Необитаемая земля. Жизнь после глобального потепления - Дэвид Уоллес-Уэллс Страница 7

ста метров (65), заодно породив новый термин – «огненное цунами». На другой стороне планеты, в Японии, прошли ливни библейского масштаба, из-за чего было эвакуировано 1,2 миллиона человек (66). Позже тем летом ураган «Мангхут» привел к эвакуации 2,45 миллиона человек с материковой части Китая (67), в течение недели на обе Каролины[20] обрушился ураган «Флоренс», ненадолго превративший портовый город Вилмингтон (68) в остров и затопивший крупные районы штата свиным навозом и угольной золой (69). Попутно ветры «Флоренс» вызвали десятки торнадо по всему региону (70). За месяц до этого в Индии, в штате Керала произошли самые разрушительные за последние почти сто лет наводнения (71). В октябре того года ураган в Тихом океане стер с лица планеты остров Ист-Айленд на северо-западе гавайского архипелага (72). А в ноябре, когда в Калифорнии обычно начинается сезон дождей, в штат пришли крупнейшие за всю его историю природные пожары Camp Fire (73), которые выжгли сотни квадратных километров земли в окрестностях города Чико, в результате чего погибли десятки человек и гораздо больше лишились домов в городе с подходящим названием Парадиз[21]. Разрушения были столь масштабными, что все почти забыли о «пожаре Вулси» (Woolsey Fire), возникшем в тот же момент недалеко от Лос-Анджелеса, из-за которого было спешно эвакуировано 170 тысяч человек.

Глядя на эти события, сложно удержаться от мысли, что климат действительно меняется. Одной из реакций на воплощение в реальности давно предсказанных событий может стать ощущение, что мы перешли в новую эру, где все изменилось. Губернатор Калифорнии Джерри Браун во время катастрофических лесных пожаров в его штате был первым, кто назвал такое положение вещей «новой нормой» (74).

На самом деле реальность куда страшнее. Это конец «нормального», и «нормальным» больше ничего никогда не будет. Мы прошли этап, когда природа позволяла человечеству развиваться как виду с неопределенными перспективами на то, как этот вид будет существовать в дальнейшем. Климатическая система, взрастившая нас и все, что мы знаем как проявления человеческой культуры и цивилизации, теперь, подобно престарелому родителю, умирает. Но та климатическая система, за которой мы наблюдаем последние несколько лет, которая атакует нашу планету снова и снова, вовсе не предвестник нашего мрачного будущего. Было бы правильнее сказать, что она является продуктом нашего недавнего климатического прошлого, которое уже удаляется от нас в архив климатической ностальгии. Нет больше такого понятия, как «природный катаклизм», и дальше ситуация будет только ухудшаться – строго говоря, она уже ухудшилась. Даже если каким-то волшебным образом люди вдруг остановят выбросы углекислого газа, нам все равно не избежать некоторого потепления из-за тех выбросов, которые мы уже произвели. А поскольку глобальные выбросы только увеличиваются, мы бесконечно далеки как от «нулевого уровня», так и от остановки климатических изменений. Наблюдаемые сейчас по всему миру разрушения никак не вписываются в оптимистичный сценарий будущего потепления и климатических катастроф, которые оно принесет.

Это означает, что пока мы даже не приблизились к новому сбалансированному варианту. Напротив, мы сделали еще один шаг к пропасти. Возможно, из-за изнурительных бессмысленных споров о «реальности» изменений климата у многих из нас сложилось ошибочное мнение, что существует ситуация бинарного выбора. Но глобальное потепление не приемлет простых ответов вроде «да» и «нет», или «погода всегда будет как сейчас», или «завтра мы все умрем». Это процесс, ухудшающийся со временем, по мере того как мы продолжаем выбрасывать углекислый газ. И жизнь при климате, измененном деятельностью человека, – это не просто переход из одной стабильной экосистемы в другую, только похуже, независимо от того, насколько разрушительным и шокирующим будет этот измененный климат. Эффект будет нарастать и накапливаться по мере потепления планеты: от 1 до 1,5 °C, а затем почти наверняка до 2 °C и выше. Казалось бы, климатические бедствия последних лет – это максимум, который может выдержать планета. Но на самом деле мы лишь входим в «дивный новый мир», который разрушится у нас под ногами, как только мы сделаем первый шаг.

Большинство недавних стихийных бедствий сопровождается спорами о причинах их возникновения: насколько человечество ответственно за их разрушения? Они имеют лишь познавательный смысл, например, если вы хотите детально разобраться в том, как в спокойном океане возник чудовищный ураган, но в практическом смысле эти споры никакой ценности или значения не имеют. Ураган может быть на 40% сформирован антропогенным глобальным потеплением, как это объясняется рядом развивающихся климатических моделей, а засуха может быть в полтора раза слабее, чем та, что могла возникнуть в XVII веке. Но изменение климата – это не вещественная улика с места преступления: один ураган, одна аномальная жара, один голод или одна война. Глобальное потепление – это не один преступник; это заговор. Мы все живем в климате с теми изменениями, которые сами вызвали, и они затрагивают всё, чем мы занимаемся. Если частота ураганов определенной категории возросла в пять раз по сравнению с доколумбовой эпохой, то нет никакого смысла спорить, какой конкретно ураган был вызван изменением климата. Все ураганы формируются в метеоусловиях, которые мы сами же и ухудшили, поэтому их стало больше, и поэтому они стали более разрушительными. То же самое справедливо и в отношении природных пожаров: тот или иной пожар мог возникнуть из-за барбекю или упавшей линии электропередач, но каждый из них горит быстрее, масштабнее и дольше из-за глобального потепления, которое не зависит от сезонности пожаров. Изменения климата происходят не в каком-то конкретном месте, а везде и одновременно. И если мы не решимся их остановить, они не закончатся никогда.

За последние несколько десятилетий термин «антропоцен»[22] перебрался из области академического дискурса в сферу общественных интересов – так называют геологическую эпоху, в которой мы живем; это новая эпоха, для которой характерен высокий уровень вмешательства человека. Сам по себе этот термин уже предполагает некое «покорение природы», что в свою очередь напоминает о библейском термине «владычество». Можно сколь угодно оптимистично отнестись к идее, что мы уже надругались над природой, но совсем другое дело – предположить, что мы просто спровоцировали этот процесс; сначала в неведении, а потом в отрицании создав климатическую систему, которая будет воевать с нами на протяжении столетий, возможно, пока не уничтожит нас. Именно это имел в виду добродушный океанолог Уоллес Смит Брокер, популяризировавший термин «глобальное потепление», называя планету «злобным зверем» (75). А можно было бы назвать ее «машина войны». И каждый день мы все больше ее вооружаем.