Данил Корецкий - Криминальная армалогия Страница 54

Такое сообщение не является процессуальным документом и не имеет доказательственной силы, следовательно, обращение за по мощью к специалистам не дало результата, ожидаемого обычно в подобных случаях.

Назначение экспертиз без действительной необходимости влечет затягивание сроков расследования, повышает загруженность экспертных учреждений, а в результате не приносит эффекта, свойственного экспертным исследованиям, а выработавшиеся в судебно-следственной практике стереотипы зачастую мешают использовать действительные возможности экспертизы.

Так, на экспертизу были направлены похищенные из музея пистолеты «ТТ» и «Маузер», которые перед экспонированием приведены в состояние, исключающее производство выстрелов: стволы засверлены, отсутствуют важные детали, все движущиеся части приварены друг к другу. Вопрос «могло ли оружие быть исправленным в домашних условиях?» сделал бы производство экспертизы оправданным, но вместо него ставился другой, обычный для дел подобного рода, ответ на который самоочевиден: «пригодно ли оружие к стрельбе?» Отрицательный ответ эксперта не дал никакой новой информации следователю. Налицо подмена заключением эксперта следственных документов: протокола осмотра вещественного доказательства и дающего оценку зафиксированным в нем обстоятельствам постановления следователя (например, постановления о прекращении уголовного дела в части предъявленного обвинения).

Еще больше сложностей возникает, когда вещественным доказательством по делу является самодельное оружие. Значение экспертной оценки возрастает, в известной мере она начинает превалировать над правовой, ибо вывод эксперта определяет суждение следователя (суда) о качественной характеристике вещественного доказательства, что порождает соответствующие юридические последствия. В связи с этим в литературе появилось высказывание о том, что роль экспертного заключения по делам рассматриваемой категории расширяется до установления в действиях лица состава преступления и правильной квалификации содеянного

Несостоятельность подобной позиции очевидна и не требует комментирования, тем более, что большинство криминалистов обоснованно придерживаются противоположного мнения: эксперт обязан основывать заключение лишь на своих специальных познаниях, не вторгаясь в сферу деятельности следствия и суда. Но сама возможность ее появления заслуживает внимания, так как объективно порождена существующей практикой использования судебно-следственными органами заключений экспертов по делам о нарушении правового режима оружия.

Нередко заключение экспертизы механически кладется в осно- ву обвинительного заключения и приговора без какой-либо правовой оценки обстоятельств происшедшего.

Переоценка значения заключения экспертизы обусловлена чувством беспомощности следователя (дознавателя) при столкновении с самодельными орудиями для причинения телесных повреждений.

В случаях, когда лицо, у которого обнаружено такое орудие, не совершило иных преступлений и речь может идти только об ответственности по статье 222 УК РФ, следователь лишен возможности возбудить уголовное дело и допросить задержанного до тех пор, пока не получит заключение эксперта о том, что изъятый предмет является оружием. Но назначить экспертизу он не может до тех пор, пока не возбуждено уголовное дело, таким образом, образуется замкнутый круг. Выход из положения находят, представляя изъятый предмет на обозрение сотруднику экспертного учреждения, который выдает предварительную справку: является он оружием или нет.

Процессуального значения такая справка не имеет, но следователь возбуждает уголовное дело, так как она является залогом выводов последующей экспертизы. И действительно, заключение никогда не расходится с предварительной справкой.

Встает вопрос: как удается сотруднику экспертного учреждения правильно определить принадлежность предмета к оружию во время краткого предварительного осмотра? Это станет ясным, если проанализировать ход исследований холодного оружия. Окажется, что эксперт не использует технику, инструментальные методы исследования, достижения точных и естественных наук и т. п. Все сводится к осмотру, несложному экспериментированию (подвеска груза к клинку или определение твердости клинка, нанесение пробных ударов) и сравниванию с известными образцами оружия, а в последнее время – со «Сборниками информационных листков холодного (мета тельного) оружия и предметов хозяйственно-бытового назначения, сходных с ним, прошедших сертификационные криминалистические испытания».

