Джин Квок - Девушка в переводе Страница 40

— Рада видеть тебя снова. — Миссис Эйвери поцеловала меня в щеку.

Она мне очень нравилась, хотя мы редко встречались.

Аннет одолжила мне одежду, из которой сама выросла. Кремовое платье сидело на мне отлично, но оказалось короче любого из моих нарядов. Я чувствовала себя невероятно отважной, прислушиваясь к шуршанию ткани над голыми коленками. Размер обуви у нас был одинаковым, так что удалось позаимствовать и пару босоножек. Потом Аннет накрасила меня. Со времен нашего первого похода в кино она стала опытным визажистом. А уж когда она привела в порядок мою прическу, я с трудом узнала себя в зеркале.

— Потрясающе выглядишь, — констатировала подруга.

— Ты лучше всех! — бросилась я ей на шею. Аннет нарядилась в обтягивающее платье с разноцветным принтом, прихватила кожаную сумочку своей мамы.

— Ты тоже великолепно выглядишь. — Я осторожно поправила прядь, упавшую ей на лоб.

До дома Курта, в районе Семидесятых улиц, нас подбросила миссис Эйвери. Швейцар открыл дверь машины. В холле за стойкой портье сообщил, как найти квартиру Курта.

Я изо всех сил старалась не таращиться по сторонам, зато Аннет шествовала как ни в чем не бывало, гордо вскинув голову и небрежно помахивая сумочкой, — настоящая леди. Перед огромными букетами цветов около лифта я онемела, осторожно коснулась лепестков — настоящие.

— А что будет, когда цветы завянут? — спросила я у Аннет.

— Поставят свежие, разумеется.

Представляю, во что это обходится.

Дверь квартиры открыл сам Курт. Грохочущая музыка почти заглушала слова.

— Привет, ты все-таки пришла. — Он присмотрелся. — Вот это да.

Непохоже на обычный игривый намек. Так он глядел на любимые скульптуры.

— Спасибо. Это заслуга Аннет.

Подруга за моей спиной хихикнула.

— Заходите. Все лишнее можете бросить в родительской спальне.

Вечеринка уже была в разгаре. Верхний свет погашен. Но даже в полумраке угадывались размеры помещения — окна оказались так далеко от входа, что стало ясно: гостиная просто огромная. Далеко внизу я различила огни города и маяки на Ист-ривер.

В одном из углов гостиной с потолка свисал блестящий шар, как на дискотеке, и несколько человек танцевали в мерцающих бликах. Маленькие лампы, расставленные тут и там, давали приглушенный свет. Я-то думала, что родители Курта для начала произнесут небольшую речь о нем и его успехах, но, похоже, их — да и вообще взрослых — не было дома.

— Ой, там, кажется, ребята из театральной студии, — показала в сторону танцующих Аннет.

— Иди к ним. Давай свою сумочку, я отнесу.

Аннет мгновенно растворилась среди гостей, а я направилась к спальне родителей. Спокойно открыла дверь, щелкнула выключателем. На кровати красного дерева — гора одежды и сумочек. Вдруг что-то зашевелилось. Я едва не вскрикнула от ужаса, но тут же поняла, что это просто мой одноклассник с какой-то девицей. Они страстно целовались, явно готовясь раздеться.

На миг оторвавшись от ее губ, он обернулся:

— Не возражаешь?

— Ой, простите. — Я поспешно выключила свет, бросила сумочку Аннет на кровать и выскочила за дверь.

Аннет у барной стойки болтала с каким-то парнем из школьной газеты. Она сделала мне джин с тоником — почти один тоник вообще-то. Музыка грохотала, как машины на фабрике. Аннет вытащила меня на танцпол. Я впервые пробовала танцевать под такую музыку, но это оказалось совсем просто. Вокруг было много других ребят из школы, я кружилась под вращающимся шаром и чувствовала себя обыкновенным американским подростком.

Чья-то рука легла на плечо. Курт. Наверное, он давно наблюдал за мной. Взяв за руку, повел куда-то.

— Хочу показать тебе кое-что, — сказал он. Скорее всего, это была его спальня. Он открыл дверь, и нас окутало облако сладковатого дыма. Несколько ребят кружком сидели на полу, в центре стояли горящие свечи. Здесь было гораздо тише.

— Ребят, надо бы открыть окно, — заметил Курт. — Оно открыто, — отозвалась Шерил. Думаю, она, как и все остальные, удивилась, увидев меня, но никто не сказал ни слова.

Мы с Куртом присели на пол. Одного из парней я узнала — мы с ним как-то раз целовались. Он явно обрадовался мне, но Курт это заметил и решительно устроился прямо между нами.

По кругу передавали китайский кальян размером около двух футов. Мне пришлось бы удерживать его двумя руками. Судя по запаху, курили вовсе не табак.

