Ральф Иззард - По следам снежного человека Страница 44

Самое неожиданное зрелище, которое не изгладится из памяти в течение многих лет, представляла собой маленькая стая экзотических желтых и ярко-голубых нектарниц — характерных для тропиков, исключительно хрупких на вид созданий, какие только можно себе вообразить, и вдруг наслаждающихся соком цветов рододендрона высоко в горах близ снеговой линии».

Глава 11

К Нангпала 2

Для нас приближение весны и отступание снеговой линии, по мере того как становилось теплее, означало, что нам придется вести работу на большей высоте, а это в свою очередь означало удлинение всех наших маршрутов. Для теперешней вылазки потепление не имело почти никакого значения, так как мы все равно двигались к северу. Днем 2 апреля мы покинули Дуд-Покхари, чтобы занять прежнюю позицию у озера Танак. Было решено, что там останется Джералд, а Билл, Джон и я на следующий день направимся в верховье долины и организуем передовой лагерь на высшей точке перевала, который ведет на северо-запад к проходу в Тибет через Нангпала.

То была пустынная местность, где топлива очень мало; каждому из нас следовало захватить максимальный груз, чтобы кули могли нести достаточный запас дров. Наутро Анг Тсеринг отказался тащить поклажу, и мы назначили вместо него сирдаром Анга Даву. Анг Дава пользовался особой любовью Джона и по заслугам, так как, если он проживет достаточно долго — теперь ему немногим больше двадцати лет, — то несомненно сравняется с Тенсингом и Ангом Тхарке и станет одним из самых знаменитых шерпов всех времен. До сих пор он еще мало имел дела с английскими экспедициями, но в прошлом году отличился на Манаслу с японцами. Он бодр, энергичен, обладает огромной физической силой и отличается полным бесстрашием в опасных положениях. С ним пошли его брат, Анг Темба, симпатичный юноша, склонный, однако, к беспечности, мой Норбу, а из числа кули — неразлучные Анг Тилай и «Джунгли». К моему удивлению, Нараян настоял на том, что также пойдет и будет сам нести свои постельные принадлежности. Дану, к сожалению, пришлось оставить с Джералдом. Покидая Танак, мы еще не знали, что нам удастся добраться до Нангпала.

Читатели книги Тилмена «Непальские Гималаи», конечно, помнят, что именно Дану рассказал о том, как пять лет назад на его близкого друга Лагхпу Тенсинга во время перехода через Нангпала напал йети и так его покалечил, что он впоследствии умер.

«При бегстве вниз, а только вниз и можно убегать на такой высоте, — писал Тилмен, — человек обычно в состоянии спастись от этих созданий, так как спадающие на глаза длинные волосы, мешают им видеть; но несчастный Лагхпа Тенсинг, очевидно, споткнулся и полуоглушенный падением стал легкой добычей». Дану часто повторял нам этот рассказ и, по-видимому, точно знал место, где произошло описываемое событие.

Считая нас троих, вся партия состояла из четырнадцати человек. Путь снова шел вверх по абляционной долине влево от ледника Дуд-Коси, пока мы не достигли озера Масумба. Там партия разделилась на три группы; самые храбрые двинулись прямо по угрожающе трещавшему льду, а более робкие, в том числе и я, пустились в обход, одни справа, другие слева. С того места на противоположной стороне, где мы снова благополучно собрались, мы увидели в трехстах метрах над собой нашу ближайшую цель — каменистую седловину на хребте, разделяющем долины Дуд-Коси и Бхоте-Коси и расположенную в нескольких километрах к северу от перевала Чангула. Под седловиной находился недоступный на вид ледник. В начале подъема нам пришлось преодолеть крутой участок огромных бурых камней, усеянных приятными на взгляд алыми, шафрановыми и желтовато-зелеными пятнами лишайников. Прыганье с камня на камень не доставляет удовольствия, в особенности когда каждый второй катится из-под ног, но мы показали хорошие темпы, и камни, наконец, сменились осыпью. Делая два шага вверх, мы неизменно скатывались на шаг назад, часто засыпая идущих ниже мелкими и крупными камнями.

Мы обратили внимание, что Нараян с трудом взбирается по осыпи, когда же достигли ледника и начали подниматься между ним и отвесным обрывом, он чувствовал себя не лучше. Мы отбросили всякую мысль о том, чтобы добраться к вечеру до высшей точки седловины, и вырубили на краю ледника несколько площадок для наших маленьких палаток. Вероятно, мы были метров на сто ниже седловины, но по своему самочувствию я определил бы, что высота, на какой мы находились, превосходила 5800 метров. Наскоро посовещавшись, мы решили завтра же отослать назад Нараяна, так как у него были явные признаки острого приступа горной болезни. Несмотря на тесноту, пришлось задержать для его сопровождения двух кули, которых предполагали отправить обратно в этот же день. Вечером Джон, Билл и я втиснулись вместе с нашими спальными мешками и довольно громоздкой керосиновой печкой в палатку на двоих. Джон занялся стряпней, Билл и я, вытянувшись в струнку в спальных мешках, в ужасе наблюдали, как языки буйного пламени жадно лизали легкую ткань палатки. Ночь была очень холодная и наутро мы обнаружили между внутренним спальным мешком и водонепроницаемым чехлом слой льда, образовавшегося в результате конденсации.

