Роберт Каплан - Муссон. Индийский океан и будущее американской политики Страница 8

В классические времена города Южной Аравии были, по словам Джорджа Ф. Гурани, «открытыми портами для любых взаимоотношений» между Африкой, Египтом и Индией. Птолемей II Египетский обменивался посольствами с индийской империей Маурьев, где правили в те дни Чандрагупта и Ашока. «Индийские женщины, быки и мраморные изваяния, выставленные [Птолемеем] на обозрение во время триумфального шествия» году в 270 или 271-м до н. э., скорее всего, достигли Египта, минуя земли савеян, то есть через Йеменские гавани [15]. Согласно «Плаванию в Эритрейском (Красном) море» – так назывались записки некоего шкипера, жившего в первой половине I столетия н. э., – древние арабские купцы вели оживленную торговлю на сомалийских землях (Восточная Африка) и в устье Индского поречья (нынешний Пакистан). Пустынная и, казалось бы, отдаленная Аравия находилась в самом сердце связей между цивилизациями – и все благодаря парусному судоходству.

Ислам, возобладавший в VII в., поощрял морскую торговлю. Ислам – вероучение, ставящее общественное и экономическое взаимодействие в некие определенные рамки. Более того, как поясняет исследовательница Патриция Риссо, ислам «вездесущ». Ему «не требуется определенной местности, населенной духами земной природы, или храмов, посвященных отдельным божествам», как это было и есть в случае с индуизмом. Оттого ислам особенно «подходил купцам, которым нужно было вести сложные дела и странствовать». Ислам распространялся и приживался, поскольку он – объединяющая культура, сосредоточенная вокруг таких элементов, как Коран, общая молитва, упорядоченная семейная жизнь и пищевые ограничения (запрет на свинину и вино). Эти элементы сводили правоверных воедино, в общественные группы. Так, на протяжении первых исламских веков паломничество-хадж отчасти становилось и ярмаркой, ибо мусульманские торговцы собирались в Мекке и заключали сделки. Исламское «смешение и сосуществование» с индуизмом и буддизмом, пишет ученый Дженет Л. Абу-Лугход, придавало миру Индийского океана «сплоченность» – качество, которого зачастую недоставало даже гораздо меньшему Средиземноморью, скорее разделенному, чем объединенному тамошними ветрами [16]. Мусульманское торговое сообщество, особенно хорошо приспосабливавшееся к новым правилам и порядкам, распространяло ислам к востоку через южные моря, утвердило его власть на большей части пространства, звавшегося афро-евразийской сушей [17].

Мусульмане торговали жемчугом и золотом в Персидском заливе, ввозили рабов и слоновую кость из Восточной Африки, рис и хлопок из Индии, шелк, чайный лист и фарфор из Китая [18]. Ислам не только поддерживал мусульманские купеческие сообщества, разбросанные по всему Индийскому океану, но и привлекал новообращенных. Тут играла роль и прагматическая сторона дела: приняв ислам, африканский либо азиатский купец вызывал большее доверие у арабов и легче устраивал свои дела. В Бирме, на западное побережье которой арабы проникли впоследствии, туземцы-араканцы зачастую брали себе арабские имена – из чисто коммерческих соображений. Арабские купцы обращали в ислам также индийцев и, вместе с ними странствуя по океану, создавали исламские общины везде – от Могадишо до Малакки, то есть от Сомали до Малайзии (прямая противоположность миссионерам-христианам, которые не занимались торговлей и чьи интересы временами бывали враждебны интересам европейских торговых компаний) [19].

Расширению торговли, которую вели арабы в Индийском океане, способствовало не только развитие ислама, но и подъем Китая. Мусульманское государство в Медине создано в 622 г., а новая династия Тан в Китае основана в 618-м. При этой династии расцвела бюрократия, сложилось сильное центральное правительство, началось агрессивное развитие морских торговых связей на юг, в Индийский океан. Ситуация сложилась аналогичная той, что была в древности, когда Римская империя контролировала западную часть Индийского океана, а династия Хань – восточную. До распространения ислама китайским торговцам было удобно торговать с индийцами – приверженцами индуизма и буддистами, но позже, находясь под покровительством Тан, они нашли более выигрышным вести торговые дела с теми, кто исповедовал ислам (индийцами, арабами и персами) [20].

