (резко уменьшилось количество привозных вещей), упало ремесленное производство.

До недавнего времени упадок хараппской культуры большинство ученых объясняли внешними факторами: вторжением иноземных племен, отождествляемых, как правило, с ариями. Однако указанные черты упадка отчетливо проявляются до проникновения в индские города каких-либо значительных групп пришлых племен.

Вывод о внутреннем упадке хараппских городов до и независимо от непосредственного вторжения иноземных групп подтверждается новыми исследованиями позднехараппских и послехараппских поселений и городов Саураштры и Катхиаварского полуострова. На этих поселениях не прослеживаются черты каких-либо культур пришлых племен, но и здесь видны изменения, связанные с начавшимся внутренним кризисом хараппской культуры.

В Рангпуре, например, непосредственно над слоем с типично хараппской культурой залегал слой, отличавшийся особыми признаками. В керамике этого периода отмечаются черты упадка, сосуды обработаны грубее, хотя техника их изготовления еще непосредственно связана с Хараппой. Этот «переходный» период, как показали раскопки, был довольно продолжительным. Совершенно очевидно, что в данном районе упадок хараппской культуры не был связан с вторжением арьев, а вызывался внутренними причинами.

Исследователи предлагали различные объяснения упадка хараппской культуры. Большинство из них, как уже отмечалось, ссылались на внешние факторы – одновременное наступление арийских племен, некоторые видели причину в изменении русла рек и направлении муссонов, в засухе, наступившей в результате вырубки лесов, в засолении почв, в наступлении пустыни из Раджастхана, в наводнении. В связи с последним заключением любопытно следующее сообщение, переданное Страбоном (XV, 1.19): «Во всяком случае он (т. е. Аристобул) говорит, что посланный с каким-то поручением он видел страну с более чем тысячью городов вместе с селениями, покинутую жителями, потому что Инд, оставив свое прежнее русло и повернув налево в другое русло, гораздо более глубокое, стремительно течет, низвергаясь подобно катаракту».