Коллектив авторов - История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III Страница 8

В мае 1955 г. Хрущёв направился с большой партийной делегацией в Югославию, пытаясь помириться с Тито и его соратниками, которых советское руководство и пресса с 1948 г. называли не иначе как «кровавой собакой Тито и его бандой» и «прислужниками американского империализма» (см. 4.3.9). Хрущёв и советские военные надеялись, что им удастся вернуть Югославию в советский блок. В ходе визита они обвиняли «банду Берии – Абакумова» в советско-югославском разрыве. Югославы только саркастически улыбались. В дальнейшем Тито, вопреки советским надеждам, предпочел возглавить движение «неприсоединившихся» стран и попытался создать третью силу на международной арене, независимую и от Запада, и от Москвы.

Свидетельство очевидца

Сценку из переговоров Иосипа Тито с московскими вождями сохранила Галина Вишневская, за которой в то время безуспешно ухаживал «премьер-министр» СССР Н. А. Булганин и которая потому была приглашена в Белград и присутствовала на приеме в советском посольстве: «Тито был преувеличенно спокоен, очень сдержан – чувствовалось, что поставил стену между собой и гостями и не собирается убирать ее сразу, в один день. У наших все роли, видно, были расписаны заранее: Микоян как тамада провозглашал тосты, Булганин поддерживал светский тон беседы, а Хрущёв этаким своим в доску рубахой-парнем напирал и всё лез целоваться. – Йося, да перестань ты сердиться! Ишь, какой обидчивый! Давай лучше выпьем, и – кто старое помянет – тому глаз вон!.. Но Тито всем своим видом показывал, что память у него хорошая, а глаз ему не выклюешь – в своей стране он царь и бог». – Г. Вишневская. Галина. История жизни. С. 146.

Хрущёв и Микоян пошли на ряд миролюбивых жестов в адрес Австрии и Финляндии. Поддерживая «нейтралитет» этих стран на водоразделе холодной войны, они надеялись, что за ними последуют другие западные страны. А там, может быть, весь блок НАТО расползется по швам.

В марте 1955 г., после предварительного зондажа, в Москве с успехом прошли советско-австрийские переговоры. По настоянию Хрущёва Москва пошла на вывод из Австрии советских войск при условии, что из страны будут выведены и другие оккупационные войска и Австрия станет нейтральным государством, на территории которой не будет военных баз. Все советские предприятия на австрийской территории, в том числе нефтяные и дунайское пароходство, были проданы австрийцам. 15 мая 1955 г. министры иностранных дел СССР, США, Великобритании, Франции и Австрии подписали в Вене Государственный договор о восстановлении единой, независимой и демократической Австрии. Это был, наряду с примирением с Югославией, наиболее впечатляющий отход от сталинского курса, первый большой успех новой стратегии. На этих переговорах осторожный Молотов играл скорее тормозящую роль. Хрущёв, напротив, энергично настаивал на соглашении и торжествовал, когда оно состоялось.

В отношениях с Финляндией Москва делала ставку на финского политика премьер-министра Урхо Кекконена, сторонника «нейтрального» курса, а также тесных торгово-экономических отношений Финляндии с СССР. В январе 1956 г. было подписано советско-финское соглашение о возвращении Финляндии полуострова Порккала-Удд, на котором с 1945 г. располагалась большая советская военно-морская база. Этот полуостров, расположенный в 12 км от Хельсинки, был советским «ножом в сердце Финляндии». Благодарные финны избрали Кекконена президентом, надеясь, что он своей мудрой политикой сможет вернуть Финляндии и утерянную Южную Карелию с Выборгом. Советские военные с большой неохотой оставляли прекрасно оборудованную базу. На всякий случай они схоронили под толстым слоем земли все доты – а вдруг удастся вернуться?

11 июля 1956 г. СССР убрал еще один «нож», направленный на Финляндию. Верховный Совет СССР принял закон об упразднении Карело-Финской ССР. Она была создана как плацдарм для возможной аннексии остальной финской территории, в случае если бы в 1940 г. финские «трудящиеся» «поддержали социализм», на манер Прибалтики.

Свидетельство очевидца

Александр Городницкий, служивший на базе Порккала-Удд, вспоминал: «У нас было 280 пулеметных дотов, 208 артиллерийских дотов. Все было сделано в скалах, очень надежно. В случае наступления врага мы могли бы в Финляндии высадить целую армию. На 35–40 км стояли пулеметные и артиллерийские доты. А когда уходили, мы месяца три подрывали эти доты… Финны, конечно, были рады, что мы уехали. Такой кусок земли! Это же юг Финляндии. Здесь жили самые состоятельные люди… Финны изготовили высокий флагшток. Повесили на него свой флаг. Только поезд [c советскими военными] тронулся, они стали поднимать флаг. Я тогда подумал, что такая маленькая страна по сравнению с нами, а какое уважением к своему флагу. Это меня очень тронуло. Они гордились своей страной». – Л. Лурье, И. Малярова. 1956 год. Середина века. СПб.: Издательский дом «Нева», 2007. С. 38–39.