Утром выяснилось, что Нараяну еще хуже. Он ничего не мог делать, сидел на камне и его беспрерывно рвало. Два шерпа, выделенные для сопровождения Нараяна к озеру Танак, стоя рядом, презрительно смотрели на него. Опасаясь, как бы они его не бросили и ему не пришлось идти одному, Билл настаивал на том, чтобы ему отправиться с ними, хотя это означало, что пройдет по меньшей мере два дня, прежде чем он сможет догнать Джона и меня. Джон, которого в горах, когда он видел перед собой достойную цель, всегда охватывала лихорадка нетерпения, доказывал, как выяснилось, вполне правильно, что задержка партии Тома Стобарта означает какие-то изменения в ее планах. Джон предложил, чтобы он, я и оставшиеся шерпы продолжали путь к седловине, перевалили через нее на ледник Бхоте-Коси и двинулись дальше к Нангпала. Джералд, оставшийся у озера Танак, сможет повидать Тома, когда тот будет проходить через седловину. Я не вполне одобрял этот проект, но перспектива побывать на Нангпала казалась мне очень соблазнительной. Перевал Нангпала находится на высоте 5790 метров, и по нему круглый год поддерживается торговля между Тибетом и Непалом (на картах неправильно указывалось, будто он доступен лишь между маем и августом). Он был также не слишком надежным временным путем, связывающим монастыри Тхьянгбоче на юге и Ронгбук на севере, которые предназначены для созерцания спокойного величия Эверестского массива, расположенного между ними и называемого монахами «обителью богини — матери ветров». Кроме торговцев, Нангпала посетило, вероятно, всего с полдюжины альпинистов — люди такого масштаба, как Эдмунд Хиллари и Эрик Шиптон.

Было решено, что Джон и я будем подниматься по седловине очень медленно, чтобы дать возможность Биллу догнать нас. Когда уводили Нараяна, он горько плакал. Тяжелое бремя легло на плечи Джона, потому что Билл Эдгар обладал большим альпинистским опытом, а я всегда признавал себя на снегу и на льду новичком, к тому же не подающим особых надежд. От стометрового подъема по выветрившейся скале к тонкому, словно лезвие ножа, гребню у меня осталось в памяти лишь то, что я думал: «Это, наверно, напоминает лазанье по крыше собора, на которой еле держатся все черепицы». Сидя верхом на гребне окончательно выдохшийся новичок обычно задает себе вопрос: «Чего ради я полез сюда?» Оглядываясь назад, я чувствовал некоторое утешение, ибо панорама Эвереста была прекраснее, чем когда-либо, но впереди и внизу вид производил, мягко выражаясь, гнетущее впечатление.

Уступ каменистой осыпи, покрытый снегом ровно настолько, чтобы он служил помехой, спускался гораздо круче, чем мы предполагали, а через каких-нибудь сто метров заканчивался отвесно обрывавшейся пропастью, дно которой дальше повышалось и соединялось с ледником Бхоте-Коси. Нам предстоял примерно трехсотметровый траверс к скалистому контрфорсу, а характер местности за ним оставался для нас сплошным вопросительным знаком.

Анг Дава, твердый на ногах, как горный козел, был послан первым и благополучно добрался до контрфорса. За ним двинулся Джон; достигнув контрфорса, он сбросил груз и медленно пошел назад, на ходу подправляя ледорубом дорогу. Затем отправился Норбу, за ним, не желая оставаться последним, и я.

Я миновал Джона на полпути и осторожно прошел еще шагов пятьдесят, как вдруг неожиданный крик позади заставил меня ухватиться за довольно неустойчивый камень. Когда я набрался достаточно мужества, чтобы обернуться — тяжелый рюкзак за плечами не помогает сохранению равновесия, — то увидел, что один из кули, поскользнувшись, сорвался и с тридцатикилограммовым грузом на спине повис буквально на кончиках пальцев шестью метрами ниже края тропы. К счастью, Джон с его всегдашним умением в нужное время находиться на нужном месте, оказался рядом, и я наблюдал, как он медленно спустился, схватил носильщика за косу и вытащил его обратно на тропу. Это происшествие, как все подобного рода события, сильно позабавило шерпов, и они громко смеялись; но должен сознаться, что, очутившись в безопасности на первом контрфорсе, я обливался холодным потом.