Османская империя. Шесть веков истории - Буке Оливье Страница 40

Необходимо проводить различие между западными «сирийцами», или «яковитами», монофизитами, которые были организованы в отдельную церковь, идентифицируемую по использованию сирийского языка – литературной формы арамейского. В XVII веке они отделились от Сирийской католической церкви. Они противопоставляли себя восточным сирийцам, называемым «несторианами» или «ассирийцами», но особенно – халдейской церкви (католической, то есть объединенной с Римом и находящейся в состоянии раскола с церковью Востока, Диярбакыром, с XVI века). В основном в Ливане марониты, объединившиеся с Римом с 1182 года, оказались поставлены под власть «Патриарха Антиохийского и всего Востока». Каждая церковь бережно хранила память о славном прошлом. Они совершенно не дали основы для движения к единению. Напротив, в Сирии и Ливане распределение пошлин между кварталами вызывало бесконечные распри между соперничающими церквями; патриархи и епископы вынуждены были следить за тем, чтобы это обложение пошлинами было справедливым и равным, чтобы избежать вмешательства мусульманского судьи и заключения в тюрьму за неуплату. Наконец, хотя межконфессиональные браки оставались очень редки, места паломничества были общими (в первую очередь Иерусалим), и к обрядам допускались верующие разных церквей.

Наука, литература и искусство

Османы никак не меняли догматические рамки суннитского ислама. Теологические наставления были встроены в унаследованный институциональный порядок, подкрепленный авторитетом улемов и связанный с практиками суфизма. Как и во всех странах дар аль-ислама, престиж людей Божьих проистекал из их знаний и статуса, а также из благочестия и моральной чистоты. Улемы, обученные исламским наукам у признанных наставников, получали плату от центральной власти в качестве преподавателей (мударрисов), кади или юристов (муфтиев). Грандиозный комплекс Сулеймание, построенный между 1550 и 1557 годами в Стамбуле, включал в себя несколько колледжей, предназначенных для приема величайших ученых того времени, способных преподавать изучение Корана, хадисов, мусульманского права или медицины. В Каире медресе Аль-Азхар постепенно утвердило свое превосходство над другими учебными заведениями. Для учащихся создавались комментарии к основополагающим трудам, составляющим главные вехи в истории исламских дисциплин. Новые предложения вырастали на фундаментальных понятиях, унаследованных от таких ученых, как аль-Фараби (ум. 950–951) или Ибн аль-Акфани (ум. 1348)[195].

Один из них, Ташкопрюзаде Ахмед Эфенди (ум. 1561), определил практические аспекты основополагающего различия между религиозными науками (ulum-ı nakliyat) и рациональными или интеллектуальными науками (ulum-ı akliyat). Уроженец Самарканда, преподаватель медресе Святой Софии Али Кушку (ум. 1474) поднес в дар Мехмеду II свое пособие по астрономии Фетхие. Он представил в нем математические концепции (точка, линия, плоскость и т. д.) и предложил методы расчета (объемы, треугольные отношения, измерение углов) и оценки расстояний планет в соответствии с земными мерами. После него и благодаря ему сириец Такиюддин (ум. 1585), получивший звание главного астролога, обосновал использование десятичных дробей, дал в распоряжение астрономов таблицы синусов, косинусов и тангенсов и написал целую книгу по изготовлению механических часов. Значительные успехи отмечала медицина, структурно связанная с гуморальной патологией Галена и основанная на комментариях и кратких пересказах Канона Авиценны, переведенных на турецкий язык, эти успехи были связаны с прибытием практикующих врачей из Ирана и еврейских врачей, прошедших обучение на иберийских факультетах.

Тесно связана с наукой и османская литература. Она разрабатывала свои области выражения под пером ученых людей, иногда полиграфов, иногда специалистов в какой-то области. Среди первых – Кемаль-паша-заде, автор объемного труда, написанного на арабском, турецком и персидском языках, по истории, праву, теологии, философии, грамматике и поэзии. Среди вторых – юрист Эбуссууд, «оратор толкователей» (hatîb al-mufassirîn), вызывавший восхищение у современников своими знаниями и красноречием. В поэзии Некати (ум. 1509) усовершенствовал стилистический прием, состоящий в умении вплести в стих пословицу или мудрое изречение, а Месихи (ум. после 1512) освоил новые формы реализма и эротики. Но только с Баки (ум. 1600), «султана поэтов», османская лирика достигла идеального баланса, под его пером изысканность стиля и мелодика стиха служили созданию одновременно легкой и торжественной эстетики, проникнутой не лишенным юмора натурализмом.

