Арутюн Улунян - Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.) Страница 41

Тем временем Румыния форсировала контакты с Западной Германией и 31 января 1967 г., уже без специальных консультаций со своими союзниками по ОВД и фактически не предупредив ГДР, установила дипломатические отношения с ФРГ. 3 февраля 1967 г. орган СЕПГ газета «Neues Deutschland» выступила с резкой критикой в адрес Бухареста. Это вызвало незамедлительную реакцию румынской стороны, обвинившей власти ГДР во вмешательстве во внутренние дела Румынии[508]. Не менее жёстко на действия Бухареста отреагировала Тирана, которая, в свою очередь, обвинила румынское руководство в преследовании «узко националистических интересов»[509]. Албания продолжила свой особый курс и достаточно резко отреагировала на установление дипломатических отношений между СРР и ФРГ, озвучив заявление о том, что Восточный блок под руководством СССР и собственно режим В. Ульбрихта в ГДР «предаёт социализм»[510]. Более того, выделение Румынии из общего числа других советских сателлитов не было случайным (на это обратили внимание и зарубежные эксперты). Такая оценка была вызвана тем, что Бухарест нередко подчеркивал свой нейтралитет в рамках коммунистического движения, устраняясь от занятия чьей-либо позиции, как это было в советско-китайском конфликте[511]. Югославская сторона, выступив в середине января 1967 г. в поддержку идеи установления отношений с Западной Германией[512], прежде всего, обращала внимание на то, что на данном этапе «труднее, чем ранее, синхронизировать отношения внутри [Варшавского] пакта по вопросу взаимоотношений между Востоком и Западом и одновременно сохранять единство действий»[513].

Параллельно с установлением дипломатических отношений с ФРГ в конце января 1967 г., румынское руководство активизировало отношения с ведущими странами евроатлантического сообщества, прежде всего, с США. При этом румынская сторона подчеркивала свою приверженность принципу независимости и суверенитета[514]. Она заявляла, что «чем дольше существуют блоки, тем дольше продолжает существовать угроза миру, и вот почему Румыния считает, что как НАТО, так и Варшавский пакт должны быть распущены. Эта позиция не направлена против кого-нибудь, а является требованием международной ситуации»[515].

Внутриблоковый конфликт, в котором оказались задействованы практически все государства-члены Варшавского пакта, был способен серьезно ослабить оборонные возможности возглавляемого Москвой альянса. Именно поэтому Кремль предпринял усилия, включая политический нажим на отдельных своих союзников – Польшу, Венгрию, Чехословакию и ГДР, с тем, чтобы не допустить разрастания кризиса. Советское руководство инициировало проведение совещания министров иностранных дел стран-членов ОВД. Во второй половине января 1967 г. глава советского МИДа А. А. Громыко и первый заместитель заведующего отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран К. В. Русаков направили специальные записки в политбюро ЦК КПСС относительно необходимости этой встречи[516]. Она состоялась в Варшаве 8-10 февраля 1967 г., и на ней было принято два решения. Первое из них касалось координации действий по вопросу признания ГДР на международной арене. Второе имело непосредственное отношение к оборонной политике и предусматривало исключение США из числа европейских участников системы безопасности, а также ограничение ФРГ в решении этих проблем. Фактически это было повторено на международной конференции компартий, состоявшейся в Карловых Варах 24-26 апреля 1967, но без участия румынских и югославских представителей[517]. Со своей стороны Бухарест не отказывался от проведения активной внешней политики в рамках Варшавского блока и налаживания отношений по военной линии с другими восточноевропейскими государствами, позиции которых на определенных этапах не совпадали с румынскими.

