Антон Горский - Москва и Орда Страница 3

73 ПРП. М., 1955. Вып. 3. С. 463–491; РФА. М., 1987. Вып. 3. С. 571–594.

74 РНБ. F. IV. 603. Л. 416 об.- 418; ПСРЛ. Т. 4, ч. 2, вып. 2. С. 406-^07.

75 Султанов Т.И. Письма золотоордынских ханов // Тюркологический сборник: 1975. М., 1978. С. 240–241.

76 ГИМ. Собр. Синодальное. № 272. Л. 401–401 об.; Базилевич К.В. Ярлык Ахмед-хана Ивану III // Вести. МГУ. Сер. История, 1948. № 1; Он же. Внешняя политика Русского централизованного государства во второй половине XV века. М., 1952. С. 164–165.

77 Сб. РИО. Т. 41. С. 68–70.

78 РГАДА. Ф. 389 (Литовская метрика). Кн. 5. Л. 247 об., 249 об.; Lietuvos Metrika (1427–1506). Vilnius, 1993. Kniga Nr 5. С. 179, 181.

79 Gole.biowski L. Dzieje Polski za panowania Jagiellonow. Warszawa, 1848, T. 3. S. 230233; A3P. СПб., 1848. T. 2. № 6.

8 °Cб. РИО. Т. 41; РИБ. СПб., 1910. Т. 27.

81 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб., 1884. Т. 1.С. 76-123.

82 Там же. С. 365–394.

83 Там же. С. 455-л174.

84 Там же. М.; Л., 1941. Т. 2. С. 27–60, 63–79; Рашид-ад-дин. Сборник летописей. М.; Л., 1960. Т. 2; М.; Л., 1946. Т. 3.

85 Кашани. Тарих-е Улджаиту. Тегеран, 1969 (на перс. яз.).

86 Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 2. М.; Л., 1941. С. 104–125.

87 Там же. С. 144–189.

88 Там же. С. 60–63.

89 Там же. С. 139–143.

Стр.10

византийские — патриаршие послания на Русь3; немецкие — хроники4, сочинения И. Шильтбергера (начало XV в.)5 и С. Герберштейна (первая половина XVI в.)6; венгерские — хроники7 и акты8; итальянский — "Путешествие в Тану" И. Барбаро (вторая половина XV в.)9.

Помимо материалов письменных источников, привлекались также нумизматические данные — монеты русской10 и ордынской 11 чеканки.

Глава первая

МЕЖДУ САРАЕМ И ИСАКЧОЙ: ДАНИИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ (70-е годы ХШ в.-1303)

Московское княжество как самостоятельное политическое образование в пределах Северо-Восточной Руси (Владимиро-Суздальской земли — территории, находившейся под властью потомков Всеволода Большое Гнездо) появилось в 70-е годы ХШ в., т. е. в эпоху, когда система власти Орды над русскими землями, основными проявлениями которой были взимание дани (с XIV в. она обозначалась термином "выход") и право ордынского хана (именуемого на Руси "царем") утверждать русских князей на их столах путем выдачи ярлыков на княжение, уже давно сформировалась, а сама Орда, бывшая вначале западным улусом Монгольской империи, раскинувшейся от Дуная до Тихого океана, приобрела (в 60-е гг.) независимость от великоханского престола в Каракоруме. Первым московским князем стал младший сын Александра Невского Даниил (p. 1261). Начало его правления пришлось на время царствования в Орде хана Менгу-Тимура, когда, по выражению Волынской летописи, "бяху вси князи в воли в то-тарьскои"12. Но после смерти Менгу-Тимура и воцарения в 1281 г. Туда-Менгу произошло обострение ситуации. Старший брат Даниила и младший — великого князя владимирского и князя переяславского Дмитрия Александровича — городецкий князь Андрей Александрович отправился в Орду и привел оттуда войско против Дмитрия. Летописание СевероВосточной Руси датирует это событие 6789 (1281/82) годом, а согласно новгородскому летописанию оно имело место в 6790 г. Целью похода являлся Переяславль. К татарам, возглавляемым Ковадыем и Алчедаем, присоединились князья Федор Ростиславич Ярославский, Михаил Иванович Стародубский и Константин Борисович Ростовский. Были опустошены Муром, окрестности Владимира, Юрьева, Суздаля, Переяславля, Ростова и Твери. Дмитрий Александрович покинул Переяславль, и 19 декабря город был взят. Великий князь отправился в Новгородскую землю, думая укрепиться в Копорье, где двумя годами ранее он построил каменную крепость. Но новгородцы воспрепятствовали Дмитрию, и он был вынужден отказаться от этого замысла13. Союзником великого князя выступил Довмонт, князь псковский, вывезший из Копорья "товар" Дмитрия14; поэтому можно полагать, что Дмитрий нашел убежище именно в Пскове15. Андрей Александрович, отпустив татар в Орду, приехал в феврале в Новгород, где был посажен на новгородский стол16. К нему, таким образом, переходили прерогативы великого князя владимирского, т. е. верховного правителя княжеств Северо-Восточной Руси, чей сюзеренитет признавал Новгород Великий17.