Торговля между отдаленными азиатскими пределами подстегивалась не только желанием получить нужный повсеместно ладан, но и охотой за предметами роскоши: драгоценными металлами и лекарственными травами. Вдобавок Индия продавала Китаю рис и хлопок, а взамен получала из Китая чайный лист. Васко да Гама, причаливший в Калькутте, был поражен размахом морской торговли. Суда приходили отовсюду, «от Китая и до Нила» [21]. Мусульманская торговая система была стержнем средневековой глобализации – точно тем же, чем сделался ныне капитализм американского образца.

Мусульмане присутствовали повсеместно. Уже через несколько лет после возникновения ислама, в VII в., землепроходец Саад Ибн-Аби Ваккас, отплывший из Эфиопии, воздвиг мечеть в китайском городе Цюаньчжоу. В первой половине XV в. некий индийский мусульманин служил у флотоводца Чжэн-Хэ лоцманом. Он провел китайские корабли из Индии в Дофар, а оттуда в Йемен. И флотоводец – тоже мусульманин! – стал первым китайским сановником, совершившим паломничество на север, в Мекку, – из Йемена [22].

Хотя мусульмане – арабы, персы, индийцы – преобладали, Индийский океан принадлежал не им одним. Торговцы всех стран и вероисповеданий пользовались необычайными возможностями, присущими этому океану. Еще до того, как возник ислам, малайцы – обитатели восточных морей, жители нынешних Малайзии и Индонезии, – доплывали на западе, в противоположном углу Индийского океана, до Мадагаскара и Восточной Африки. Малайцев, привозивших на продажу корицу и другие пряности[11], прозвали «вак-ваками» – ибо так именовались их суденышки-катамараны, на которых эти язычники покрывали расстояние в 5500 км примерно за месяц – благодаря подгонявшим ветрам [23]. Кроме того, на упомянутых побережьях распространяли свои обряды, священные изваяния и язык индийцы. Процветавшая торговля разбрасывала индийских купцов по всему пространству южных морей; некий «санскритский космополис» возникал в раннем Средневековье по всей Южной и Юго-Восточной Азии [24]. На протяжении всей средневековой и в начале Новой истории юго-восточный Коромандельский берег Индии поддерживал тесные связи с Бирмой и Индонезийским архипелагом, так же как и с Персией в противоположном углу океана.

По Индийскому океану раскинулась настоящая паутина торговых путей, отдаленно походившая на ту, что быстро возникает в нынешнем мире, с его коммерческими и культурными переплетениями. Ибо Индийский океан есть сумма отдельных его участков: это водное зеркало разделяется на моря – Аравийское море, Бенгальский залив и другие. Потому, как пишет Абу-Лугход, «естественно… что нескольким державам, владычествовавшим в различных краях, приходилось сосуществовать» [25]. Иными словами, океан был «нейтрален». Никакая держава не господствовала – в отличие от европейских королевств.

В Средние века преобладание Запада оставалось еще делом будущего – так же как ныне американская морская гегемония (в той степени, в которой она вообще существует) – завершающая стадия западного владычества над южными водами – может с течением десятилетий отступать во все более далекое прошлое.

Глава 3

Границы и преграды согласно лорду Керзону

В 1907 г. вице-король Индии лорд Джордж Натаниэль Керзон возвратился в Англию и вскоре после этого прочел в Оксфорде публичную лекцию «Границы». Предмет лекции был выбран не случайно: Керзон имел дело с границами всю жизнь – поначалу как молодой путешественник по азиатским владениям Британской империи, затем как один из дипломатов, занимавшихся определением имперских границ в Туркестане [1]. Керзон говорил о всевозможных естественных границах – морях, пустынях, горах, реках, лесах – и о всевозможных границах, обозначенных человеком. Он упомянул стены и укрепления, прямые астрономические линии на картах, рубежи и порубежные земли, буферные государства, протектораты, прибрежья и сферы влияния. Керзон определил моря (и лишь во вторую очередь пустыни) как самые «неумолимые» и «надежные» границы на свете. По его словам, в конечном счете и Англия потеряла Америку, а Испания – Филиппины и Кубу, и Наполеон лишился Египта, а голландцы и португальцы – приморских колониальных владений в Азии лишь оттого, что между метрополиями и колониями простирались «морские преграды». Что касается пустынь, указал Керзон, то Гоби защищает Китай на северо-западе, Бухару и Самарканд «прикрывают, словно щит, каракумские барханы», Средний Восток бывал, по сути, надолго отрезан от Индии «пространными пустынями» Туркестана и Персии, а Черную Африку отгораживала от остальных цивилизаций лежащая на севере материка Сахара [2].