«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский Страница 41

сентября – был выбран неслучайно. В начале осени 1943 г. подготавливалась Тегеранская конференция, на которую возлагались большие надежды, связанные с открытием Второго фронта. Для оказания воздействия на союзников – Великобританию и США – было решено использовать влияние Англиканской церкви, руководство которой уже не раз обращалось с просьбой разрешить визит своей делегации в Москву. Встреча этой делегации с русскими иерархами во главе с Патриархом отвела бы многие обвинения СССР за религиозные преследования. Инициатива государства встретила ответную положительную реакцию руководства Русской Православной Церкви.

И могла ли Московская Патриархия поступить иначе – не быть вместе с правительством своего народа в Отечественной войне, не пойти по трагическому, но, в конечном счете, неизбежному пути через церковно-государственную пропасть? Не могла она и не использовать возможность хотя бы частичного религиозного возрождения на основной территории СССР. Окончательное «примирение» с властью далось церковной иерархии ценой компромиссов, болезненных для религиозного сознания. В частности, это касалось участия в кампании прославления И. Сталина, а также содействия осуществлению планов сталинской имперской внешней политики.

В конце августа 1943 г. власти разрешили возвращение митрополита Сергия из эвакуации, о чем он уже неоднократно просил сам. К примеру, 3 июля нарком госбезопасности В.Н. Меркулов докладывал А.С. Щербакову: «Руководители церковных центров… в последнее время высказывают большое недовольство таким длительным пребыванием в эвакуации. Митрополит Сергий даже опасается отстранения его от руководства Церковью в связи с тем, что находящийся в Москве митрополит Николай (Ярушевич) не только управляет практическими делами Московской Патриархии, но и состоит членом Чрезвычайной государственной комиссии по выявлению и расследованию немецких зверств, принимает по церковным вопросам иностранных представителей и корреспондентов»[307].

Важнейшей вехой новой религиозной политики стало 4 сентября 1943 г. Днем на даче у И. Сталина состоялось совещание с участием Г. Маленкова, Л. Берии, представителей НКГБ[308]. В этот же день на ночном официальном приеме в Кремле И. Сталин и В. Молотов встретились с митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем). В архивном деле сохранилась запись беседы в ходе этой «исторической» встречи,[309] сделанная присутствовавшим на ней полковником госбезопасности Георгием Григорьевичем Карповым (1897–1967). В ходе беседы были обсуждены вопросы об открытии приходов, духовных учебных заведений, выпуске церковных изданий, выборах Патриарха и др.

Так, иерархам было сказано, что со стороны правительства нет возражений против желания Церкви избрать на Соборе епископов Патриарха и создать постоянный Синод, причем Сталин настоял на созыве Собора через три-четыре дня. Митрополит Алексий в числе других высказался за образование Синода и обосновал это предложение, как наиболее желаемую и приемлемую форму, сказав также, что избрание Патриарха на Архиерейском Соборе считает вполне каноничным. Митрополит Сергий первым заговорил о подготовке кадров священнослужителей и выразил желание открыть с этой целью несколько епархиальных курсов. Сталин предложил открыть не курсы, а семинарии и Академии, на что митрополиты Сергий и Алексий ответили, что для этого у Церкви пока нет сил. Выслушав, Сталин сказал: «Как хотите, но правительство не будет возражать и против открытия семинарий и академий»[310].

Относительно открытия новых храмов митрополит Алексий также поддержал в разговоре Патриаршего Местоблюстителя, отметив неравномерность распределения церквей в Советском Союзе и высказав пожелание в первую очередь открывать их в областях и краях, где совсем нет храмов или где их очень мало. В ответ было дано разрешение на открытие духовных академий и училищ, дополнительных приходов в епархиях, выпуск ежемесячного церковного журнала.

В сделанной Карповым записи также отмечалось: «Затем митрополит Алексий поднял вопрос перед т. Сталиным об освобождении некоторых архиереев, находящихся в ссылке, лагерях, тюрьмах и т. д. Товарищ Сталин сказал им: «Представьте такой список, его рассмотрим». В заключение беседы Ленинградский владыка остановился на вопросах, имеющих отношение к «церковной кассе». В записи Карпова об этом говорится так: «а) митрополит Алексий сказал, что он считает необходимым предоставление епархиям права отчислять некоторые суммы из касс церквей и из касс епархий в кассу центрального церковного аппарата для его содержания (Патриархия, Синод), и в связи с этим же митрополит Алексий привел пример, что инспектор по административному надзору Ленсовета Татаринцева такие отчисления делать не разрешила; б) что в связи с этим же вопросом он, а также митрополиты Сергий и Николай считают необходимым, чтобы было изменено Положение о церковном управлении, а именно, чтобы священнослужителям было дано право быть членами исполнительного органа Церкви. Товарищ Сталин сказал, что против этого возражений нет». Подводя итоги беседы, председатель Совнаркома заверил, что Церковь может рассчитывать на помощь правительства[311].

Сообщение о приеме в Кремле уже на следующий день – 5 сентября – было опубликовано в газете «Известия». Вскоре после завершения встречи владыка Сергий передал властям список священнослужителей, находившихся в заключении. 27 октября он написал еще одно заявление, адресовав его Г. Карпову: «Прошу Вас возбудить перед Правительством СССР ходатайство об амнистии перечисленным в прилагаемом списке лицам, которых я бы желал привлечь к церковной работе под моим ведением. Я не беру на себя решать вопрос, насколько эти лица заслужили отбываемое ими наказание. Но я питаю уверенность, что оказанная им со стороны Правительства милость побудит их (и даст возможность) приложить все свое старание, чтобы показать свою лояльность Правительству СССР и без следа загладить прошлую вину». К заявлению был приложен список на 26 священнослужителей, в том числе 24 архиереев[312]. Почти все они к тому времени уже были расстреляны или погибли в лагерях ОГПУ-НКВД. Уцелевших освободили, но это была очень небольшая часть томившихся в тюрьмах и лагерях священнослужителей.

Здесь, как и во многом другом, надежды Московской Патриархии не оправдались. Целый ряд обещаний выполнен не был. Для И. Сталина оказалось важным, прежде всего, создать видимость благополучия в религиозном вопросе, а за этой ширмой поставить Церковь под жесткий контроль, встроить ее в систему режима своей власти. Неслучайно данную работу он поручил Наркомату госбезопасности. Для осуществления контролирующей роли по постановлению Совнаркома от 14 сентября был создан специальный орган – Совет по делам Русской Православной Церкви при правительстве СССР во главе с полковником госбезопасности Г.Г. Карповым.

Последний с 1940 г. возглавлял 4-й отдел 3-го управления НКВД по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией. Это позволило ему избежать наказания за прошлую деятельность. 1 февраля 1941 г. Военный трибунал войск НКВД Ленинградского военного округа постановил возбудить уголовное преследование в отношении работников Псковского окружного отдела НКВД во главе с Карповым за то, что они «проводили вражеские установки Заковского и Литвина, внедряли их в следственную работу, втянули в преступную деятельность почти всех оперативных работников