Александр Смыкалин - Перлюстрация корреспонденции и почтовая военная цензура в России и СССР Страница 6

Проникновение в личную жизнь подданных Российской империи путем подсматривания, подслушивания, перлюстрации корреспонденции свидетельствует о том, что с установлением абсолютизма в России установился полицейский политический режим.

Особенностью перлюстрации тогда было то, что она не носила еще тотального характера, а была выборочной и эпизодической. Государство интересовали не столько политические настроения граждан, сколько готовящиеся заговоры и покушения. Говорить о том, что анализ корреспонденции использовался для управления государством, мы не можем.

Период управления Екатерины II получил название в исторической литературе как век просвещенного абсолютизма. Действительно, покровительство со стороны императрицы развитию образования, наукам и искусству значительно продвинуло Россию по пути прогресса. Но вместе с тем развитие народного просвещения, увеличение печатной продукции и рост светской литературы усилили внимание правительства к регулированию издательской деятельности, к контролю за тем, что пишет и что читает подданный России. Появились и первые нормативные акты, свидетельствующие о введении цензурных ограничений, число которых постоянно росло. Вся ввозимая из-за рубежа литература подлежала цензуированию. В 80-е годы XVII в. уже было указано на недопустимость издания и распространения книг сомнительного содержания. Цензура возлагалась на Сенат и коллегии, а с 1790 г. – на Управы благочиния. В 1796 г. цензурные подразделения из духовных и светских лиц были созданы в столицах, на таможнях Риги и Одессы. Вводилась и предварительная цензура.[20]

Создание в России в 1802 г. министерской системы и образование первых восьми министерств повлекло некоторые изменения в структуре и направлении их деятельности. В 1806 г. на основе обобщения и анализа деятельности министерства внутренних дел В. П. Кочубей и М. М. Сперанский подготовили проект его реорганизации, который был утвержден Александром I. Некоторые функции по руководству государственным хозяйством были переданы в другие министерства и ведомства. Зато в состав МВД вошел Почтовый департамент, что максимально приближало политический контроль за настроением людей путем перлюстрации корреспонденции. Теперь все замыкалось в одном ведомстве. С точки зрения сохранения государственной тайны такое преобразование было очень целесообразным. Департамент делился на экспедиции. Были созданы и новые структурные отделения, так называемые столы, во главе со столоначальниками.

В 1810 г. появляется Манифест «О разделении государственных дел по министерствам», который предусматривает создание специального Министерства полиции. В задачи нового министерства помимо борьбы с преступностью должны были войти: проведение рекрутского набора в армию, охрана государственных запасов продовольствия, таможенный контроль, содержание и трудоиспользование осужденных, обеспечение исправности и безопасности путей сообщения. Министерство полиции должно было также осуществлять явный и тайный надзор за иностранцами в России (функции контрразведки), а также выполнять цензурные функции и перлюстрацию корреспонденции. О введении Положения о министерствах в России и создании Министерства полиции было объявлено в Манифесте от 25 июля 1811 г. Он назывался «Общее учреждение министерств».[21]

В Министерстве полиции для ведения секретного делопроизводства была образована Особенная канцелярия при министре. Она выдавала заграничные паспорта, регистрировала иностранцев, проводила постоянную цензурную ревизию, выполняла личные поручения министра.

Таким образом, и перлюстрация корреспонденции принимает все более всеобъемлющий характер.

Особенная канцелярия постоянно расширялась и к 1819 г. состояла из трех подразделений, так называемых «столов» и секретной части. Первый «стол» занимался вопросами выезда за границу и въезда в империю как российских, так и иностранных поданных. Второй «стол» собирал сведения о книжных лавках и типографиях, таким образом, осуществлял цензурные функции. Третий «стол» тайно наблюдал за религиозными сектами и раскольниками. Секретная часть Особенной канцелярии контролировала «размещение по городам высланных из столиц», организовывала слежку за политическими неблагонадежными лицами, тем самым выполняя функции службы наружного наблюдения.

