Калеб Шарф - Ошибка Коперника. Загадка жизни во Вселенной Страница 4

Рис. 2. Упрощенная схема геометрической конструкции, при помощи которой Птолемей объяснял движения светил согласно геоцентрической модели. Марс следует по круглой орбите вокруг малого эпицикла, которая, в свою очередь, движется по более масштабному круглому деференту. В результате нам кажется, будто Марс описывает на небосводе зигзаги и при этом то приближается, то удаляется от Земли.

Для этого требовалось, чтобы система Птолемея очень точно соответствовала данным наблюдений за светилами. Поэтому Птолемей тщательнейшим образом вычислил размеры и местоположение на небосклоне всех до единого деферентов и эпициклов, дабы предельно приблизить модель к реальным извилистым тропам известных светил.

Но даже при столь тонкой подгонке в системе таились погрешности: с годами астрономы то тут, то там выявляли расхождения[16] со своими наблюдениями. Планеты либо спешили, либо опаздывали занять предсказанное место на небесах, правда, эти погрешности были так малы, что почти никого не настораживали. Налицо была вполне приемлемая модель мироздания и движения Солнца, Луны и планет – геоцентрическая, основанная на незыблемых постулатах геометрии, совпадающая с представлениями великих философов древности. Эта модель в равной мере устраивала и математиков, и богословов.

В дальнейшем, в Средние века, когда идеи Птолемея были отточены еще больше и внедрены в религиозно-философские учения западного мира, они оказались неразрывно сплетены с общей системой концепций. Подобно артериям, которые обеспечивают кровоток, геоцентрические сферы с эпициклами стали важнейшей частью механизма наблюдаемой Вселенной. Тот, кто усомнился бы в геоцентрической космологии, в сущности, усомнился бы во всей совокупности научных, философских и религиозных представлений, а в том числе и в могуществе правящей власти с ее институтами.

Невзирая на все значение геоцентризма, за четырнадцать веков, миновавших от Птолемея до Коперника, так и не сформировалось единой, общепринятой детальной картины вселенской механики. Эта несообразность – один из интереснейших аспектов развития «космологии» или, по меньшей мере, развития модели нашей Солнечной системы. За все это время различные мелкие идеи и теории и при необходимости, и удобства ради пытались согласовать друг с другом – этакий вселенский конструктор, который всякий собирает по своему вкусу. Все зависело от того, какую Вселенную хотел получить тот или иной мыслитель – строго математическую или отвлеченно-философскую. А все эти идеи, в свою очередь, восходили к разнообразным гипотезам и предложениям множества давно почивших греческих философов.

Не менее важно для этой космологической истории и то обстоятельство, что характеристики моделей очень сильно зависели от точности доступных средств измерения. Аристотель и Аристарх не ленились добиваться максимальной точности астрономических наблюдений, однако их средства были жестко ограничены – они располагали лишь невооруженным глазом и относительно простыми инструментами для оценки углов и расстояний. А подобные ограничения означали, что на самом деле у мыслителей не было ни малейшего представления о том, каков подлинный параллакс движения звезд, а поскольку они не могли измерить никакой заметной величины, то и предполагали, что параллакс равен нулю. Данные о движении светил как таковом тоже были очень неточными, в познаниях оставались пробелы, которые и позволили Аристотелю и Птолемею втиснуть в картину мироздания свои геоцентрические модели со все более и более сложными геометрическими конструкциями. Да, эти модели были далеки от совершенства, однако наблюдениям человечества над происходящим на небосклоне до 1500 года попросту не хватало точности, чтобы их опровергнуть.

Так что к концу XV века особых успехов в создании более совершенной модели движения Земли, планет и звезд человечество не достигло, особенно если учесть, что нужно было еще соответствовать религиозно-философским доктринам западного мира. В сущности, можно, пожалуй, сказать, что на взгляд современного ученого средневековые космологические модели были беспорядочны и внутренне противоречивы. Несомненно, настало время решительных улучшений. Оставалось лишь дожидаться, когда появится нужный человек.

