В. Конелес - Сошедшие с небес и сотворившие людей Страница 63

Образ Гильгамеша сотворили прекрасные великие боги:

Одиннадцать локтей[108] был он ростом,

Ширина груди его — в девять пядей,

Па две трети был он богом, на треть — человеком

[120, с. 224].

Некоторые историки считают, что сюжет самого эпоса намного древнее исторических событий, происходивших при правлении собственно Гильгамеша. Описываемые в эпосе события якобы были записаны затем лично Гильгамешем: «Он возвратился и вырезал ла. каменном столбе описание своего тяжелого подвига».

В первой табличке сообщается, что Гильгамеш (GIL-GA-MESH) жил и правил в Уруке (рис. 133). По его приказу вокруг города были построены стены; сам он жил в высоком доме, имевшем зернохранилище. Паломники, приходившие в Урук, видя изображения его тела, приходили в трепет, ибо не видели прежде ничего подобного по красоте и силе.

Вторая табличка повествует о том, как богиня Аруру (Нинти), вымыв руки, взяла глину и создала Энкиду («ENKI-DU» — «Творение Энки»). Его описывают как сплошь покрытого волосами, ничего не знавшего о стране и людях, евшего траву и пившего среди равнин вместе со скотом, избегавшего людей и спасавшего от ловушек диких животных, чем он вызывал недовольство охотников. Вдобавок он почему-то наводил на охотников ужас. Подобная способность хорошо известна исследователям реликтового гоминида — «снежного человека». В наше время это был бы некий аналог Тарзана или Маугли. Вместе с тем Энкиду можно предположительно назвать и первобытным человеком, неандертальцем. Гильгамеш предложил «подбросить» Энкиду красивую женщину (проститутку), чтобы отвадить его от животных. Один из охотников сделал это, и трюк удался. Женщина эта провела «воспитательную работу» и обучила Энкиду элементарным манерам и этикету.

Когда Гильгамеш и Энкиду однажды ночью встретили друг друга на улице, они устроили импровизированное состязание в силе и ловкости. Оно довольно быстро закончилось проигрышем Гильгамеша, но положило начало его закадычной дружбе с Энкиду. Как очевидно из дальнейшего текста, Энкиду постепенно научился говорить и заметно поумнел. И со временем Гильгамеш поведал ему о своей мечте добраться до обители богов.

Собственно, Гильгамеш решился отправиться в далекий и опасный путь не вдруг. Во-первых, он по натуре был авантюристом и отнюдь не робкого десятка. Это следует из описания его ночных приключений в начале эпоса. Во-вторых, он знал, что является на две трети богом, и, возможно, рассчитывал на помощь со стороны анунаков/нефилим. И, в-третьих, произошло событие, которое было воспринято им как приглашение от самого верховного бога Ану[109]. Очевидно, Гильгамеш стал очевидцем необычного явления, — возможно, падения на землю некоего искусственного космического Устройства. Вот как он описал случившееся своей матери:

Мать моя, сегодня ночью было мне радостно,

И гулял я с благородными.

И звезды собрались на Небесах,

И изделие Ану снизошло ко мне,

Пытался я поднять его; сдвинуть я его не мог!

Жители Урука собрались вокруг него,

А люди благородные целовали «ноги»[изделия]

[435, с. 155].

«Ноги» — перевод приблизительный; это то, что было в нижней части предмета, и за что многочисленные горожане пытались ухватить загадочное «изделие». Но предмет был чересчур тяжелым, и унести его не удалось. Однако Гильгамеш не отчаивался и продолжал свои попытки «добраться до сути».

Я сильно надавил на его верхнюю часть,

Но не мог ни снять его оболочку, ни поднять его

Подниматель… [Тогда] я разрушающим огнем отколол его верхнюю часть

И проник внутрь. То подвижное в нем, Которое-Тянет-Вперед,

Я поднял и принес к тебе [437, с. 122].

Согласитесь, искушение воскликнуть «да это же космический модуль!» велико. Текст, содержащий реакцию богини-матери на это сообщение Гильгамеша, поврежден, но из дальнейшего повествования ясно, что она благословила его в путь. Она обратила свои мольбы о покровительстве сыну и его другу к Шамашу, и вдобавок «усыновила» Энкиду. Разумеется, для путешествия на Небеса Гильгамешу был нужен «shem». Существующий перевод трактует это слово как «имя». В рамках нашей гипотезы прибегнем к уже обоснованному в главе 4 переводу: «летательный аппарат».

