Антон Первушин - Последний космический шанс Страница 30

2.5. «Вавилон» на орбите

В первой главе я уже высказывал тезис, что, пожалуй, единственным главой советского государства, который по-настоящему «болел» за космонавтику, был Леонид Брежнев. 1970-е годы подтверждают мою точку зрения. Достаточно перечислить направления, по которым в то десятилетие развивалась космонавтика. Межпланетные станции «Венера» и «Марс». Пробы грунта с Луны и два телеуправляемых «Лунохода». Сотни спутников военного и гражданского назначения. Амбициозные проекты «Звезда» и «Вулкан». Многоразовая ракетно-космическая система «Энергия-Буран». Но главное – долговременные орбитальные станции, которые и по сей день остаются предметом нашей гордости.

Строительство орбитальных станций должно было поправить международный имидж СССР после проигрыша в «лунной гонке». Ко всему прочему в то время они считались идеальным инструментом для ведения военной разведки. Тут интересы политического и военного руководства слились, но кое-что перепало и науке. Важно еще, что создание и эксплуатация орбитальных станций не требовали каких-то новых носителей. Саму станцию можно было выводить на орбиту ракетой УР-500К («Протон-К»), а экипажи к ней доставлять трехместными пилотируемыми кораблями «Союз», запускаемыми одноименной ракетой (все та же модернизированная Р-7 с новой третьей ступенью).

Стратегическую линию на строительство долговременных орбитальных станций (ДОС) Главный конструктор ОКБ-1 Сергей Королёв обозначил в одной из своих новогодних «программных» статей, которые с определенного времени стала печатать газета «Правда». Вот что он, выступая под псевдонимом К. Сергеев, писал в своей статье «Космические дали», опубликованной 1 января 1965 года:

«Интенсивное развитие исследований околоземного космического пространства является вместе с тем важным и необходимым условием для развития дальних межпланетных полетов. Видимо, со временем все большие по своим размерам и численности экипажа космические корабли будут совершать все более длительные полеты вокруг Земли. Основной состав космических экипажей будут составлять ученые самых различных специальностей. На борту кораблей появится самая разнообразная научная аппаратура и оборудование.

Было бы, например, непростительным упустить такую возможность, как осуществление астрономических наблюдений непосредственно с борта космического корабля без помехи со стороны земной атмосферы, во все века мешавшей астрономам вести наблюдения. Можно ожидать, что с помощью кораблей-спутников получат широкое развитие служба погоды, служба Солнца и найдут свое решение такие чисто прикладные задачи, как космическая радио- и телевизионная связь, служба навигации для морских судов и самолетов и, наконец, сперва почтовые, а затем и пассажирские сообщения через космос между удаленными районами земного шара.

Плавая в космическом океане, человек должен научиться выходить из корабля и свободно передвигаться в пространстве для наблюдений и для работы, например для ремонта, для монтажа научного оборудования, устанавливаемого рядом со своим кораблем, что вполне осуществимо в среде невесомости. По всей видимости, окажется необходимой достаточно простая техническая система для встречи на орбите, стыковки и взаимодействия космических кораблей, а также для удобной и надежной их связи с Землей. Появятся орбитальные депо – существующие в космосе обитаемые спутники-станции с периодически заменяемым научным и обслуживающим персоналом. <…>

Одной из самых важных современных проблем является тщательное изучение влияния условий невесомости на человеческий организм при длительном пребывании в космосе. Будет ли необходимо создание “искусственной тяжести” (быть может, даже периодически, на короткое время), либо это окажется ненужным; какие изменения в человеческий организм при длительном пребывании в космосе внесут условия невесомости, различные излучения и многие другие еще малоизученные факторы. Безграничный космический океан станет в ближайшие годы одной из самых крупных областей приложения новейших человеческих познаний в различных областях науки и техники для того, чтобы люди в космосе могли надежно и безопасно работать и отдыхать».

Орбитальная станция «Салют-7»

Я позволил себе эту пространную цитату, чтобы показать, какие именно задачи предлагалось решать с помощью орбитальных станций на уровне открытых деклараций в середине 1960-х годов. Круг этих задач понятен и предопределен тем обстоятельством, что мало было известно о космическом пространстве и его влиянии на человеческий организм. Коротких полетов на «Востоках» и «Восходах» явно не хватало, поэтому требовалось поместить человека в новую среду обитания на более длительный срок. Первой наукой пилотируемой космонавтики становилась наука о человеке. Но сначала нужно было научиться стыковать отдельные корабли друг с другом, научиться переходить из одного в другой, научиться жить и работать внутри и снаружи.

