Михаил Дмитрук - Где искать здоровье? Страница 7

Сейчас я не уверен, что мои видения соответствуют реальным процессам в космосе. Но на сеансе это казалось несомненным. Еще бы, ведь я чувствовал себя творцом космических явлений. Сидя у пульта управления, вдохновенно сочинял галактическую светомузыку. И чувствовал невероятное блаженство в этом творческом акте. В обычном состоянии сознания мне был неведом божественный экстаз, который можно пережить как реальность благодаря волшебной силе воображения.

Вскоре я смог лишний раз убедиться, насколько велика психологическая реальность этих переживаний. Когда «душа» пролетала мимо Солнца и давала задания жившим на Земле «белым братьям», к моему телу подошел психотерапевт и спросил, как себя чувствую и не нужна ли помощь.

Я понял причину его беспокойства. Во время экстатических переживаний мое тело совершало странные движения. Руки и ноги медленно изгибались, как будто я выполняю упражнения для набора космической энергии — праны. Потом тело застывало в одной из статических поз хатха-йоги, которую не удавалось выполнить в обычном состоянии сознания. В этом положении я вообще не дышал. Когда подошел психотерапевт, я уже минуты три лежал на спине, «связанный узлом», без признаков жизни.

Попытался ответить на вопрос — но не смог. Губы не слушались, как будто я разучился говорить.

Наконец, после нескольких попыток с трудом произнес: «Прекрасно чувствую», — и поразился своему голосу. Он казался… не моим — низким, глухим, бесчувственным, как будто звуки синтезировало механическое устройство.

Я с усилием произнес еще несколько слов. Но от этого иллюзия чужого голоса не развеялась, а только усилилась. Казалось, что звуки исходят не из моей гортани, а из электронного синтезатора, расположенного метрах в двух от головы. Мысли были моими. Но кто произносил их вслух?

При всей наивности вопроса ответ казался отнюдь не тривиальным. И, испытывая экстатические переживания, я был убежден, что не могу говорить по-человечески. Ведь богу из технотронной суперцивилизации не нужно произносить свои мысли вслух. Если бы у него появился собеседник, они общались бы телепатически. На прошлом сеансе я убедился, что сам могу это делать, а для высшего существа передача мыслей на расстоянии должна быть сущим пустяком.

Но психотерапевту, видимо, некогда было изучать оттенки моего голоса. Узнав, что мне не нужна помощь, он пошел к другому испытуемому, который уже начал бороться с ситтерами. К сожалению, я тоже не успел разобраться в звуковых эффектах. Надо было быстрее выходить из необычного состояния. Я перестал глубоко дышать и открыл глаза.

И окружающее показалось мне незнакомым, зыбким и даже нереальным. Больше всего поразила сплошная стена желтого света — она колебалась, мерцала, струилась… «Господи, да это же штора!» — воскликнул я минут через пять. И на этот раз узнал свой голос.

По-видимому, я так глубоко «погрузился», что не мог «всплыть». Находился в иных измерениях, и оттуда привычный мир казался незнакомым и таинственным. Характерная деталь: в прихожей я долго смотрел на свои ботинки, не узнавая их. А ведь мою обувь очень трудно перепутать — сорок восьмого размера!

…Сейчас я далек от мысли, что действительно совершал путешествия в пространстве и времени. Скорее всего, побывал в мире архетипов. Но где бы ни был, это путешествие оказалось благотворным для психики.

До сеанса я был ярым противником технического прогресса. Считал, что люди создают все более совершенную технику, из-за которой сами деградируют физически, умственно и нравственно. Ускоренно развиваются только роботы — когда-нибудь они окажутся способными перепрограммировать искусственный интеллект и начнут уничтожать своих вырождающихся создателей…

Теперь мне понятно, что страх перед техникой, ненависть к ней были причинами хронического стресса. Ведь, живя в столице, я вынужден постоянно иметь дело с машинами, а значит, испытывать отрицательные эмоции. Откуда во мне такая реакция? Быть может, в раннем детстве я был страшно напуган какой-нибудь машиной, а потом забыл об этом? На самом деле травматические переживания остались в подсознании — именно они вызывали неестественную реакцию на технику.

