Е. Мирочник - Нужное чтение. 1000 новых интересных фактов для ума и развлечения Страница 6

Александр Пушкин очень любил пострелять в бане. Говорят, что в селе Михайловском почти ничего подлинного со времен поэта толком сохранить не удалось, однако стена, в которую Пушкин стрелял, на удивление осталась в целости.

Федор Достоевский не мог работать без крепкого чая. Когда ночами он писал свои романы, на его письменном столе всегда стоял стакан чая, а в столовой всегда держали горячим самовар.

Иоганн Гете работал только в герметически закрытом помещении, без малейшего доступа свежего воздуха.

Полководец Александр Суворов славился своими странными выходками: необычным распорядком дня — он ложился спать в шесть часов вечера, а просыпался в два часа ночи, необычным пробуждением — он обливался холодной водой и громко кричал «ку-ка-ре-ку!», необычным для полководца ложем — при всех чинах он спал на сене. Предпочитая ходить в старых сапогах, он запросто мог выйти встречать высоких чиновников в спальном колпаке и нижнем белье.

Сигнал к атаке он также подавал своим любимым «ку-ка-ре-ку!», а, говорят, после того, как его произвели в фельдмаршалы, начал прыгать через стулья и приговаривать: «И через этого я перепрыгнул, и через такого-то!»

Своих крепостных Суворов очень любил женить, руководствуясь весьма своеобразным принципом — выстраивал их в ряд, отбирал подходящих по росту, а потом венчал по 20 пар за раз.

Император Николай I не любил музыку и в качестве наказания для офицеров предоставлял им выбор между гауптвахтой и прослушиванием опер Глинки.

Повесить в туалет портреты своих предков приказал император Николай I. Царь-батюшка обосновал свой поступок тем, что в трудную минуту ему приятно ощущать поддержку родственников. Кроме того, Николай Павлович перенес в нужник и свою библиотеку.

Артур Шопенгауэр славился отменным аппетитом и ел за двоих; если же кто-нибудь делал ему замечание на этот счет, он отвечал, что и думает за двоих.

Он имел обычай платить за два места, чтобы никто не мог подсесть к нему за столик.

За обедом он имел обыкновение громко разговаривать со своим пуделем Атманом и при этом всякий раз обращался к нему на «вы» и «сударь», если тот вел себя хорошо, и «ты» и «человек», если тот в чем-то хозяина огорчал.

Зигмунд Фрейд ненавидел музыку. Он выбросил пианино сестры и не посещал рестораны с оркестром.

Французский писатель Ги де Мопассан был одним из тех, кого раздражала Эйфелева башня. Тем не менее он ежедневно обедал в ее ресторане, объясняя тем, что это единственное место в Париже, откуда не видно башни.

Хантер Томпсон перед съемкой экранизации своего романа «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» приехал на съемочную площадку. Роль Рауля Дьюка исполнял Джонни Депп. Писатель, будучи в состоянии алкогольного опьянения, лично подстриг кинозвезду, сделав на голове Деппа огромную плешь.

Третий президент США Томас Джефферсон самостоятельно создал дизайн своего надгробного камня и написал для него текст, в котором не указывалось, что он был президентом.

Шестнадцатый президент США Авраам Линкольн всегда носил на голове высокий черный цилиндр, внутри которого он хранил письма, финансовые бумаги, законопроекты и заметки.

Китайский государственный и политический деятель XX века Мао Цзэдун никогда не чистил зубы. А на слова, что это негигиенично, отвечал: «Разве вы когда-нибудь видели, чтобы тигр чистил зубы?»

Английский футболист Дэвид Бекхэм не выносит беспорядка. Окружающие его предметы должны быть тщательно подобраны по цвету, форме и размеру, а их количество должно быть кратным двум.

Смешные случаи из жизни известных людей

Как-то раз Альберт Эйнштейн ехал в трамвае по Лейпцигу. И в этом самом трамвае был кондуктор. Кондуктор подошел к физику и попросил заплатить за проезд. Эйнштейн совершенно спокойно отсчитал необходимую сумму и протянул ее кондуктору. Тот пересчитал деньги и сообщил, что не хватает еще 5 пфеннигов.

— Я внимательно считал! Этого не может быть! — возразил Эйнштейн.

Кондуктор протянул деньги ученому, которого, кстати, не узнал или попросту не знал, несмотря на то что Эйнштейн уже успел стать известным на весь мир физиком. Эйнштейн пересчитал мелочь — 5 пфеннигов действительно не хватало. Эйнштейн нашел в кармане недостающую сумму и вновь протянул деньги кондуктору. Кондуктор пересчитал деньги, покачал головой и язвительно добавил:

— Могли бы к таким годам научиться считать хотя бы до пяти, это не такое великое дело.

