Надежда Бортникова - Представительство по назначению суда в гражданском судопроизводстве. Монография Страница 5

Участие в гражданском судопроизводстве назначенного судом представителя делает возможным защиту интересов отсутствующего ответчика профессиональным представителем. Тем самым обеспечивается и возможность самого осуществления гражданского судопроизводства, что особо важно для соблюдения интересов истца. Однако среди специалистов в области гражданского процессуального права возникли разногласия о целесообразности введения ст.50 ГПК РФ. Критика этой статьи некоторыми авторами54 обоснована следующими утверждениями.

1. Гражданское процессуальное законодательство РФ и без нормы ст.50 ГПК РФ позволяет суду рассмотреть гражданское дело в ситуации, когда фактическое место нахождения ответчика неизвестно. Здесь применима ст.119 ГПК РФ.

2. Назначенный представителем адвокат не обладает в полном объеме полномочиями процессуального представителя, что не позволяет ему эффективно защищать интересы лица, участвующего в деле, и зачастую делает его присутствие в процессе формальным.

3. С учетом первого и второго утверждения не оправданы и расходы федерального бюджета на оплату услуг такого адвоката.

По мнению Н. П. Капустиной, достижение позитивной цели введения ст.50 ГПК РФ не оправдывает нарушение применением этой статьи принципа состязательности. Она считает, что здесь столкнулись две нормы законодательства, одна из которых провозглашает состязательность сторон как неотъемлемую часть процесса, а другая позволяет рассмотреть дело без участия ответчика55. Её сомнения вызваны вопросом, сможет ли адвокат эффективно защищать права ответчика, не имея возможности воспринимать информацию от самого представляемого им лица.

Е. Николаева также пишет о том, что в случае назначения адвоката судом у него возникнут проблемы с формированием правовой позиции по делу, неясно, какой объем прав он получает, поэтому защита прав и законных интересов ответчика не будет гарантирована в полной мере. В связи с этим она делает вывод, что в сегодняшней формулировке ст. 50 ГПК РФ не имеет права на существование, поскольку «во-первых, в случае назначения адвоката последний не в состоянии выполнить все необходимые функции. Во-вторых, адвокат не вправе признавать иск, заявлять встречный иск, подписывать процессуальные документы и т. д. Невозможно вынесение законного и обоснованного решения, так как ненадлежащее оформление полномочий адвоката существенно затрудняет сбор доказательств в пользу ответчика»56.

На наш взгляд, приведенные критические утверждения вызваны непониманием целей и задач представительства по назначению суда. Назначение судом адвоката представителем призвано обеспечить право представляемого лица на судебную защиту, гарантированное ст.46 Конституции РФ, и осуществление гражданского судопроизводства на условиях состязательности и равноправия сторон, как того требует ст.123 Конституции РФ и ст.12 ГПК РФ57.

Статья 119 ГПК РФ позволяет суду при неизвестности места пребывания ответчика приступить к рассмотрению дела после поступления в суд сведений об этом с последнего известного места жительства ответчика. Здесь презумпция соответствия адреса места жительства адресу места регистрации ответчика, презумпция неуважительности причин неявки в судебное заседание лиц, участвующих в деле, надлежащим образом извещенных о времени и месте судебного заседания, если ими не представлены сведения о причинах неявки (ст. 167 ГПК РФ), фикция надлежащего извещения лиц, участвующих в деле, по последнему известному месту жительства (ст.118, 119 ГПК РФ) служат возможности рассмотрения гражданского дела в отсутствии «якобы извещенного» ответчика. Аналогичные фикции имеются и в арбитражном процессуальном праве58.

Однако такое сочетаний презумпций и фикции порождает упречность итогового судебного акта. Если ответчик объявится после вынесения решения, то по одному только основанию нарушения его права на судебную защиту он может требовать отмены судебного решения. О. Н. Диордиева правильно отмечает, что в настоящее время сложилась такая судебная практика, по которой суд переходит к рассмотрению дела по существу в порядке ст. 167 ГПК РФ лишь при повторном возврате судебного извещения. В то же время кассационная инстанция отменяет такие решения судов, указывая на необходимость получения расписки от ответчика, подтверждающей, что ответчик должным образом извещен о времени и месте слушания дела, полагая, что при возврате повестки с указанными пометками (нет дома, не явился за извещением) говорить о надлежащем извещении ответчика не приходится59. Основания для отмены судебных решений вышестоящими судами только при применении ст.119 ГПК РФ еще более весомы: заведомая недостоверность извещения ответчика.

