Введение в общую культурно-историческую психологию - Александр Александрович Шевцов Страница 56

Пропасть отделяет эту шкалу ценностей, которую Сократ считает само собой разумеющейся, от господствующих в народе взглядов, прекрасно выраженных в греческой застольной песне:

“Здоровье – это высший дар богов.

Второе место в жизни – красота,

Богатство – дальше, правильно добытое,

А молодость с друзьями провести —

Четвертое из самых высших благ”.

Внутренний мир человека предстает в философии Сократа как нечто новое.“Арете”, о которой он говорит, – главная добродетель души» (Йегер, с.69–70).

Представления Платона и Сократа о Душе придется разделить на две или даже три части. Одна из них – это бытовое, обычное основание – господствующие в народе взгляды, как говорит Йегер. Ни о какой «пропасти» не может быть и речи, если учитывать тот язык, которым пользуется Сократ. Вторая – заимствования из других философов или мыслителей. И третья – их собственные мысли, которыми они дополнили это основание. Вот они-то, конечно, отличаются от всего остального.

Для того, чтобы сделать такое разделение полноценным, надо бы провести отдельное исследование представлений о душе, живших в бытовом греческом мышлении той эпохи. Это мне не под силу. К тому же подобные исследования уже делались. Лосев, к примеру, в «Античной мифологии в ее историческом развитии» говорит о том, что основным источником платоновских представлений о загробном мире был Гомер. А у Гомера в представлениях о душе он различает шесть разных историко-культурных напластований. Еще одним безусловным источником является орфизм, и в целом же, как считает Лосев: «…очевидно, что мы имеем дело у Платона с орфико-пифагорейской традицией относительно судьбы души после смерти и ее нового рождения на земле» (Платон, т.1, Примечания, с.813).

Иначе говоря, средний слой, то есть слой заимствований из других философий, как, кстати, и слой собственных мыслей Платона о судьбе Души, прекрасно исследован.

Поэтому все, что мне остается, это исследовать самые общие представления Платона и Сократа о Душе, исходя из соответствий бытового русского языка. Тут вопрос решается даже не за счет единых индоевропейских корней обоих народов, а за счет того, что я работаю с переводом платоновских текстов на русский язык, и переводчики совершенно непроизвольно подыскивали каждому греческому понятию русское соответствие. Мне, как психологу, такое понятийное двуязычие кажется на этом уровне исследования даже более ценным, чем погружение в языковую среду Древней Греции.

Все это означает, что моей задачей явится попытка дать описание тому явлению, которое Сократ, а за ним Платон называют Душой, через русский язык. Иными словами, это исследование Души в понимании Сократа и Платона есть в не меньшей мере исследование традиционного русского понимания понятия «душа».

Могу заранее сказать, что исследователи обнаружили в Платоновском понимании Души немало противоречий. Может быть, это связано с тем, что с годами менялись представления Платона, а может, в них отразились одновременно бытующие в греческой культуре разные взгляды. В любом случае, если делать такое исследование полноценным, необходимо было бы собрать все имеющиеся в диалогах языковые выражения, определяющие понятие «душа», а также все, что позволяет отделить его от других понятий, что мне сейчас явно не по возможностям.

Итак, «о разумности, об истине и о душе своей, чтобы она была как можно лучше, не заботишься». Что можно почерпнуть из этого первого отрывка. Душа – это то, о чем надо заботиться и, значит, можно заботиться. Традиционная культура вполне осознанно разделяет Душу и Тело. Но то, что при этом разделяется еще и Душа и некое «Я», которое заботится о Душе, она чаще всего не осознает, хотя использует как понятие.

Далее, Душа – точнее, Душа, о которой заботились, воспитывали и образовывали, а тем самым, можно предположить, сделали правильной, – Правильная или Воспитанная Душа входит в понятие «доблести» вместе с двумя другими составляющими – Разумностью и Истиной.

Я уже рассказывал о том, что Аретэ, передаваемое словом «доблесть», чаще переводится как «добродетель». К примеру, именно его использует переводчик того же куска текста в «Пайдейе» Йегера. В таком случае текст, как кажется, звучит осмысленнее. Впрочем, в разных культурах так много различных пониманий того, что есть добродетели, что есть смысл сохранять или Аретэ, или делать уточнение: в Сократовское понимание добродетели входят Душа, Разумность и Истина. Хоть это и не сказано прямо, но все построение речи Сократа позволяет сделать такое допущение.

Конечно, Истина как таковая не может входить в понятие человеческой доблести или добродетели, что бы под этими словами ни понималось. Входит или Знание Истины, то есть действительности, или приверженность Истине, то есть правдивость. Это все, что доступно человеку. Правдивость, скорее, относится к чертам, которые надо нарабатывать, то есть относится к Воспитанию Души. Следовательно, мы можем выделить три составляющие того, что Сократ считает Доблестью или Человеческим достоинством: Разумность, Знание действительности и Правильно Воспитанная, Образованная Душа.

Что касается Знания действительности, то Душа и к нему имеет отношение, потому что она оказывается хранилищем памяти, что значит, Знаний. В «Теэтете» есть такой рассказ:

«С о к р а т. Так вот, чтобы понять меня, вообрази, что в наших душах есть восковая дощечка; у кого-то она побольше, у кого-то поменьше, у одного – из более чистого воска, у другого – из более грязного или у некоторых он более жесткий, а у других помягче, но есть у кого и в меру.

Т е э т е т. Вообразил.

С о к р а т. Скажем теперь, что это дар матери Муз, Мнемосины (Памяти – А.Ш.), и, подкладывая его под наши ощущения и мысли, мы делаем в нем оттиск того, что хотим запомнить из виденного, слышанного или самими нами придуманного, как бы оставляя на нем отпечатки перстней. И то, что застывает в этом воске, мы помним и знаем, пока сохраняется изображение этого, когда же оно стирается или нет уже места для новых отпечатков, тогда мы забываем и больше уже не знаем» (Платон, т.2, «Теэтет», 191d-e).

Поскольку все это рассуждение о том, что есть ложное мнение и что есть знание или мнение истинное, то сомнений в причастности Души к Истине быть не может. А если учесть, что разговор идет о том, что значит думать и рассуждать, то и Разумность оказывается с Душой тесно связанной. Аристотель, который говорил про Платона, что тот делил Душу на разумную и неразумную части, сам впоследствии обойдет эту сложность явления, именуемого Душой, тем, что будет говорить о трех душах: растительной, чувствующей и разумной. Так же поступают и многие