Можно ли при таких обстоятельствах считать, что для решении вопроса об относимости предмета к холодному оружию требуются специальные познания в науке, технике или ремесле? В разное время ряд авторов давали отрицательный ответ на этот вопрос и, думается, с ними следует согласиться.

В настоящее время не существует теоретических положений и разработанных научных методик, позволяющих однозначно ре шать вопрос об относимости предмета к оружию, что порождаем разнобой в среде криминалистов по данному поводу и мнения о невозможности определения этого экспертами.

Особенно наглядно такое положение проявляется при экспертной оценке самодельных ножей. В принципе, их целевое назначение определяется умыслом изготовителя, а следовательно, относится к субъективной стороне состава преступления, устанавливаемой следственным путем. Экспертный же вывод базируется на изучении результатов материализации этого умысла в форме, размерах, традиционных для холодного оружия элементах конструкции (упор для мальцев, перекрестье и т. п.).

Но практически, поражающие свойства не всегда определяются исторически сложившимися атрибутами. Только в длинноклинковых образцах, процесс применения которых предусматривает боевой контакт с оружием противника, большинство конструктивных элементов несут практическую нагрузку и обуславливают либо повышенное убойное действие (форма клинка, его профиль, сечение), либо дополнительную защиту руки (гарда, эфес), либо дают преимущества в фехтовании (приспособления, позволяющие захватывать оружие врага).

В ножах элементы конструкции преимущественно дань традиции – вряд ли можно сказать, что финский нож обладает большей поражающей способностью, чем кухонный. Но в зависимости от того, на какой из них больше похож самодельный предмет, он будет отнесен к холодному оружию либо к бытовым ножам. Но коль скоро отсутствуют не только правовые, но и технические критерии относимости предмета к оружию, то выполняет ли экспертиза те функции, которых от нее ожидают?

Уже достаточно давно отмечалось, что «анализ экспертной практики показывает, что в большинстве случаев причиной ошибочных заключений является неверное уяснение экспертом понятий холодного оружия. При этом допускаются ошибки двоякого рода – либо эксперты не считают холодным оружием те изделия, которые хотя бы незначительно отличаются от стандартных образцов, либо, наоборот, относят к холодному оружию всякое самодельное изделие, с помощью которого было причинено телесное повреждение и которое поэтому стало объектом экспертного исследования» (Голдованский Ю. П., Тахо-Годи Г. М. Экспертиза по установлению самоличного холодного оружия. М. 1973. С. 14,15.).

Получается, что оценочное суждение правоприменительных органов базируется на столь же оценочном суждении экспертов! Точность, определенность, научная обоснованность выводов, свойственные обычно экспертным заключениям, при производстве экспертиз рассматриваемого вида отсутствуют.

Констатируя этот факт, криминалисты на страницах специальной литературы обсуждают вопросы совершенствования методики производства экспертных исследований, предпринимают попытки унифицировать систему критериев относимости предмета к оружию. Но сложности и проблемы, лежащие в технической сфере не должны сказываться на процессе применения уголовно-правовых норм и влиять на соразмерность наказания общественной опасности содеянного.

В настоящее время это, к сожалению, происходит.

Встречаются парадоксальные ситуации: виновный изготавливает орудие для совершения убийства, успешно реализует свой замысел, а экспертиза не признает данный предмет оружием, так как он не отвечает требованию определенной прочности. Умысел изготовителя и факт совершения преступления вступают в противоречие с заключением. А происходит это потому, что специфика употребления такого оружия – разовое использование для нанесения смертельной травмы – не требует той жесткости и прочности, которые обычно присущи оружию.

Имеются и прямо противоположные примеры. Оружием были признаны обшитые брезентом болты большого размера. Очевидно, на решение экспертов повлияла тяжесть совершенного преступления, так как болты от обшивания брезентом естественно не приобрели повышенной поражающей способности, характерной для оружия. Огнестрельным оружием признаются примитивные самопалы, изготавливаемые подростками в процессе игры или из озорства, и в силу громоздкости конструкции, ненадежности, неудобства пользования практически не используемые для совершения преступлений.