По мнению М. А. Фокиной, фикции и презумпции оправданны там, где нет достоверного знания, они значимы для современного состязательного процесса. «Закрепление в гражданском процессуальном законе презумпций и правовых фикций позволяет сделать вывод о сочетании достоверности, вероятности и даже заведомой недостоверности при установлении обстоятельств дела»60. Таким образом, судебное решение, вынесенное без участия в судебном заседании ответчика и его представителя с применением только ст. 119, ст.167 ГПК РФ, всегда будет подвергаться риску отмены вышестоящими инстанциями в связи с нарушением прав ответчика на защиту, поскольку изначально оно основано на фикции надлежащего извещения. Основанием отмены может служить п.2 ч.4 ст.330 ГПК РФ (дело рассмотрено судом в отсутствие кого-либо из лиц, участвующих в деле и не извещенных о времени и месте судебного заседания). Применение же ст.50 ГПК РФ, гарантируя право ответчика на судебную защиту, дополнительно обеспечивает и стабильность судебного акта при применении юридических предположений (юридических презумпций и фикций) и не позволит отменить решение суда по безусловному основанию, установленному п.2 ч.4 ст.330 ГПК РФ. Для отмены судебного решения потребуется дополнительная мотивировка нарушений норм материального и/или процессуального права.

Введение ст.50 ГПК РФ продиктовано, прежде всего, конечно, принципами состязательности и справедливости, а также принципами процессуальной экономии и судейского руководства. Предписывая суду назначить представителя, закон предусматривает основание для процессуальной активности суда. По мнению Е. Чесовского, основанием процессуальной активности суда, реализуемой в его инициативных действиях независимо от волеизъявления лиц, участвующих в деле, является прямое указание процессуального закона, его смысл либо возникшая в ходе рассмотрения дела необходимость, обусловленная задачами гражданского судопроизводства (ст. 2 ГПК РФ)61.

Результат судейской работы должен быть не только юридически выверенным, но и отвечать требованиям справедливости и разумности62. Именно требованиями разумности, осмотрительности и заботливости объясняется необходимость применения ст.50 ГПК РФ с целью выполнения задач гражданского судопроизводства. По мнению В. М. Шафирова, «реализация норм права без опоры на принципы, цели, задачи права ведет к искажению смысла законодательства, нарушает требования добросовестности, разумности и справедливости при решении юридических дел»63.

Таким образом, ст.119 ГПК РФ и ст.50 ГПК РФ – это не альтернативные процессуальные конструкции, позволяющие суду рассмотреть гражданское дело в случае неизвестности фактического места нахождения ответчика, а две дополняющие друг друга нормы, гарантирующие осуществление правосудия и стабильность судебного акта.

Конституционный Суд РФ также отметил, что ст. 50 ГПК РФ направлена на обеспечение осуществления правосудия на основе состязательности и равноправия сторон (ст.123 ч. 3 Конституции РФ) и не может рассматриваться как нарушающая конституционные права64.

Второе критическое замечание (о неполном объеме полномочий представителя по назначению, не позволяющем ему эффективно защищать интересы представляемого лица) выявляет специфику этого судебного представительства и связанную с ней проблему устранения негативных моментов невозможности взаимодействия представителя и представляемого. Способы снятия остроты этой проблемы будут рассматриваться при дальнейшем исследовании. Однако сейчас отметим, что представительство отсутствующего ответчика может быть эффективным и при пассивной позиции представителя, не говоря уж об активном возражении против иска. Ведь если исходить из общего правила доказывания о том, что каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, то, по сути, и ответчик, и его представитель могут бездействовать в состязательном процессе, пока истец не представит достаточно доказательств основания его требований. «Бремя доказывания возлагается на ответчика, когда бездействие угрожает ему возникновением неблагоприятных последствий в виде признания истинности заявленных истцом утверждений»65. Также, не затрагивая сущности материально-правовых притязаний истца, активные процессуальные возражения представителя могут повлечь прекращение производства по конкретному иску или прекращение участия представляемого лица в качестве ответчика по делу. Таким образом, участие назначенного судом представителя может быть эффективным и при отсутствии его взаимодействия с представляемым им лицом путем простого слежения им в процессе за ненарушением прав представляемого лица. Здесь мы наблюдаем наиболее отчетливо такую названную В. М. Шерстюком задачу процессуального представительства, как предотвращение нарушения прав представляемого лица в процессе.