Айзек Азимов - Загадки мироздания Страница 49

Стоит ли сразу отметать подобные предположения, как фантазии? Ни в коем случае! Это маловероятно, что признает, кстати, и сам Кардашев, но это не фантазия! После Второй мировой войны астрономы все больше и больше убеждаются, что где-то в бескрайних глубинах космоса и вправду существует некий иной разум. На эти мысли ученых натолкнула смена теорий, касающихся происхождения Солнечной системы и жизни.

По поводу возникновения Солнечной системы существуют две теории: теория катастроф и эволюционная теория. Согласно первой, когда две звезды сближаются, проходя мимо друг друга, из недр каждой из них оттягиваются большие массы вещества, позже оседающие в пространстве с образованием планет. Согласно второй, звезда образуется из огромного газо-пылевого облака, а из материи, расположенной по краям облака, в то же время и по такому же принципу образуются планеты.

В первой половине XX века общепринятой считалась теория катастроф. Однако по мере более глубокого понимания природы звездного вещества астрономы отбросили ее. Материя, оттянутая из солнца гравитационным полем пролетающей мимо звезды, не может конденсироваться с образованием планет — она слишком горяча для этого.

В 1944 году немецкий астроном Карл фон Вайцзеккер выдвинул новую версию эволюционной теории, встретившую всеобщее одобрение. Все споры среди астрономов свелись к тому, какие именно модификации этой теории лучше подходят для объяснения тех или иных феноменов, но практически все согласны, что именно эволюционная теория в той или иной версии лучше всего отражает действительность.

Этот факт очень важен для вопроса о том, существуют ли другие разумные создания. Если для образования планет необходима катастрофа, то во Вселенной, наверное, очень мало планет, поскольку звезды практически никогда не подходят близко друг к другу.

Если же планеты закономерно появляются в ходе естественной эволюции, сопутствующей возникновению звезды, то они должны быть обычным делом. Тогда практически при каждой звезде должен иметься набор планет — именно так сейчас считают астрономы.

Сколько же этих планет могут быть подобны Земле, а значит — послужить колыбелью жизни в том виде, в каком мы ее знаем? Доктор Стефен Доул из корпорации «Рэнд» попытался ответить на этот вопрос на основе имеющихся знаний.

В нашей Галактике, Млечном Пути, насчитывается приблизительно 135 миллиардов звезд. Однако из них лишь те, размер которых укладывается в определенные рамки, могут служить подходящими солнцами для планет, подобных нашей. Для того чтобы относиться к «земному типу», планеты должны иметь определенный размер, находиться на определенном расстоянии от солнца, иметь определенный период оборота и т. д.

Принимая в расчет все уместные параметры, доктор Доул делает вывод о существовании в нашей Галактике около 640 миллионов планет земного типа.

Если эти планеты распределены по Галактике равномерно, то ближайшая из них находится на расстоянии 27 световых лет от нас (то есть 240 миллионов километров). В радиусе 100 световых лет от нас, таким образом, может иметься 50 планет, похожих на нашу.

Есть ли жизнь на этих планетах? Сейчас можно ответить: да, почти наверняка есть. По данным последних экспериментов получается, что зарождение жизни — не редкая случайность, причиной которой стало некое маловероятное соединение химических элементов, а явление, закономерное для любой системы, условиями сходной с первобытной Землей (см. главы 20 и 21).

Но на скольких из этих планет есть именно разумная жизнь?

Перед этим вопросом наука оказывается в тупике. На него ответить невозможно. Жизнь на Земле существовала уже два или три миллиарда лет к тому моменту, как появились разумные виды животных. Вполне возможно, что это была как раз уже редкая случайность, и гораздо больше вероятность того, что на протяжении всего существования планеты жизнь будет существовать на ней, так и не достигнув разумной стадии.

Сказать ничего точного на этот счет нельзя (доктор Доул своих предположений не выдвигает), но даже если предположить, что шанс возникновения искры разума на обитаемой планете — один к миллиону, то все равно получается, что по нашей Галактике разбросано около тысячи видов разумных существ. А если это так, то некоторых из них должна выдать их активность — особенно если они сами, по каким-то причинам, хотят быть услышанными. Маловероятно, что, прислушавшись к Вселенной, мы услышим чье-то послание; но маловероятно — не значит исключено!