Как бы то ни было, мой организм «знал» о психологической травме, связанной с машинами. И по его «заказу» в необычном состоянии сознания мозг смоделировал ситуации, которые способны примирить меня с техническим прогрессом. Побывав пилотом «летающей тарелки» и автором «космической светомузыки», я испытал радость от работы с компьютерами. Это было сотворчество естественного и искусственного интеллектов, которые совершенствовали друг друга. И во мне проснулось неведомое раньше чувство любви к технике. Ведь она создана человеком. Любя людей, нельзя ненавидеть дело их рук. Как я этого раньше не понимал?

Именно такое переживание было необходимо моему организму. Проснувшаяся любовь к технике как бы вытеснила из подсознания страх и ненависть к ней. Значит, теперь я смогу испытывать радость, имея дело с машинами?

В первый раз мне это удалось во время сеанса. Обычная музыка казалась божественной, хотя «я» исполнял ее на техническом устройстве… В результате пережил положительный стресс — и после сеанса чувствовал необыкновенный прилив жизненных сил. Это было видно даже окружающим: врач-психотерапевт подвела меня к зеркалу, чтобы я посмотрел на вдохновенное лицо и блестящие глаза. Она сказала, что сама испытывала удовольствие, наблюдая, как я блаженствовал во время сеанса.

Я испытывал необыкновенную умиротворенность и доброжелательность к людям. Это чувство не ослабевало в последующие дни — оно живет во мне до сих пор и, кажется, даже усилилось. Наверное, счастливые переживания запечатлелись в подсознании и как бы перепрограммировали мое отношение к научно-техническому прогрессу.

Теперь я с удовольствием езжу в общественном транспорте, где раньше испытывал непонятное раздражение, граничащее с отвращением. И охотно пользуюсь любой другой техникой. Наверное, теперь бы я с удовольствием учился в Московском инженерно-техническом институте — и не сбежал бы из него со второго курса, как это случилось со мной пятнадцать лет назад.

«Сеанс любви к технике» несомненно изменил мою жизнь к лучшему. И теперь не так важно, насколько реальны были переживания, летали фараоны на «тарелках» или нет, играет бог на органе или на балалайке — я не могу ни доказать, ни опровергнуть эти видения. Важнее, что после сеанса я уверовал в благотворность научно-технического прогресса, хотя такая вера, возможно, и не всегда оправдана.

Но, быть может, именно осознанная любовь к технике позволит людям создавать такие машины, которые не подавляют, а развивают творческие способности. Человечество будет не вырождаться, а ускоренно эволюционировать именно потому, что искусственный интеллект станет помогать людям совершенствовать себя и природу. И наши потомки станут мудрыми и добрыми.

А может, жители внеземных цивилизаций уже достигли такого могущества и давно программируют развитие жизни на земле и других планетах. Ведь не исключено, что на сеансе я реально путешествовал в пространстве и времени: тело лежало на мате, а его энергоинформационный двойник наблюдал события далеких эпох и миров…

Как бы то ни было, экстатические переживания на последнем сеансе вызвали глубинные изменения в психике. Кажется, этот процесс уже развивается в автоматическом режиме. Время от времени я с удивлением открываю новые способности, о которых раньше и не подозревал, Насколько удручающими были события после «столкновения» с нечистой силой, настолько окрыляющими казались перемены после «общения» с высшими существами.

Похоже, грезы о божественной жизни подействовали на психику как реальное путешествие в рай, если бы оно было возможно. Кажется, никакие радости обыденной жизни не могут дать мне ощущение такого блаженства, как прекрасные мечты в необычных состояниях сознания. Так не лучше ли уйти в мир иллюзий, чем жить в этой ужасной реальности? Теперь я понимаю наркоманов… Но не завидую им. Ведь их переживания часто бывают ужасными, а реальная жизнь становится похожей на кошмар. У меня же после удачного сеанса все стало лучше — и но внутреннем и во внешнем мире. Перестали раздражать люди, которые раньше казались несносными, — я стал сочувствовать им и помогать. И события, когда-то огорчавшие меня, теперь казались малозначительными и даже забавными.

Я перестал критиковать окружающих за ошибки, а вместо этого с удовольствием хвалил их за самые пустяковые удачи, и они начали относиться ко мне по-другому: бывшие враги стали друзьями — по крайней мере так мне кажется.

Неужели я бессознательно продолжаю играть роль бога, в которую вошел на сеансе? Но ведь это неестественно, скажет иной скептик, никакого бога нет, и человеку негоже вести себя подобно всевышнему, а вам, молодой человек, следовало бы обратиться к психиатру…