В дверь просунулась голова Аннет:

— Кимберли, ты тут?

— Ага.

Аннет поняла, что происходит.

— Ты в порядке?

— Все хорошо. Зайдешь? — Безрассудный восторг и любопытство переполняли меня. У остальных была возможность выбирать — поддаться искушениям нынешнего вечера или подождать другого раза. Для меня иного шанса не будет. Если не попробую сейчас, второго случая может и не представиться.

— Нет, спасибо, — скривилась Аннет. — Я тебя подожду. — И прикрыла дверь.

— Это китайский кальян, — шепнула я Курту.

— Знаю.

— Откуда он у тебя?

— Стащил из отцовского кабинета. Один из его китайских авторов прислал в подарок. Бедняга, поди, не знал, как мы тут используем сувениры. У отца столько всякого барахла — думаю, он и не заметит его отсутствия.

Подошла моя очередь, я провела пальцем по замысловатым изгибам трубки. Все внимательно наблюдали за мной, видимо ожидая, что я сейчас закашляюсь и вообще растеряюсь. Но я много раз видела, как курят мужчины в кафе в Гонконге.

Плотно прижав губы к широкому раструбу, чтобы воздух не проникал, я поднесла зажигалку к маленькому металлическому резервуару и глубоко вдохнула. Вода забурлила, и, пройдя сквозь нее, дым оказался у меня во рту. Я была готова и легко удержала затяжку в легких, передавая кальян Курту.

— Да у тебя это в крови! — рассмеялся он. — Тебе стоит бросить зубрежку и начать покуривать травку — вот как я.

Трубка обошла круг несколько раз, я вдыхала и выдыхала, пока не почувствовала, как воспоминания о Мэтте начинают гаснуть. Голова кружилась, я легла прямо на пол. Не знаю, ушли остальные или так же лежали рядом. Я ощущала лишь невероятно приятную колкость ковра под головой.

— Пока не поцелуешься под кайфом, не знаешь, что такое настоящий поцелуй.

— Ладно. — Я не возражала, хотя и так уже было забавно наблюдать, как все вокруг вращается в зыбком воздухе.

Курт медленно опустился сверху, моя голова оказалась в его ладонях. Вместо того чтобы просто чмокнуть в губы, он неспешно покрывал поцелуями шею, подбородок, за ушком. Во всем мире остались лишь прикосновения его губ и запах его волос. Нежно лаская, он захватил губами мочку уха.

— М-м, — пробормотала я. — Это и называется «целоваться»?

Вместо ответа он наконец поцеловал меня в губы — не торопясь, словно наслаждаясь каждым мгновением. Мягкий, глубокий поцелуй, подобно хрупкой бабочке, трепетал перед закрытой дверью моего сердца — и замер.

Год от года больная нога все больше беспокоила Дядю Боба, он все реже появлялся на фабрике. Его обязанности постепенно перешли к Тете Поле. Для мужчины важно считаться кормильцем в семье. Тетя Пола должна была сохранить лицо и поэтому всем рассказывала, что дядя управляет фабрикой из дома. Но на самом деле его кабинет поступил в полное распоряжение тетушки.

Наша почта по-прежнему проходила через руки Тети Полы, поскольку для школы ее адрес оставался официальным. Когда она впервые принесла табель с моими оценками, я поняла, как она надеется, что результаты окажутся низкими.

— Уверена, все хорошо, ты же такая умная девочка, — подчеркнуто дружелюбно начала тетя. — Почему ты не открываешь?

К счастью, Ма как раз вышла в туалет и я могла оправдаться:

— Хочу подождать Ма, потом открою.

Умирая от желания немедленно распечатать конверт, я все же отвернулась и даже успела упаковать несколько блузок; тетка с недовольным видом удалилась. Вместе с Ма я торопливо разорвала конверт, извлекая на свет заветный листок.

— Ну, что ты получила?

Странно, но я не могла отыскать результат. Поднесла листок поближе к свету.

— Ничего не понимаю. Наверное, какая-то ошибка. Здесь только максимально возможный результат теста.

Внезапно из-за спины раздался голос Тети Полы:

— Это просто смешно. Дай сюда.

Она выхватила листок, уставилась на него шея ее медленно начала розоветь.

— Глупая девчонка, это И ЕСТЬ твои оценки!

До меня постепенно доходило — должно быть я получила максимальный результат, и оказалось что мои оценки соответствуют приведенному здесь же образцу.

— Простите, что заставила ваши глаза краснеть от гнева, Тетя Пола, — совершенно искренне произнесла я.

— Да ты что! — визгливо хохотнула тетка. — Как я могу завидовать, если моя племянница так замечательно учится? Да за кого ты меня принимаешь?