Для того чтобы послать сообщение живым существам, обитающим на планете другой звездной системы, как и для того, чтобы получить такое сообщение, требуется носитель сигналов, способный перемещаться сквозь обширные просторы космоса. Мы знаем три типа таких носителей. Это: 1 — гравитационное поле, 2 — поток субатомных частиц и 3 — электромагнитное излучение.

Из этой троицы со стороны Солнца и Луны сильнее всего до нас доходит гравитационное поле. Именно им определяется наш путь вокруг Солнца, и именно оно вызывает приливы и отливы океанов. Более слабое воздействие гравитационного поля Венеры и Марса можно заметить по легким колебаниям движения Луны.

Однако гравитационная сила — самая слабая по природе. Гравитация других звезд достигает нас столь ослабленной, что не существует никакого способа ее ощутить. К тому же, даже будь она сильнее, мы все равно не смогли бы послать в космос осмысленное послание с помощью гравитационного луча, ведь не существует способов включать и выключать гравитацию, а значит, по отношению к гравитации нельзя использовать никакого кода вроде точки-тире для азбуки Морзе.

Потоки субатомных частиц (объектов меньших, чем атомы) достигают нас в виде протонов и электронов, испускаемых Солнцем, и космических лучей (протонов с крайне высоким содержанием энергии и еще более массивных электрически заряженных частиц) из более удаленных источников. Люди умеют запускать потоки таких частиц, могут включать и выключать их, но в очень небольших количествах.

И даже если бы мы могли испускать мощные потоки субатомных частиц с силой, способной перебросить их от звезды до звезды, мы не смогли бы точно нацелить весь этот поток. Траектории частиц будут искривляться под воздействием каждого магнитного поля, мимо которого они будут пролетать, а таких полей в космосе очень много. А в конечном итоге подавляющее большинство этих частиц будет поглощено или видоизменено атмосферой, которая непременно должна иметься у планеты земного типа.

Есть один тип субатомных частиц — нейтрино, — лишенный всех описанных недостатков. Нейтрино могут лететь по прямой от звезды к звезде, не подвластные влиянию ни гравитации, ни магнитных полей, ни атмосфер. У этих частиц есть только один недостаток — их практически невозможно обнаружить.

Итак, остается только электромагнитное излучение. Сквозь нашу атмосферу проникают два вида этого излучения. Один из них — это обычный свет, а второй — высокочастотные радиоволны, именуемые еще «микроволнами». И то и другое легко произвести и легко заметить, и то и другое не подвластно ни магнитным полям, ни атмосферам, то есть — оба вида излучения идеально подходят для передачи сигнала.

Казалось бы, первым делом выбор должен пасть на свет. Воображение сразу рисует огромный прожектор, мигающий звездам азбукой Морзе. Однако тут возникает ряд принципиальных сложностей.

Во-первых, источников света в Галактике, с ее миллиардами звезд, хоть отбавляй, и один слабый сигнал в них обязательно затеряется. В частности, свет, источник которого находится на некоей далекой планете, будет заглушён светом ее же звезды. Хотя с этим как раз можно поспорить — представим себе, что из прожектора будет исходить не обычный свет, а луч лазера (см. главу 11). Характерный свет лазера хорошо отличим от обычного звездного света, да и само наличие лазера будет свидетельствовать о нашем разуме. Есть, кстати, смелое предположение, что некая очень высокоразвитая цивилизация может и сами звезды использовать в качестве передатчиков. Известно, что некоторые из квазаров (см. главу 19) меняют со временем яркость свечения. Может быть, некие сверхсущества используют их для передачи своего аналога азбуки Морзе? Еще раз подчеркиваю — это очень маловероятно, но само предположение крайне интересно.

Однако свет имеет еще один недостаток как носитель информации — он не способен проникать сквозь густые пылевые облака, а в нашем углу Галактики очень пыльно. Именно из-за этого нам не видно яркого света миллиардов звезд центра нашей Галактики — пылевые облака заслоняют весь свет.

Остаются только микроволны. Они без проблем проходят сквозь пылевые облака, и мы можем принимать микроволны, исходящие из центра Галактики.

Источников микроволн на небосводе гораздо меньше, чем источников света. (Некоторые из них можно увидеть, поскольку свет они тоже излучают, но большинство ни с какими видимыми объектами пока для нас не связаны.) Поэтому нетипичный источник радиоволн гораздо легче заметить, чем нетипичный источник света. Да и Солнце не затмит радиоволн, исходящих с вращающейся вокруг нее планеты, — очень немногие звезды являются по совместительству еще и сильными источниками радиоволн.