Николай Коперник родился 19 февраля 1473 года. Область Пруссии, где он вырос, незадолго до этого отошла к Польше. Копернику повезло – он родился в образованной обеспеченной семье и получил великолепное образование, в том числе обладал всеобъемлющими познаниями в философии (нечего и говорить, что он подробно изучил труды древнегреческих мыслителей), математике и естественных науках, в частности, в астрономии. Кроме того, он от природы обладал неутолимой любознательностью и, судя по всему, всю жизнь не чурался тяжелой работы и в дополнение к естественнонаучным изысканиям оставил труды по политологии и поэтике.

Продолжать обучение он отправился в Италию, где его все больше и больше интересовали астрономические наблюдения, особенно измерение отклонений движения Луны и планет от системы Птолемея. Об этих отклонениях прекрасно знали и другие исследователи того времени, однако изобретательному Копернику особенно хотелось в поисках ответов на эти вопросы выйти за пределы общепринятых представлений и найти более простое и точное решение, чем модель Птолемея, изобретенная уже так давно.

В самом начале XVI века Коперник набросал заметки к своей будущей гелиоцентрической модели Солнечной системы – это была книжка в сорок страниц, получившая название «Commentariolus», «Небольшой комментарий». При жизни Коперника ее официально не публиковали, ходило несколько списков, вызывавших интерес и уважение современников и, несомненно, суровые взгляды тогдашнего научного сообщества. Комментарий и в самом деле небольшой, однако содержит семь важнейших провидческих постулатов[17].

Вот каким представало Копернику мироздание, если изложить его постулаты современным языком. Единого центра Вселенной не существует. Центр Земли – не центр Вселенной. Центр Вселенной расположен поблизости от Солнца[18]. Расстояние от Земли до Солнца по сравнению с расстоянием до звезд пренебрежимо мало, вот почему у звезд не наблюдается параллакса. Наблюдаемое ежедневное вращение Солнца и звезд по небосклону определяется вращением Земли, а сами Солнце и звезды неподвижны. Ежегодные изменения движения Солнца по небесам на самом деле объясняются тем, что Земля вращается вокруг Солнца. И, наконец, петли, описываемые планетами (попятное движение), также вызваны движением Земли. Это так радовало Коперника, что он добавил приписку: «Таким образом, одного лишь движения Земли достаточно, чтобы объяснить очень много небесных неправильностей».

В этих фразах заключены истоки колоссального переворота в мышлении человечества. Опираясь практически исключительно на рассуждения по дедукции, Коперник закрутил нашу драгоценную Землю и отправил ее блуждать по Вселенной. Но хотя распространение «Комментария» и обеспечило Копернику определенную научную репутацию, он лишь несколько десятилетий спустя пересмотрел свои записи и подробно разработал математическую сторону своей теории, подготовив ее к публикации – правда, судьба распорядилась так, что публикация состоялась лишь посмертно, в 1543 году. Так появился великий трактат «De revolutionibus orbium coelestium» – «О вращении небесных сфер». Почему Коперник столько медлил, остается исторической загадкой[19]. Можно было бы предположить, что существенной причиной такой удивительной нерешительности был страх перед предстоящей борьбой с церковниками и научным сообществом, которые и так сотрясались под натиском Реформации.

Эта модель перетряхнула небесную механику и придала ей новые очертания, однако и она была весьма несовершенной. Как нам теперь известно, несмотря на то, что теперь Земля, Солнце, звезды и планеты оказались на нужных местах друг относительно друга, Коперник все же приписывал им некоторые свойства, из-за которых его модель соответствовала астрономическим наблюдениям лишь с натяжкой. В сущности, Коперник отмел не все сложные геометрические конструкции Птолемея, а лишь некоторые из них. Например, он по-прежнему опирался на эпициклы, чтобы лучше подстроиться под наблюдаемые ежегодные перемещения планет и Солнца.

Физическая основа теории стала значительно лучше, однако применение модели на практике все так же оборачивалось кошмаром по той простой причине, что Коперник цеплялся за набор представлений, восходивших еще к Аристотелю. Он предполагал, что все движения светил – будь то по эпициклам или вместе с огромными хрустальными сферами – происходят по идеальным окружностям и с постоянной скоростью. Модель соответствовала классическим представлениям, была очень красивой с геометрической точки зрения и совершенно ошибочной, но Коперник об этом и не догадывался. Тем не менее он заронил зерно переворота в научной мысли – и какого переворота!