Выход на новый уровень освоения околоземного пространства начался уже без Сергея Королёва – напомню, что он скончался в результате неудачной хирургической операции 14 января 1966 года. Поскольку испытания корабля «Союз» (7К-ОК) и стыковочные маневры были частью лунной программы, которая начала явно отставать от американской, подготовка к запускам шла в авральном режиме, сопровождаясь сбоями и авариями. Первый беспилотный «Союз» («Космос-133») был потерян из-за ошибок монтажа. Второй так и не улетел – ракета взорвалась на стартовом столе, разрушив его; при этом погиб офицер. Третий «Союз» («Космос-140») совершил приземление в нерасчетном районе на лед Аральского моря, после чего затонул. Ни один из беспилотных полетов не прошел без нарушений программы, однако было принято решение пускать пилотируемый корабль. Главным аргументом стало соображение, что наличие на борту космонавта-инженера поможет справиться с неполадками. Кроме того, приближалось пятидесятилетие Октябрьской социалистической революции, и от руководства отрасли требовали «порадовать» советский народ новым космическим достижением. К тому времени в СССР почти два года не было пилотируемых полетов, а американцы на своих «Джемини» брали один рекорд за другим. Решение оказалось роковым. 23 апреля 1967 года на орбиту отправился Владимир Комаров. Следом за его «Союзом-1» должен был стартовать «Союз-2» с космонавтами Валерием

Быковским, Алексеем Елисеевым и Евгением Хруновым. Но сразу после выхода на орбиту у Комарова начались серьезные проблемы – второй запуск отменили и приказали садиться. Парашют не раскрылся, и спускаемый аппарат врезался в землю на скорости более 50 м/с. Владимир Комаров погиб. Позднее был проведен натурный эксперимент с парашютной системой «Союза-2», и выяснилось, что если бы второй запуск состоялся в срок, то неизбежно погибли бы еще трое космонавтов.

«Союз» снова доработали. В октябре 1967 года начались беспилотные летно-конструкторские испытания. Пятый корабль («Космос-186») и шестой («Космос-188») вышли на орбиту и успешно состыковались. Затем их развели, но вновь спускаемые аппараты сошли с орбиты по нерасчетным траекториям. В апреле 1968 года испытание повторили. На этот раз седьмой («Космос-212») и восьмой («Космос-213») состыковались и приземлились безукоризненно. Осенью состоялся еще один «зачетный» полет «Союза» («Космос-238»), после чего Госкомиссия разрешила вернуться к пилотируемым запускам.

25 октября 1968 года стартовал беспилотный «Союз-2», а через сутки вслед за ним – «Союз-3» с космонавтом Георгием Береговым на борту. Точность выведения была такова, что корабли оказались всего в 11 км друг от друга. Однако космонавт не сумел пристыковаться из-за того, что подошел к цели в перевернутом положении, а такой вариант почему-то не предусматривался даже в теории.

Анализ и устранение неполадок заняли еще два с лишним месяца. Наконец 16 января 1969 года пилотируемые корабли «Союз-4» и «Союз-5» состыковались – этот комплекс в советской печати тут же назвали «первой экспериментальной космической орбитальной станцией». Алексей Шаталов и Евгений Хрунов, облачившись в скафандры «Ястреб», перешли через открытый космос из «Союза-5» в «Союз-4», корабли разошлись и через трое суток после старта совершили мягкую посадку. При этом реально мог погибнуть «Союз-5» с Борисом Волыновым – отсеки корабля не разделились и спускаемый аппарат едва не прогорел при входе в атмосферу. Таким образом был преодолен этап, который дался американцам с показной «легкостью», но оказался неожиданно трудным для советской космонавтики.

Успех следовало закрепить в октябре 1969 года, когда состоялся полет сразу трех кораблей: «Союз-6», «Союз-7» и «Союз-8» – с участием семи космонавтов. Конечно, он не мог затмить высадку «Аполлона-11» на Луну, но все равно производил впечатление: корабли и экипажи отработали на орбите почти пять полных суток, маневрируя друг относительно друга (стыковку произвести в тот раз не удалось из-за технического сбоя).