История стала излюбленным жанром османской прозы. В начале периода Оруч и Ашик-паша-заде прослеживались формирование династии султанов, одновременно создались анонимные хроники, рассказы о военных кампаниях и сказания о подвигах героев или святых. В 1550-х годах этой деятельности способствовали учреждение функции придворного историографа (şah-nameci) и разработка турецкого языка – одновременно простого и цветистого, языка османской канцелярии, закрепленного, в частности, ее руководителем и хранителем печатей Джелал-заде Мустафой между 1534 и 1557 годами.

Достигло расцвета декоративно-прикладное искусство: каллиграфия, иллюминирование, иллюстрация рукописей в стилях Тебриза и Герата, переплетное дело, ковка и чеканка по металлу. В Императорском дворце сотни «ремесленников» (ehl-i-hiref) применяли свое уникальное мастерство, обрабатывали дерево, изготавливали панно, сундуки и подставки (столики), выплавляли и гравировали металлы, ткали отрезы из парчи и шелкового бархата. Изникская керамика переживала свой расцвет. Первые изделия, датируемые 1480-ми годами, с сильным влиянием китайского фарфора с сине-белым декором сменили растительный декор со знаменитым мотивом «четыре цветка», в котором переплетаются тюльпан, гвоздика, гиацинт и шиповник и иногда добавляются роза, лист саза или зубчатая и волнистая пальма. В 1540-х годах установилась мода на оливково-зеленый и лиловый цвета на основе марганца, затем на плитке покрытия мечети Сулеймание появился томатно-красный цвет. Зодчий сооружения, великий Синан, покрыл им возводимые здания (ему их приписывается более 470) по всей империи. Он задал исламским комплексам и гражданским постройкам, мечетям, мавзолеям и произведениям искусства стилистический канон, обогащенный смелыми находками и многочисленными вариациями, это наследие в последующие века будут разрабатывать многие поколения зодчих. Им была отмечена подходящая к концу эпоха великолепия и в той же мере следующий период – более зыбкий, который только начинается и который сопровождается его творчеством вплоть до смерти архитектора в 1588 году[196].

3. 1574–1699. Защита владений

Перейдем к периоду, менее изученному историками. Некогда принято было включать его в длительную фазу упадка, теперь специалисты относятся к этой концепции критически. Сегодня он рассматривается как век преобразований[197]. Вместо бесконечных описаний интриг и превратностей в гареме и примеров бесправия окружения султана гораздо интереснее сосредоточить внимание на постепенных мутациях имперской системы: как и в Риме III века, правители продолжают «новации в политических решениях и договоренностях»[198].

И все же, на взгляд из Стамбула, дела идут все хуже: царит предчувствие надвигающегося конца, атмосфера становится все более гнетущей по мере приближения к концу первого тысячелетия ислама (1591 н. э). Многочисленные бунты, участившиеся протесты, свержение ряда султанов. Империя перестает быть непобедимой. Одна за другой следуют половинчатые победы и досадные промахи. Язвительные моралисты сетуют на развал высшего государственного руководства: Мустафа Али (ум. 1600) обличает корыстолюбивых придворных и бездарных карьеристов, вращавшихся в окружении безвольных султанов. Под угрозой оказываются институты знаний, так, обсерватория, построенная Такиюддином в 1578–1579 годах на высотах Топхане и оснащенная астрономическими часами с указанием минут и девятью приборами наблюдения, разрушена в 1580 году по решению султана: движение кометы якобы не дает верного предсказания исхода военных сражений. Тем самым прекращается изучение астрономии, но также и математики. Контроль центральной власти ослабевает, провинциальные власти узурпируют титулы и должности, армии теряют боеспособность, налоговые поступления сокращаются. Порта ищет средства компенсировать сбои в системе. Империя создает новые инструменты сбора – например, превращает чрезвычайные пошлины в постоянные налоги, дополняя тем самым подушный налог, земельную подать и разовые отчисления. Она приспосабливается к требованиям времени и развитию военного искусства. И действительно, милитаризация общества становится одним из самых значимых преобразований в сельской жизни.