Саймон Дженкинс - Краткая история Англии Страница 49

Пальмерстон не умел работать в команде, его коллегам приходилось мириться с тем, что он единолично принимал решения. В 1852 г. его направили в Министерство внутренних дел, где его кипучая деятельность привела к бурному всплеску новых реформ. Он уменьшил нормы рабочего времени для детей, работавших на фабриках, поддерживал вакцинацию и очистку воздуха, боролся за проведение реформ в тюрьмах и исправительных заведениях для малолетних преступников. Он также сумел избежать прямого вовлечения Англии в столь непопулярную Крымскую войну, начавшуюся в 1853 г., но категорически настаивал на том, чтобы поддержать Турцию в борьбе против русской экспансии. Война не принесла Великобритании лавров, но была отмечена кампанией газеты Times за принятие реформ в армии и усовершенствованием ухода за ранеными благодаря деятельности Флоренс Найтингейл, а катастрофическая по своим последствиям атака Легкой кавалерийской бригады в стихотворении Альфреда Теннисона превратилась в триумфальную победу. Было проведено расследование действий правительства во время войны, которые были признаны настолько бездарными и некомпетентными, что премьер-министр лорд Абердин, член партии вигов, посчитал для себя необходимым подать в отставку. В 1855 г. Пальмерстон занял его место после того, как королева попросила каждого из его коллег сформировать правительство, но все они отказались. Виктория люто ненавидела Пальмерстона, справедливо считая его неисправимым распутником, но ошибочно – беспринципным негодяем.

Разновидность умеренного либерализма Пальмерстона сформировалась на основе наследия радикалов Берка и Фокса и его развития Греем, Мельбурном, Расселом и поколением 1832 г. Соответственно он не мог не быть на собрании в клубе Святого Якова, где группа вигов, торийских сторонников Пиля и радикалов приняла решение объединиться в коалицию под названием «Либеральная партия». Самой влиятельной фигурой среди них был молодой и гордый канцлер казначейства Уильям Гладстон, сын ливерпульского торговца. Сначала он принадлежал к крылу либеральных консерваторов – сторонников Пиля и выступал против парламентской реформы 1832 г., защищал рабство, но на тот момент с присущим ему ораторским пылом продемонстрировал, как кардинально он изменил свои убеждения. Гладстон удерживал пост канцлера казначейства с 1852 по 1855 г. и снова занял эту должность на семь лет (1859–1866), за которые он увеличил подоходный налог и временно отказался от государственных займов. Он утверждал, что в мирное время «только крайняя нужда может заставить нас брать взаймы». Взяв за основу политику свободной торговли, он урезал количество налогов с 419 до 48, ликвидировал налог на печатную бумагу, иными словами, «налог со знания». Он снизил цены на продукты питания и заработал славу «героя завтрака рабочего человека».

Хотя Пальмерстон был ярым противником рабства, он встал на сторону конфедератов в Гражданской войне в США (1861–1865), главным образом из-за неприятия антибританских настроений, царивших в северных штатах, и заинтересованности в экспорте хлопка из южных штатов. Однако его поддержка не вылилась в войну. В 1865 г. после двух десятилетий у власти премьер-министр Пальмерстон умер. Это были десятилетия, когда Великобритания наслаждалась миром и процветанием. Преемником Пальмерстона стал немолодой Рассел, который стоял у истоков парламентской реформы 1832 г., а сейчас страстно желал ее продолжения. Политическая реформа снова заняла центральное место во внутренней политике, и, так же как в начале столетия, ее продвижению способствовали реформы за рубежом, на этот раз проводимые Гарибальди в Италии и Линкольном в Америке. В 1866 г. Рассел представил парламенту проект билля о реформе избирательного права, куда вошли пункты из «народной хартии» чартистов о всеобщем избирательном праве для всех совершеннолетних мужчин, у которых есть квалифицированная работа и постоянное место жительства. В случае принятия билля контингент избирателей увеличился бы вдвое, достигнув приблизительно двух миллионов человек, и благодаря регистрации избирателей было бы труднее и дороже подтасовывать результаты голосований. Это, в свою очередь, привело бы к уменьшению доли избирателей, владевших земельной собственностью, и к усилению роли партийных организаций. Чтобы принять билль, необходимо было прежде всего избавиться от влияния местных олигархов и донести проект до широкой публики.