Но вскоре Андрей уезжает из Новгорода во Владимир, а оттуда отправляется в свой удельный Городец и затем в Орду; в то же время в Торжок (город, находившийся под совместным управлением Новгорода и великого князя) пытаются войти наместники Дмитрия. Против последнего выступают походом новгородцы в союзе с тверским (им был тогда Святослав Ярославич) и московским князьями. Войска встречаются у Дмитрова, и стороны приходят к мирному соглашению18.

Это первое известие о самостоятельных действиях Даниила Александровича19. Можно ли считать, что Даниил выступил как союзник Андрея Александровича, наведшего на Северо-Восточную Русь татар? Оснований для этого нет. Московский и тверской князья выступают как особая группировка, отличная от Андрея и его союзников (ими были князья ярославский, ростовский и стародубский). Кроме того, во время татарского похода были разорены окрестности Твери, т. е. владения одного из князей данной группировки.

Даниил Александрович примирился с братом Дмитрием, а тем временем Андрей, вынужденный покинуть Владимир, вновь отправился

в Орду. Здесь ему была придана новая рать — на сей раз под командованием Туратемира и Алыня". В условиях второго подряд вторжения Дмитрий Александрович принял решение, имевшее долгосрочные последствия: он "съ своею дружиною отъ-Ьха в Орду к царю татарскому Ногою". Ногай, внук одного из младших братьев Батыя — Бувала, являлся фактически самостоятельным правителем западной части улуса Джучи — от Нижнего Дуная до Днепра (ставка его находилась в районе г. Исакчи в низовьях Дуная). Приезд к нему великого князя владимирского был, по-видимому, первым серьезным контактом с князьями Северной Руси, позволившим Ногаю начать создавать там собственную сферу влияния.

В следующем (6791 — согласно северо-восточному летописанию, 6792 г. — по НШ) году Дмитрий вернулся на Русь. Андрей, несмотря на поддержку его новгородцами, вынужден был уступить великое княжение ("съступися брату своему"). Боярин Семен Тонильевич, один из зачинщиков и руководителей обоих татарских походов против Дмитрия, был убит по его приказу в Костроме. В конце года "приде Дмитрии князь с братомъ своимъ Андреемъ, ратью к Новугороду и с татары и со всею Низовьскою землею, и много зла учиниша, волости пожгоша… и створиша миръ; и седе Дмитрии в Новегороде на столе своемъ". Из этого сообщения прямо следует, что Дмитрий вернулся от Ногая с татарским отрядом, присутствие которого и вынудило Андрея отказаться от борьбы с братом и даже демонстрировать показное единство с ним, выступив против сочувствующего Андрею Новгорода. Ногай в то время еще не вступал в конфронтацию с саранскими ханами; можно полагать, что за время длительного пребывания Дмитрия в его улусе Ногаю удалось, используя свое влияние при дворе Туда-Менгу (которой вскоре после воцарения отошел от государственных дел), добиться подтверждения ярлыка на великое княжение, полученного Дмитрием прежде от Менгу-Тимура.

Разная датировка событий начала 80-х гг. в северо-восточном и новгородском летописании вызвала разногласия по поводу их хронологии. Н.Г. Бережков исходил из предположения, что Симеоновская летопись датирует эти события по мартовскому стилю, а Н1Л младшего извода — по ультрамартовскому; в этом случае первый татарский поход следует относить к концу 1281 — началу 1282 г., второй — к 1282 г., а возращение Дмитрия от Ногая — к 1283 г. Другое мнение высказал В.Л. Янин; в Н1Л обозначение лет от Сотворения Мира на единицу ниже мартовского. Соответственно первый поход Андрея и татар он отнес к концу 1283 — началу 1284 г., а второй — к 1284 г. При этом В.Л. Янин основывался на наблюдениях над текстом Никоновской летописи: в ней статья 6787 г. начинается с сообщения о лунном затмении 24 февраля и указания, что в ту же зиму "бысть знамение в солнце". Сочетание лунного и солнечного затмений могло иметь место только в конце февраля 1281 г.; отсюда вывод, что статья 6787 г. в Никоновской летописи повествует о событиях 1281 г., а последующие статьи, 6788–6790 гг. (которым в Н1Л соответствуют статьи 6789–6791 гг.) — о событиях 1282–1284 г. (т. е. их обозначение в Никоновской летописи двумя единицами ниже мартовского).

В Симеоновской летописи в статье 6787 г. имеются два сообщения о небесных явлениях: "Toe же весны бысть знамение въ луда и въ солнци" и (в конце статьи) "тое же зимы бысть знамение в луне, нощи погибе вся и не бысть ее долго, и явися до зори, и освелонь исполнися". Симеоновская летопись была непосредственным источником Никоновской. В этой последней приведены оба известия о небесных явлениях, одно — в начале статьи 6787 г., другое — в конце: "Бысть знамение в луне и погибе вся, и не бысть ея долго, и явився до зори и о СВЕТЕ не исполнився, месяца февраля въ 24 день. Тое же зимы бысть знамение в солнцъ… Того же лета бысть знамение въ луне въ нощи, и погибе вся, и не бысть ея до зори, и освело не исполнися".