В проекте графа А. Х. Бенкендорфа «Об устройстве высшей полиции» отмечено: «…вскрытие корреспонденции составляет одно из средств тайной полиции и при этом самое лучшее, так оно действует постоянно и обнимает все пункты империи. Для этого нужно лишь иметь в некоторых городах почтмейстеров, известных своей честностью и усердием. Такими пунктами являются: Петербург, Москва, Киев, Вильно, Рига, Харьков, Одесса, Казань и Тобольск.[22]

Особый комитет при правительстве разработал специальные инструкции для осуществления перлюстрации (31 августа 1826 г.). Указывались следующие условия: 1) чтобы вскрытие почтовых отправлений осуществлялось в величайшей тайне; 2) перлюстрация должна быть сосредоточена в одном управлении, т. е. в почтовом ведомстве.[23]

Особое место в перлюстрации корреспонденции теперь уделялось тайне. В 1839 г. III Отделение предписало Главному управлению почт учредить «бдительный надзор за пограничной перепиской в районе Одессы и Бессарабской области. С 16 марта там ввели вскрытие корреспонденции с целью, как писал А. Х. Бенкендорф, «благонадежнейшего очищения, в предотвращении внесения в пределы России чумной заразы». Круг лиц, знающих о перлюстрации корреспонденции был весьма ограничен. О ней знали только три человека – шеф жандармов, главноуправляющий почтовым ведомством и бессарабский генерал-губернатор. Осуществляли ее под непосредственным руководством III Отделения, назначенные с его ведома особо доверенные чиновники. Как сообщают мемуарные источники, техника вскрытия писем была достаточно примитивной. Конверт вскрывался обычным способом и единой методики разработано еще не было. Так, вятский вице-губернатор Д. И. Батурин позднее вспоминал, что в молодости он имел поручение тайно читать частные письма, но незаметно вскрывать конверт удавалось не всегда.

Поэтому чиновники додумались размачивать клей «той жидкостью, которую люди обычно выбрасывают». Письма, утверждает он, теряли свежий вид, но «дело» пошло быстрее, а «изобретателя» повысили в чине.

Наиболее крупные перлюстрационные центры находились в Петербурге и Москве, где работало большее число секретных сотрудников при почтамтах, вскрывающих письма, делавших из них нужные III Отделению выписки.

Таким образом, речь идет уже не просто о политическом контроле, в форме цензуры за корреспонденцией, а о составлении политических меморандумов для правительства, с целью контроля в управлении государственными службами.

Перлюстрации во второй четверти XIX в. подлежали письма многих лиц, прежде всего государственных преступников по делу «декабристов» от 14 декабря 1825 г., в том числе и персон, близких ко двору, известных сановников, поэтов, писателей и т. д. Вскрывались даже письма поэта В. А. Жуковского, воспитателя наследника престола, будущего Александра II. Возмущенный Жуковский писал в конце 1827 г. своему приятелю А. И. Тургеневу: «Удивительное дело! – пишет он Тургеневу. – Ты только 12 ноября получил первое письмо мое. Итак, ты не получил многих. Не понимаю, что делается с письмами. Их читают, это само по себе разумеется. Но те, которые их читают, должны бы по крайней мере исполнять с некоторою честностию плохое ремесло свое. Хотя бы они подумали, что если уже позволено им заглядывать в чужие тайны, то никак не позволено над ними ругаться, и что письма, хотя читанные, доставлять должно. Вот следствие этого проклятого шпионства, которое ни к чему вести не может. Доверенность публичная нарушена; то, за что в Англии казнят, в остальной Европе делается правительствами…  Часто оттого, что печать худо распечаталась, уничтожают важное письмо, от которого зависит судьба частного человека. И хотя была бы какая-нибудь выгода от такой ненравственности, обращенной в правило! Что ж выиграли, разрушив святыню – веру и уважение к правительству? – Это бесит! Как же хотеть уважения к законам в частных людях, когда правительства все беззаконное себе позволяют? Я уверен, что самый верный хранитель общественного порядка есть не полиция, не шпионство, а нравственность правительства… Шпионство есть язва народа, губящая право. А государю не честит и не льстит, но волнует его и наводит на думы. В Англии за открытие писем вешают».[24]

Постоянному вскрытию подвергались письма А. С. Пушкина. Неосторожное выражение в одном из них при Александре I стало поводом к высылке поэта из Одессы в село Михайловское. Вскрытие писем продолжалось и при новом царе (после его всемилостивейшего «прощения» Николаем I). Читали даже частные письма, написанные к его жене.