«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский Страница 34

class="p1">Обращение в ходе войны к русским патриотическим, в том числе православным церковным традициям играло чрезвычайно важную роль в обороне Ленинграда. Достаточно упомянуть тот факт, что с городом на Неве была тесно связана жизнь, деятельность или история захоронений знаменитых русских полководцев – А. Суворова, М. Кутузова, Ф. Ушакова, святого князя Александра Невского, в честь которых учредили ордена в советских вооруженных силах (так, орден Александра Невского был учрежден 29 июля 1942 г. по личному указанию Сталина). В Благовещенской церкви лавры находилась могила генералиссимуса А.В. Суворова, и в 1942 г. было произведено ее художественное оформление. По эскизам художников Н.М. Суетина и А.В. Васильева в ноябре были выполнены два живописных панно, знамена и транспаранты. Сюда, к могиле непобедимого полководца, приходили воины, отправлявшиеся на защиту родного города.

Также осенью 1942 г. художницами А.А. Лепорской и А.А. Ранчевской было произведено декоративное оформление притвора в Троицком соборе, где до 1922 г. находилась рака с мощами св. кн. Александра Невского. В воспоминаниях одного из блокадников говорилось: «Весной 43-го по городу расклеили афиши, извещающие о том, что открыт доступ к местам захоронения великих русских полководцев – Александра Невского, Суворова, Кутузова, Петра I. Я, конечно, сразу помчался в Александро-Невскую лавру. Вхожу в Троицкий собор и гляжу: на карнизе, рядом со статуями, растут молоденькие березки! В соборе я, прежде всего, устремился к месту, где стояли мощи Александра Невского. Там был поставлен грубо побеленный фанерный ящик с надписью, утверждающей, что на этом месте были поставлены Петром I мощи Александра Невского. Зашел я в Благовещенскую церковь, на могилу А.В. Суворова: на ней, кроме плиты с автоэпитафией, поставлено склоненное красное знамя; такое же было на месте мощей Александра Невского». Имя князя стало особенно популярно после выхода на экраны художественного фильма «Александр Невский» и воспринималось в качестве символа борьбы с германской агрессией на русские земли. Поэтому в 1944 г. в Троицком соборе была устроена выставка, посвященная святому-князю Александру Невскому, которую посетило большое количество военнослужащих Ленинградского фронта и жителей города[259].

Значительную роль в патриотическом воспитании играли также Петропавловский и Казанский соборы. На площади перед последним у памятников полководцам Отечественной войны 1812 г. Кутузову и Барклаю де Толли давали клятву уходившие на защиту Ленинграда воины. Для этой цели памятники в виде исключения не были закрыты мешками с песком. Одновременно воины посещали и расположенную в соборе могилу фельдмаршала М.И. Кутузова. В архивах имеются фотографии, запечатлевшие эту церемонию. Уже в первые месяцы войны антицерковная экспозиция занимавшего храм Музея истории религии была закрыта, и к осени 1941 г. устроена выставка «Героическое прошлое русского народа». Живописные полотна, рассказывавшие о военной истории России, и плакаты, призывавшие к борьбе с захватчиками, были размещены сначала напротив собора, а в октябре – на его колоннаде. С 1942 г. в Казанском соборе была развернута выставка «Отечественная война 1812 г.», которую активно посещали делегации с фронта.

Существенным шагом городских властей навстречу верующим стало выделение православным приходам минимально необходимого количества вина и муки для причащения богомольцев, так как в блокированном городе эти продукты было невозможно купить. Согласно опубликованному литературному варианту, данное решение в Ленсовете приняли после того, как в начале 1942 г. митрополит Алексий внес в фонд обороны пожертвованные верующими три с половиной миллиона рублей и золотые украшения с драгоценными камнями на большую сумму: «На следующий день владыке позвонили из Смольного и просили передать благодарность прихожанам от городского комитета обороны. Поинтересовались, не надо ли чего? Владыка ответил, что кончилось красное вино для богослужения, и с дровами тоже плохо. Сказали, что все будет доставлено. Предложили прикрепить его к столовой Смольного, но он отказался, сказав: «Как все, так и я». Тогда после короткого молчания голос в трубке ответил: «Мы будем вам помогать с продуктами и дровами». Владыка поблагодарил».

Весьма вероятно, что подобный разговор был, но только в конце осени 1941 г. (церковные пожертвования к тому времени уже составили значительную сумму). Сохранившиеся же архивные документы свидетельствуют, что первое заявление о выделении муки и вина поступило курировавшей церковные дела в Ленсовете старшему инспектору административного отдела А.В. Татаринцевой от общины Никольского собора 1 ноября 1941 г.: «Ввиду отсутствия запаса белой муки для выпечки богослужебных просфор, а также красного вина, крайне необходимого для совершения литургии, президиум двадцатки Никольского собора обращается к Вам с покорнейшею просьбой не отказать в Вашем ходатайстве перед соответствующими органами об отпуске Никольскому собору для богослужебных целей (исключительно для выпечки богослужебных просфор) каждый месяц по 20 кг белой муки и по 40 бутылок красного вина-кагора». 3 ноября похожее ходатайство поступило к А. Татаринцевой от приходского совета церкви святого Иова, в заявлении говорилось, что с 11 сентября просфоры выпекаются при храме в небольшом количестве из муки, пожертвованной верующими, но теперь из-за невозможности приобретения вина и муки «в церкви в ближайшее время могут прекратиться богослужения»[260].

Для принятия решения об оказании помощи приходам городскому руководству понадобилось почти два месяца. И все-таки в самый разгар страшной голодной зимы с 29 декабря 1941 г. по 3 января 1942 г. семи православным общинам города были впервые выделены в общей сложности 85 кг муки и 100 бутылок (75 литров) вина. Продукты были выданы не бесплатно, прихожане оплачивали их по государственным расценкам. Так, община церкви святого Иова заплатила за 10 кг муки и 7,5 литров вина 296 рублей[261].

Следующая выдача семи общинам состоялась через полтора месяца – 17–23 февраля 1942 г. Теперь им передали 160 кг муки и 150 бутылок вина. За несколько дней до этого – 26 февраля, А. Татаринцевой поступила письменная благодарность от верующих, в которой говорилось: «Князь-Владимирский собор сообщает о получении 23 февраля с.г. по разверстке Ленгоротдела вина и муки для культовых надобностей и приносит Вам глубокую благодарность за оказанное Вами содействие в деле получения этих крайне необходимых продуктов». Странно, вероятно, было читать эти слова человеку, лишь недавно рьяно искоренявшему православие в Ленинграде и собственноручно сжегшему в 1940 г. иконы из часовни Ксении блаженной. Конечно, выделяемых продуктов хватало лишь для удовлетворения минимальных богослужебных потребностей. Так, согласно свидетельству прихожан, в мае 1942 г. в Никольской Большеохтинской церкви просфоры были размером с пятикопеечную монету, а вина выделялось не более двух столовых ложек на службу, и председатель «двадцатки» К.И. Андреев, ссылаясь на данное Татаринцевой указание, «принуждал совершать Причастие с предельно разбавленным водой вином». Из-за нехватки дров крещение младенцев происходило в нетопленой церкви и т. п.[262]

Начиная с февраля 1942 г. выдача продуктов для богослужений стала ежемесячной. Размер ее на протяжении двух лет почти не менялся. В марте-мае 1942 г. семь