Билль в палате общин не прошел. Рассел и его правительство подали в отставку, уступив место правительству тори во главе с графом Дерби, а лидером консерваторов в палате общин стал Бенджамин Дизраэли. Лондон всколыхнули акции протеста, такие же, как и в 1830-х гг. Митинг протеста в Гайд-парке был столь многолюдным, что полиция прибегла к помощи войск, чтобы его разогнать. Тори запаниковали и в августе 1867 г. поспешно приняли то, что, в сущности, было предыдущим биллем Рассела. Настал черед Дизраэли стать мишенью для обвинений Роберта Сесила, впоследствии лорда Солсбери, в «политической измене, прецедента которой невозможно найти в наших парламентских анналах». Почти такие же слова в свое время сказал Дизраэли в адрес Пиля. Но если Дизраэли полагал, что он одержал победу над либералами и на выборах новый электорат поддержит его, то он глубоко заблуждался. На первых же после принятия реформы выборах 1868 г. и его самого, и его партию тори отвергли, отдав предпочтение либералам. Премьером стал Уильям Гладстон. Пришло время схватки двух титанов.

Гладстон и Дизраэли

1868–1901 гг

Час придет – придет спаситель, и не один, а два. Казалось, что британские лидеры выходили на сцену в образе то гигантов, то карликов. В промежутках между Питтами, Пилями, Мельбурнами и Пальмерстонами появлялись менее заметные фигуры, преимущественно пэры с титулами, такие как Ливерпуль, Дерби и Абердин. Находясь у власти, они редко проявляли амбиции, скорее врожденное чувство долга, как будто выполняли задачу на некоторое время дать стране передышку. Но сейчас на первый план выступили два лидера, которые были слеплены совсем из другого теста. Ни Гладстон, ни Дизраэли не принадлежали к правящему классу, но это единственное, в чем они были схожи. Диаметрально противоположные личностно, они породили одно из великих противостояний английской истории.

Щеголь Бенджамин Дизраэли был сыном не очень набожного еврея, который окрестил свое 12-летнее чадо в Англиканской церкви. Бенджамин получил юридическое образование, а блестящий ораторский талант облегчил молодому человеку путь к верхам политической карьеры, который сам Дизраэли сравнил со «столбом, обильно смазанным чем-то очень скользким». Сначала Дизраэли противился политическим реформам Грея, Пиля и Рассела, но затем принял их и использовал в личных интересах и на благо своей партии. Одаренный писатель-романист, чрезвычайно обаятельный человек, он проповедовал утопический идеализм, строил воздушные замки, пытаясь «соединить две нации» Великобритании – богачей и бедняков. Хотя Дизраэли принадлежал к Англиканской церкви, он зачастую становился мишенью для антисемитских насмешек, которые парировал искрометным юмором. Однажды, отбивая одну из антисемитских нападок своего коллеги по парламенту, Дизраэли сказал: «Да, я еврей, и, когда предки моего достопочтенного оппонента были дикарями на никому не известном острове, мои предки были священниками в храме Соломона».

Уильям Гладстон разительно отличался от Дизраэли. Он был воспитан на Библии и классической литературе, цитатами из которых обильно уснащал свою речь. Манерой держаться он всячески подчеркивал свое нравственное превосходство, чем приводил Дизраэли в ярость. Об этом свидетельствует его высказывание: «Потомки по достоинству оценят этого беспринципного помешанного». Гладстон резко отвечал, что Дизраэли «развращал общественное сознание, потакал болезненным аппетитам, разжигал страсти, предрассудки и эгоистические желания». Он очень рассердился, когда после преждевременной кончины принца Альберта в 1861 г. Дизраэли снискал расположение убитой горем Виктории благодаря елейному обращению «моему самому горячо любимому суверену». Виктория сказала, что Гладстон никогда не оставлял сомнений в том, что был самым мудрым человеком на свете, в то время как Дизраэли всегда убеждал ее, что таким человеком была она. Она даже не пыталась скрывать свое предпочтение. Она жаловалась, что Гладстон «обращается к ней так, будто она – публичный митинг».

Свой первый кабинет, созданный в 1868 г., Гладстон назвал «лучшим инструментом управления, который когда-либо был образован». Так же как в 1832 г., новые члены парламента осчастливили своих избирателей, недавно получивших право голоса, пакетом законопроектов, направленных на реформы. В первую очередь затронули образование. Характеризуя сложившуюся в образовании ситуацию, канцлер казначейства в первом правительстве Гладстона Роберт Лоу сказал: «Теперь мы должны заняться образованием наших учителей». Монополии церкви на начальные школы, которую она удерживала на протяжении долгого времени, бросили вызов. Было предложено, чтобы все образование стало светским, хотя на деле по закону об образовании 1870 г. школы-интернаты (пансионы) создавались только там, где церковные школы были признаны неудовлетворительными, в основном в бедных городских районах. Краснокирпичные фронтоны новых школ в голландском стиле величаво возвышались над городскими домами рядовой застройки, как когда-то соборы над средневековыми лачугами. Однако разобщающее влияние церкви продолжало тяготеть над английским образованием, как, впрочем, и в наши дни.