Надежда Ионина - 100 великих узников Страница 46

Однако в сложившейся тогда ситуации возмущение народа было обращено не на Карла I. Недовольство высокими налогами, казнокрадство, стеснение свободы предпринимательства, гнет государственной церкви – все приписывалось дурным законам, дурным советникам и дурным исполнителям, которые якобы склоняли короля к антинародной политике. Даже издав приказ о создании армии, парламент требовал «защищать короля, обе палаты парламента и всех тех, кто подчиняется их повелениям». Когда же короля захватили в плен и перевезли в ставку армии, сам О. Кромвель и его советники начали с Карлом I переговоры и даже как будто готовы были вернуть его на трон. Однако в 1647 году левеллеры («уравнители»; небольшая, но активная партия) заявили, что «права короля – ничто и недействительны перед законом». В их манифесте «Дело армии» говорилось: «Следует помнить, что вся власть по происхождению и по существу исходит от народа в целом, и его свободный выбор является основой всякого справедливого государства».

Осенью 1647 года на конференции в Петни впервые было сказано о необходимости привлечь короля к ответу за тиранию и пролитую кровь. Но на повестку дня вопрос этот встал только через год, в течение которого произошло много всяких событий, и в их числе – бегство Карла I на остров Уайт, откуда он хотел перебраться на континент. Роялисты воспрянули духом: то там, то здесь начали вспыхивать мятежи, шотландцы заключили с Карлом I тайный союз, и в мае 1648 года в Англии началась вторая гражданская война.

Арестованный и сосланный в Ньюпорт король жил в скромном жилище местного джентльмена – таким образом, для узника оставалась хотя бы видимость свободы. Его апартаменты состояли из нескольких комнат, «двор» составляли немногие личные слуги, которые по приказу парламента продолжали оказывать Карлу I «традиционные почести». А ведь еще совсем недавно король располагал шестью дворцами, которые были украшены картинами Тициана, Корреджио, Ван Дейка и других художников; увешаны редкими коврами и обставлены драгоценной мебелью. Теперь он лишился всего: более четырех лет монарх не видел жены, которая бежала во Францию, более года не видел детей. Состарившийся и поседевший, Карл I в одиночестве слушал проповеди епископа Ашера, который льстиво называл его «живой славой Англии». В действительности же он уже давно ни перед чем не останавливался, лишь бы вернуть утраченную власть. Даже консервативные политики парламента отмечали, что и в плену король продолжал плести интриги. Он хорошо изучил требования предъявленного ему армией ультиматума о свершении правосудия над ним и теперь в беседах с начальником охраны то и дело старался опровергнуть их. «Нет таких законов, – настаивал Карл I, – на основании которых король может быть привлечен к суду своими подданными. Король выше закона, ибо он – его источник».

Между тем военные действия против роялистов развивались успешно, армия О. Кромвеля одерживала одну победу за другой. Шотландцы были наголову разбиты, но представители английской буржуазии, напуганные успехами революционных войск, затеяли переговоры с королем. Парламентская делегация отправилась в Ньюпорт и стала уговаривать Карла I пойти на уступки, после чего ему вновь будут возвращены трон, почести и богатства. Пусть только король хотя бы на время передаст парламенту военные и церковные дела, и его торжественно встретят в Лондоне. Однако король оказался нерешительным и недальновидным, и не сумел извлечь выгоды из создавшегося положения: он тянул время, придирался к словам и формулировкам, а сам тем временем вел тайные переговоры с восставшими ирландцами, которые обещали ему поддержку против мятежных англичан. Скрывшаяся за границу королева вербовала на материке армию и предлагала голландцам несколько городов на западе Англии, если они окажут вооруженную помощь Карлу I. Сам король хотел воспользоваться расколом, который произошел в стане победителей. Буржуазия, имевшая большинство в Долгом парламенте, во что бы то ни стало хотела примириться с королем, чтобы остановить дальнейший ход революции. Но крестьянство и городская беднота, напротив, выступали за коренную реформу всего государственного строя, и в первую очередь – за распространение избирательного права на самые широкие слои населения и ликвидацию палаты лордов.

