Уоррен Бергер - Красивый вопрос Страница 3

На основе их опыта, а также существующих теорий креативности, проектного мышления и решения проблем, я создал трехкомпонентную модель формулирования главных, красивых вопросов и их решения. Она состоит из трех стадий: «Почему?», «Что, если?..» и «Как?» – и не является строгой формулой. Никакой формулы в данном случае не существует. Скорее, это общая схема, помогающая человеку пройти через все стадии работы с вопросами, поскольку процесс амбициозного, побуждающего к действию спрашивания, как правило, проходит в логической последовательности и часто начинается с того, чтобы отступить на шаг назад и иначе взглянуть на вещи, а заканчивается совершением действий, инициированных конкретным вопросом.

Путь спрашивания, который приведет к изменениям, может оказаться долгим. Там встречаются опасности, объезды, а вокруг часто не видно никаких ответов. Вот почему есть смысл использовать системный подход к работе с вопросами и продвигаться вперед постепенно. Самые лучшие инноваторы способны спокойно жить, не получая немедленного ответа, поскольку сосредоточены на том, чтобы просто добраться до следующего вопроса.

Структура данной книги построена на вопросах, каждый из которых приводит к следующему. Сорок четыре вопроса разделяют главы книги на разделы, а каждый раздел содержит множество дополнительных вопросов. Кроме того, по всей книге разбросаны более тридцати врезок, в которых приведены истории о революционных идеях, инновациях или новых способах мышления, начинавшихся с сильного (иногда с необычного) вопроса.

Когда я впервые запустил идею этой книги в форме блога A More Beautiful Question, то сформулировал следующее, чисто субъективное, определение концепции красивого вопроса:

Красивый вопрос – это амбициозный и побуждающий к действию вопрос, который может изменить наше восприятие или отношение к чему-либо и послужить катализатором изменений.

Такое определение позволяет понять, что в данной книге не рассматриваются вопросы общефилософского или духовного плана, такие как «Почему мы здесь?», «Что такое “хорошо”?» или «Есть ли жизнь после смерти?», то есть фундаментальные вопросы, которые разжигают бесконечные жаркие дебаты. С одной стороны, у меня нет специального образования для обсуждения подобных тем, а с другой – они не входят в категорию вопросов, которые я называю побуждающими к действию.

Другими словами, здесь рассматриваются вопросы, которые могут послужить стимулом к совершению практических действий и привести к осязаемым результатам и изменениям. Выдающийся физик Эдвард Виттен рассказал, что в своей работе он всегда ищет «вопрос, достаточно трудный (и интересный), чтобы попытаться на него ответить, и в то же время достаточно легкий, чтобы на него действительно можно было ответить».

Подобные вопросы мы задаем нечасто. Они мало похожи на запросы, которые обычно набирают в поисковике Google. Наше время можно было бы назвать золотым веком вопросов – принимая во внимание количество доступных онлайновых ресурсов, позволяющих моментально получать ответы, вполне логично предположить, что люди спрашивают больше, чем когда-либо, – но такое название было бы основано только на количестве, а не на качестве и содержательности задаваемых вопросов. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что в списке самых популярных запросов в Google прочно обосновались вопросы о сексуальной ориентации знаменитостей. Во многих случаях наши запросы в Google настолько лишены воображения и предсказуемы, что поисковик угадывает, что мы хотим спросить, прежде, чем мы успеваем набрать первые три слова.

В данной книге основное внимание уделяется вопросам, которые Google не способен легко предугадать и на которые он не может правильно ответить, вопросам, которым нужна совершенно иная система поиска. «Какая свежая идея поможет моему бизнесу встать на ноги?», «Что, если я использую в своей работе или творчестве совершенно другой подход?», «Как я смогу решить проблему, которая портит жизнь моей семье?» – это индивидуализированные, трудные вопросы, потенциально способные изменить правила игры.

Исследуя ценность вопросов, я убедился в том, что сегодня умение задавать их необходимо нам больше, чем вчера (а завтра будет необходимо еще больше), поскольку помогает определить, что для нас важнее всего, где нас ждет возможность и как ее использовать. Мы все изголодались по хорошим ответам. Но сначала нужно научиться задавать правильные вопросы.