Хрущёву, однако, было важнее иметь мирного соседа, через которого, кстати, советская экономика могла получать новинки западной технологии. Не менее важно для него было побудить западные страны, Норвегию и Данию прежде всего, отказаться от членства в НАТО и убрать со своей территории американские базы. Этого, однако, не произошло. Не вернулся к Финляндии и Выборг.

В июле 1955 г. состоялась первая после 1945 г. встреча в верхах четырех держав-победительниц в Женеве. СССР представляли Хрущёв, Булганин, Молотов и Жуков. Советская дипломатия пыталась, не без успеха, улучшить отношения с Францией и Великобританией. В сентябре 1955 г. в результате визита канцлера Западной Германии Конрада Аденауэра в Москву произошло установление дипломатических отношений между двумя странами.

В 1955 г. усилилось расхождение между Хрущёвым и Молотовым по вопросам внешней политики. Молотов возражал против вывода советских войск из Австрии и был противником примирения с Тито. В июле 1955 г. на Пленуме ЦК Хрущёв обвинил Молотова в догматизме и ответственности, вместе со Сталиным, в развязывании кризисов холодной войны, в том числе Корейской войны. В ходе пленума оба обвиняли друга в отходе от «ленинизма» во внешней политике. Хрущёву, однако, было проще обвинить Молотова в совместной со Сталиным ответственности за прошлые ошибки.

ДОКУМЕНТ

Из стенограммы Пленума ЦК КПСС, 9 июля 1955 г.:

Молотов начал рассказывать делегатам о том, что перед поездкой в Югославию члены Президиума ЦК уговорились всю вину за разрыв с югославами возложить на «интриги Берия и Абакумова». Иначе, мол, ответственность за разрыв падет на Сталина, а этого допустить нельзя. Хрущёв перебил Молотова:

«На Сталина и Молотова».

Молотов: Это новое.

Хрущёв: Почему новое?

Молотов: Мы подписывали от имени ЦК партии.

Хрущёв: Не спрашивая ЦК.

Молотов: Это неправильно.

Хрущёв: Это точно.

Молотов: Вы можете говорить сейчас то, что Вам приходит в голову.

Немного позже Хрущёв опять перебил Молотова: «Вячеслав Михайлович, если Вы, как министр иностранных дел, проанализировали бы целый ряд наших шагов, то мы мобилизовали против себя людей. Корейскую войну мы начали. А что это значит, это все знают».

Микоян: Кроме наших людей, в нашей стране.

Хрущёв: Войну мы начали. Теперь никак не расхлебаемся. Кому нужна была война?»

Постепенно Молотов был отстранен от ведения внешней политики. На должность его преемника выдвинулся Дмитрий Трофимович Шепилов, самый молодой и образованный член Секретариата, бывший главный редактор «Правды».

Шепилов стал министром иностранных дел лишь в июне 1956 г., но еще за полгода до этого помог Хрущёву в выработке новой коммунистической доктрины, отвечающей целям новой внешнеполитической стратегии. На обсуждениях в Президиуме ЦК Хрущёв и его сторонники заявляли, что нужно в пропагандистских целях признать возможность мирного перехода к социализму, без войн и диктатуры, с тем чтобы «завоевать колеблющихся» среди «мелкой буржуазии», снизить страх перед советской угрозой на Западе. В январе 1956 г. Микоян выразился об этом так: «Мы отталкиваем массы [на Западе. – Отв. ред.], когда только твердим: «мы придем и будем вас резать». Шепилов сформулировал: «Фатализм войны – отвергаем, нельзя держаться за закостенелый марксизм. Мы не за войну, а за сосуществование». XX съезд КПСС в феврале 1956 г. признал, что мировая война не является неизбежной, что возможен парламентский переход к социализму и длительное мирное сосуществование между двумя идеологически противоположными блоками.

Однако новая стратегия не дала улучшения отношений с Западом, на которое рассчитывал советский режим. Попытки Кремля заинтересовать западный бизнес перспективами доходной торговли и размягчить общественное мнение Запада пропагандой разоружения дали ограниченный эффект. Они не смягчили антикоммунистический курс США. В ответ на советскую пропаганду разоружения президент Дуайт Эйзенхауэр ответил своим пропагандистским ходом – предложением «открытого неба», т.  е. беспрепятственного облета СССР и США самолетами-разведчиками с целью демонстрации взаимного доверия. Жукова это предложение заинтересовало, но Хрущёв отверг его как попытку «откровенного шпионажа», который бы открыл американцам слабости военного потенциала СССР. К исходу 1955 г. «дух Женевы» выветрился и холодная война продолжилась. «Нормализация» отношений с Западной Германией не изменила курса Аденауэра на непризнание ГДР, на ремилитаризацию и, в перспективе, – на приобретение атомного оружия для защиты от коммунистической агрессии.