Галилео Галилей первую брачную ночь провел за книгой. Заметив, что уже светает, он отправился в спальню, но тотчас вышел оттуда и спросил у слуги: «Кто лежит в моей постели?» «Ваша жена, сударь», — ответил слуга. Галилей начисто забыл, что женился.

Как-то раз Вольтер был приглашен на званый ужин. Когда все расселись, получилось так, что маэстро оказался между двух сварливых джентльменов. Хорошо выпив, соседи Вольтера принялись спорить, как правильно обращаться к прислуге: «Принесите мне воды!» или «Дайте мне воды!». Вольтер невольно оказался прямо в эпицентре этого спора. Наконец, устав от этого безобразия, маэстро не выдержал и сказал:

— Господа, по отношению к вам оба этих выражения неприменимы! Вы оба должны говорить: «Отведите меня на водопой!»

Однажды Владимиру Маяковскому пришлось выступать перед целым залом писателей. Делом это было для него нередким, но то выступление пролетарского поэта стало особенным. Во время того, как он читал свои стихи на трибуне, кто-то из недоброжелателей поэта, коих хватало в те годы, крикнул:

— Мне ваши стихи непонятны! Глупые они какие-то!

— Ничего страшного, ваши дети поймут, — ответил Владимир Владимирович.

— И дети мои ваших стихов не поймут! — продолжал недоброжелатель.

— Ну что же вы так сразу о своих детях-то, — с усмешкой ответил поэт. — Может, у них мать умная, может, они в нее пойдут.

Как-то, выступая в политехническом институте на диспуте о пролетарском интернационализме, Владимир Маяковский сказал:

— Среди русских я чувствую себя русским, среди грузин — грузином…

— А среди дураков? — вдруг кто-то выкрикнул из зала.

— А среди дураков я впервые, — мгновенно ответил Маяковский.

Путешествуя по Франции, Марк Твен ехал поездом в город Дижон. Поезд был проходящим, и он попросил разбудить его вовремя. При этом писатель сказал проводнику:

— Я очень крепко сплю. Когда вы будете меня будить, может быть, я буду кричать. Так не обращайте на это внимания и обязательно высадите меня в Дижоне.

Когда Марк Твен проснулся, было уже утро и поезд подходил к Парижу. Писатель понял, что проехал Дижон, и очень рассердился. Он побежал к проводнику и стал ему выговаривать.

— Я никогда не был так сердит, как сейчас! — кричал он.

— Вы не так сильно сердитесь, как тот американец, которого я ночью высадил в Дижоне, — ответил проводник.

Марк Твен, будучи редактором газеты, однажды напечатал разгромное обличение некоего N. В нем была фраза: «Господин N не заслуживает даже плевка в лицо». Оный господин подал в суд, который обязал газету опубликовать опровержение, и Марк Твен показал себя «законопослушным» гражданином: в очередном номере его газеты было напечатано: «Господин N заслуживает плевка в лицо».

Александр Пушкин во время своего пребывания в Царскосельском лицее задумал удрать в Петербург, чтобы погулять. Гувернер Трико его не отпустил и заявил при этом, что будет следить за ним. Пушкин махнул рукой на это заявление и, захватив Вильгельма Кюхельбекера, удрал в Питер. За ними последовал и Трико. К заставе первым подъезжает Александр Сергеевич.

— Фамилия? — спрашивает заставный.

— Александр Однако! — отвечает поэт. Заставный записывает фамилию и пропускает едущего. За Пушкиным подкатывает Кюхельбекер.

— Фамилия? — опять спрашивает заставный.

— Григорий Двако! — отвечает товарищ Пушкина, придумавшего эту остроумную комбинацию.

Заставный записывает и с сомнением качает головой. Подъезжает наконец гувернер.

— Ваша фамилия?

— Трико.

— Врешь! — теряет терпение заставный. — Здесь что-то недоброе! Один за другим Одна-ко, Два-ко, Три-ко! Шалишь, брат, ступай в караулку!

Бедняга Трико просидел целые сутки под арестом при заставе, а Пушкин свободно покутил со своим товарищем.

Однажды один знакомый Александра Пушкина, офицер Кондыба, спросил поэта, может ли он придумать рифму к словам «рак» и «рыба». Пушкин ответил: «Дурак Кондыба!» Офицер сконфузился и предложил составить рифму к сочетанию «рыба и рак». Пушкин и тут не растерялся: «Кондыба — дурак».

В XIX веке один далекий от светской жизни российский помещик хотел определить сына в какое-нибудь учебное заведение, но не знал, как правильно составить прошение и, главное, как титуловать государя. После долгих раздумий он вспомнил, что как-то держал в руках газету и государя в ней называли «августейшим». На дворе стоял сентябрь, и простак написал «сентябрейший государь». Прочитав, Николай I рассмеялся, приказал принять сына и учить, чтоб не был таким дураком, как его отец.