Глава 1. Сила вопросов

Если человек побывал на Луне, то почему нельзя изготовить приличный протез?

Что способен сделать вопрос?

Каким бизнесом мы теперь занимаемся и что буду делать лично я?

Становятся ли вопросы более ценными, чем ответы?

Устарело ли «знание»?

Почему все начинается с «почему»?

Как вы переходите от спрашивания к действию?

Если человек побывал на Луне, то почему нельзя изготовить приличный протез?

В далеком 1976 году, задолго до появления поисковика Google, молодой человек по имени Вэн Филлипс начал задавать указанный выше вопрос – сначала про себя, а затем и вслух. Филлипс чувствовал, что от хорошего ответа на этот вопрос зависело его будущее, но, похоже, такого ответа дать ему никто не мог.

Вэну исполнился двадцать один год, он был атлетически сложен, красив и умен. Филлипс учился в колледже, и все в его жизни было в общем-то замечательно. Но однажды летом в его судьбе произошла крутая перемена. Вэн катался на водных лыжах на озере в Аризоне, когда на катере, который его тянул, возник небольшой пожар. Водитель катера пришел в замешательство и не заметил приближения другого катера, который закладывал крутой вираж и не мог видеть, что несется прямо на Филлипса.

На следующее утро Вэн пришел в сознание после наркоза. Как вспоминает он сам, «мне не хотелось, но я заставил себя заглянуть под одеяло. Там, где должна была находиться моя левая стопа, я обнаружил пустое место». Винт другого катера отрезал ему ногу чуть ниже колена.

В больнице Филлипсу подобрали «розовую стопу, насаженную на алюминиевую трубку». По сути «стопа» представляла собой деревянную чурку, заключенную в оболочку из пенистой резины. Ничего лучшего в ту пору технология протезирования конечностей предложить не могла. При выписке из больницы Филлипса снабдили инструкциями: «Привыкайте к вашему “новому лучшему другу”, ходите на нем два раза в день и “укрепляйте культю”». Во время одной из первых попыток пройтись на протезе Филлипс поскользнулся на камешке размером с горошину. В тот самый миг ему стало ясно, что эта штуковина ему не поможет. Вэн вспоминает, как приехал к родителям своей девушки и ее отец, отведя его в сторонку, сказал: «Вэн, тебе придется просто смириться с этим». Услышав эти слова, Филлипс до боли сжал челюсти, чтобы не сорваться. «Я знал, что в каком-то смысле он прав – мне не оставалось ничего другого, кроме как смириться с отсутствием ноги. Но я не собирался мириться с тем фактом, что мне придется ходить на этом протезе».

В тот момент Филлипс продемонстрировал одно из лучших качеств человека, способного задавать вопросы, побуждающие к инновациям, – категорическое нежелание примириться с существующей реальностью. Другие качества этого типа личности проявлялись в нем и раньше – однажды в детстве он снял ручки со всех дверей в доме (детские шалости, вызванные стремлением узнать, «что будет, если я разберу это на части», свойственным многим любителям задавать вопросы). Но в данном случае у него, уже взрослого человека, возник вопрос «Почему?», способный изменить его судьбу, а именно «Почему я должен смириться с этим паршивым протезом?».

Этот вопрос не казался Филлипсу необоснованным, особенно если учесть, что ему было известно – как и всем в то время, – какие поразительные события происходили в мире технологий, особенно в космической программе США. Так что он задал себе вопрос: «Почему какую-то часть колоссальных средств и научных достижений, позволивших человеку ступить на поверхность Луны, нельзя каким-то образом использовать для решения его земной проблемы?»

В тот момент ему не пришло в голову (но стало ясно позднее, когда он стал собирать информацию о протезировании), что существуют проблемы, решением которых не хотят заниматься ни государственные учреждения, ни крупные корпорации. Индустрия протезирования на десятки лет застряла во времени. Никто не инвестировал в нее средства, потому что никто не считал клиентурную базу ампутантов привлекательным сегментом рынка. «Но в каком-то смысле это сыграло мне на руку», – признался мне Филлипс много лет спустя. Поскольку прогресс так долго стоял на месте, появилась масса возможностей поставить под вопрос устаревшие подходы и практики и внести в эту область столь необходимую струю свежего мышления.