Однако в наиболее сложной в оборонном отношении ситуации из всех коммунистических балканских государств оказалась Албания. Это остро воспринималось её руководством. Находившаяся в различной степени конфронтации как с большинством государств-членов Варшавского блока, так и с лидером Движения неприсоединения – коммунистической Югославией; продолжавшая сохранять состояние войны с соседней Грецией, Албания была исключительно заинтересована в усилении политических, экономических и военных связей со своим единственным союзником – КНР. Однако проходившая в Китае «культурная революция» воспринималась Тираной с опасением как проявление хаоса, способного ослабить в политическом и военном отношении её союзника. Череда визитов высокопоставленных чиновников АПТ – министра обороны Б. Балуку, члена Политбюро X. Капо и министра иностранных дел Б. Штюлла в январе – феврале 1967 г. в Пекин, их встречи с руководством КПК свидетельствовали об обеспокоенности руководителей АПТ, стремившихся выяснить внутриполитическую ситуацию в Китае, что сразу и достаточно точно отметили иностранные аналитики[518].

Для албанского руководства, рассматривавшего положение страны как окруженной со всех сторон враждебными государствами и постепенно переходившего к идеологически мотивированной концепции «осажденной крепости», характеристика военно-политической ситуации в балкано-средиземноморском регионе в начале 1967 г. приобретала достаточно своеобразное звучание. Этим пытался воспользоваться Кремль, что понимал и глава АПТ Э. Ходжа. Он, в частности, отмечал в своём «Политическом дневнике»: «Московское радио в одной из своих передач две недели назад, если я не ошибаюсь, прибегая к шантажу, попыталось напугать нас. Касаясь “Общей европейской безопасности”, оно говорило, что “Албании угрожает НАТО, у которого имеются базы в Италии и в Греции” и что “флот Соединенных Штатов Америки находится в движении в Средиземноморье, особенно теперь, после того, как Соединенные Штаты Америки изменили свою тактику и свое отношение к Китаю”, и т. д. Иными словами, советские ревизионисты хотят сказать нам, что Китай уже “не может защищать вас, поэтому примите нашу защиту”»[519].

Оборонная составляющая в общеполитической повестке дня коммунистических стран-членов ОВД занимала одно из важных мест, и, прежде всего, это относилось к СССР. Во многом такая ситуация обуславливалась не только сохранившимся, но и усилившимся влиянием так называемого военного истеблишмента на выработку и принятие политических решений[520]. Быстрое назначение 12 апреля 1967 г. главнокомандующего объединенными силами ОВД маршала А. Гречко на освободившийся после смерти 31 марта маршала Р. Малиновского пост министра обороны СССР, свидетельствовало о важной роли ОВД в расчётах кремлёвского руководства. Подтверждением этого стало назначение в июле 1967 г. на должность Главнокомандующего силами Варшавского пакта первого заместителя министра обороны генерала армии И. И. Якубовского, получившего звание маршала в день назначения Гречко на министерский пост.

§10. «Геостратегическая периферия» между Южным флангом НАТО и Юго-Западным ТВД ОВД

Весной 1967 г. оборонная составляющая во внешнеполитической деятельности двух балканских членов Варшавского пакта – Болгарии и Румынии – нашла более явственное проявление, чем ранее. Оценка Софией потенциальных угроз для болгарского коммунистического режима и в целом Восточного блока заключалась в констатации того, что «усилилась разведывательная и подрывная деятельность» зарубежных спецслужб, в то время как правительства Западных государств, по мнению болгарской стороны, «проводили в отношении Восточной Европы политику, направленную на ликвидацию социалистического строя вооруженным путём». В этой связи отмечалось, что в новых условиях они преследуют цель «компрометировать сотрудничество между социалистическими странами, ликвидации их единства, сокращения роли и влияния Советского Союза»[521]. К числу основных противников Софии помимо стран-членов НАТО были добавлены КНР и коммунистическая Албания[522]. В то же время отмечалось, что «разведывательные органы КДС обладают возможностью своими средствами оказать влияние на общественное мнение некоторых стран, представляющих особый интерес для HP Болгарии в выгодном для нас и прогрессивных сил в этих странах направлении»[523]. Столь однозначно жёсткая позиция болгарского руководства по вопросам взаимоотношений как с государствами Запада, так и с теми странами, которые не входили в военно-политические блоки, но относились к числу коммунистических, контрастировала с точкой зрения руководства соседней Румынии на проблемы безопасности и международных отношений.