Карл I вел переговоры с представителями парламента и генералами революционной армии, соглашался на ограничение своей власти, а сам писал в это время одному из своих доверенных лиц: «Повинуйтесь лишь приказаниям моей жены… Говоря откровенно, всякая уступка, сделанная мною сегодня, должна облегчить мое бегство». Племянник короля Руперт должен был напасть на замок с моря, но Карла I там уже не было. Вторая попытка была предпринята во время остановки короля в Бэгшоте – поместье лорда Ньюберга. Под предлогом сменить коня королю должны были дать скакуна из знаменитой конюшни хозяина. На таком коне Карл I был бы недосягаем, но один из охранников велел дать королю коня одного из солдат конвоя.

Опасность монархического переворота тогда была очень велика, так что революционная армия перешла к решительным действиям. Темным, ненастным вечером 30 ноября 200 пехотинцев и 40 кавалеристов, переправившись на остров, заняли Ньюпорт. На рассвете они захватили короля и доставили его в угрюмый средневековый замок Херсткасл, высившийся на голых скалах. Замок тщательно охранялся, в помещениях его даже летом веяло сыростью и ледяным ветром, и здесь Карл I по-настоящему почувствовал себя узником.

2 декабря 1648 года революционная армия заняла Лондон, и короля перевезли в Виндзорский замок, где поместили под усиленной охраной. Карлу I сократили число слуг, дверь его апартаментов постоянно охраняли, днем и ночью с ним находился один офицер. Прогулки разрешались только по территории замка, свидания запрещались; слуги под присягой обязались доносить обо всем, если что-либо узнают о готовящемся побеге.

В конце декабря О. Кромвель предложил сохранить Карлу I жизнь, если тот примет определенные условия. Он хорошо понимал, что суд над королем и казнь его создадут опасный прецедент, и тянул до последнего, но на него нажимали, и О. Кромвель решился… На следующий день он выступал в парламенте уже с такими речами: «Если бы кто-нибудь раньше предложил свергнуть короля и его потомков с престола, я счел бы его величайшим предателем и бунтовщиком. Но Провидение возложило это на нас, и мне не остается ничего, кроме как подчиниться воле Божьей, хотя я и не готов еще высказать вам свое мнение на этот счет».

А через неделю угроза суда над английским монархом стала уже реальностью. За несколько дней до начала процесса Карла I перевели в дом некоего Р. Коттона, непосредственно примыкавший к зданию Вестминстерского дворца. К Виндзорскому замку была подана карета, запряженная шестеркой лошадей: по обеим сторонам дороги до внешних ворот замка стояла шеренга мушкетеров, а как только карета покинула замок, ее окружил отряд кавалерии под командованием Гаррисона. У Темзы Карла I перевели на баржу, которую сопровождали по реке боты с солдатами; потом короля высадили на берег и между двумя сомкнутыми шеренгами пехотинцев доставили в дом Р. Коттона. Охраняли дом круглосуточно 200 пехотинцев и отряд кавалерии.

О. Кромвель, взявшийся за организацию суда над королем, в те дни был очень занят: вел переговоры с депутатами парламента, чтобы привлечь их на свою сторону или хотя бы нейтрализовать, настаивал на открытом ведении процесса, чтобы народ видел, что совершается правосудие. Но взять на себя ответственность судить помазанника Божьего было делом неслыханным, и, когда был оглашен список членов «Верховной палаты Правосудия» (так назывался революционный трибунал), у многих из них сразу же нашлись неотложные дела в собственных поместьях. Началось неслыханное бегство из Лондона кандидатов в судьи: уехали юристы, исчезли главные судьи королевства, многие внезапно «заболели»… Боялись и короля, которого должны были судить, и толкавшего их на решительные действия народа, и кары Господней.

Кроме того, чтобы постановление палаты общин приобрело силу закона, его должна была утвердить высшая палата парламента, но лорды не пожелали дать своего согласия и отложили заседание на неделю. В ответ палата общин приняла три знаменитых резолюции:

1. Народ, находящийся под водительством Божиим, является источником всякой справедливой власти.

2. Общины Англии, собранные в парламенте, будучи избраны народом и представляя его, имеют высшую власть в государстве.

3. То, что общины объявят законом в парламенте, должно иметь силу закона, хотя бы ни король, ни лорды не согласились на это.

После этого события стали развиваться стремительно. Короля лишили большей части его свиты, никто уже на становился перед ним на колени, даже перестали отведывать кушанья, прежде чем подать ему. Число членов «Высшей палаты Правосудия» сократили до 135 человек, но и после этого бегство членов суда из Лондона продолжалось: уезжали и республиканцы, опасавшиеся установления военной диктатуры.