Между прочим, в третьей табличке рассказывается о приближении издалека облака пыли, в результате чего небо заревело, земля задрожала, и прибыл «солнечный бог» Уту/Шамаш, схвативший тело Энкиду, и на того легла «свинцовая тяжесть» (перегрузка?) [227, с. 43–44].

Буквальное значение (шумерского) имени Уту — «Тот, кто в блеске заходит». Аккадское слово «Шамаш» («shem-esh») более определенное. «Shem»/«sham», как уже было сказано, это «небесный летательный аппарат» или попросту ракета; «esh» — «огонь». Соответственно, «shem-esh» «[Тот, который из] огненного небесного корабля», некий командующий космопортом анунаков.

Итак, друзья отправились к далеким горам, к тому месту, откуда поднимались в небо «шемы». После изнурительного перехода Гильгамеш и Энкиду достигли некой запретной зоны, охраняемой ужасным стражем. Это «чудовище», известное под именем Хувава (Хумбаба), «жило» на склоне горы в кедровом лесу, — по-видимому, в окрестностях Ливана. Примечательно, что в характеристике входа в Кедровые горы встречается термин «огненный канал», что напоминает ветхозаветную цитату о страже сада Эдемского. В Бытии 2:24, возможно, именно его упоминают как «Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к Дереву Жизни».

По целому ряду деталей и существующим изображениям можно предположить, что это было некое автоматическое охранное устройство или вооруженное механическое «пугало», установленное для устрашения местных жителей, чтобы те не добрались до Тильмуна. Благородные горожане пытались отговорить Гильгамеша от его замысла: «неравной [будет] битва с [осадной] машиной Хувавой» [437, с. 126]. Это опасное путешествие и впрямь было полно приключений.

Гильгамеш в ходе некоего «ритуала» просит Шамаша о помощи и засыпает. Во время сна в запретной зоне (в светлое время суток) происходят странные события. Гильгамеш почти сразу же просыпается и, не веря в случившееся, спрашивает Энкиду: «Не ты ли разбудил меня? Не сплю ли я?» Затем он сообщает:

Во время сна, друг мой, высокая земля опрокинулась,

Она увлекла меня вниз, зажала мои ноги… Сиянье то было (…)

Муж появился; благороднейшим в той земле был он…

Из-под опрокинутой земли извлек он меня.

Он дал мне пить воды; сердце мое успокоилось.

Что за «сияние» вызвало оползень и кто был тот «благороднейший человек»? Гильгамеш и Энкиду вновь засыпают. Но опять:

Сон был прерван на середине.

Приподнялся он, было, спросив друга своего:

«Друг мой, не ты ли звал меня?

Отчего я проснулся? Не ты ли коснулся меня?

Отчего я вздрогнул? Не прошел ли какой бог поблизости?

Отчего занемела плоть моя?

Но и заснув в третий раз, Гильгамеш вновь просыпается. Происшедшее в этом случае потрясло его еще больше.

Ужасным было виденное мной видение

Небеса пронзительно закричали, Земля загудела;

Свет дня померк; насталашьма,

Сверкнула молния, вспыхнуло пламя.

Выросли облака, хлынул дождь смерти;

Затем сияние исчезло; огонь погас.

И все, что пало [на землю], стало пеплом.

Удивительное совпадение с эффектами, наблюдаемыми при запуске крупной современной ракеты, причем в правильной последовательности! То есть можно предположить, что космопорт был расположен сравнительно недалеко от границы охраняемой зоны.

Миновав «дерева-оружие, которые убивают», герой вместе с Энкиду достиг входа в недра горы, который охраняли свирепые стражи. Эти ворота оказались не простыми: когда Энкиду попытался открыть их, некая невидимая сила отбросила его назад, и он 12 дней пролежал парализованный. Обретя, наконец, способность говорить и двигаться, не на шутку перепуганный, Энкиду сказал Гильтамешу: «Давай не пойдем в глубь леса». Но Гильгамеш был непреклонен. По всей вероятности, друзья сумели найти «место, из которого даются слова команды»; по крайней мере, так решил Гильгамеш. В шумерском тексте сообщается: «Углубившись в лес дальше, он открыл тайную обитель анунаков».

Сильно поврежденные таблички, похоже, сообщают о том, что вход в тоннель был спрятан где-то в кустах и закрыт камнями и землей. Расчистка завала была шумной и привлекла Хуваву. Эпос называет его «Чудовищем с Убивающими Лучами», от силы которого «никто не может спастись». На цилиндрической печати он изображен антропоморфным, но видно, что это не человек. Особенно странно выглядят «шарниры» в плечевых суставах и огромные «стрекозиные» глаза (рис. 134).