Гай Клакстон - Развитие интуиции. Как принимать верные решения без сомнений и стресса Страница 5

Пока мы закрываем глаза на эту теоретико-познавательную точку зрения и не пытаемся решить проблему, нужно понимать, что поиски лучшего ответа на личные, социальные, политические и климатические вопросы ведутся в свете сознательного размышления. Наши попытки напоминают того человека, который искал ключи от машины в канаве под фонарем, хотя потерял их совсем в другом месте. Но та канава была единственным местом, где все было видно. Поэтому ученые, исследователи, интеллектуалы и те, кто пишет программы со сложными формулами и старается предсказать экономические тенденции, остаются людьми, на которых мы склонны возлагать свои надежды, несмотря на сомнения и многочисленные трудности. Именно у них, по всеобщему признанию, есть лучшие и наиболее точные модели, именно они располагают информацией, именно они лучше всех умеют думать. И мы доверяем им. Где еще мы можем найти руководство к действию?

В общем, медленный путь познания свободен или почти свободен от признаков р-состояния. Мы тратим время на понимание того, что находится за пределами конкретной проблемы. Мы не кидаемся разрабатывать концепции, но более полно изучаем ситуацию перед тем, как принять решение. Мы больше смотрим на особенности. Мы миримся с тем, что информация может быть неясной, мимолетной и двусмысленной; нам нравится заострять внимание на деталях, которые могут быть непонятны в настоящий момент или не иметь отношения к делу. Мы расслабленны, медлительны и смотрим на задачу как на игру; нам нравится разматывать клубок проблем, хотя при этом зачастую совсем не понятно, к чему именно мы придем. Мы рассматриваем отсутствие информации и путаницу как основу для будущего понимания. Мы используем все богатство воображения, выдумки и мечтаний. Мы воспринимаем настоящее, но не действуем заранее. Нам нравится, что можно уменьшить контроль над ходом мыслей, который возникает в голове сам по себе. А также мы готовы серьезно принять идеи, которые приходят как гром среди ясного неба, без шаблонной процессии рациональных мыслей, чтобы объяснить их. Это такое состояние разума, о котором я расскажу в следующих главах, чтобы одновременно раскрыть его природу и выявить ценность, а также чтобы показать, каким образом можно его вернуть.

Чтобы «восстановить в правах» медленный способ познания, нужно в целом по-иному взглянуть на разум, учитывая менее точные, осознанные и предсказуемые источники знаний. Субразум – ключевой ресурс, питающий медленное познание. Поэтому нужны новые представления и образы для описания отношений между сознательным и бессознательным; отношений, не знающих поляризации, которую начали, хотя и с разных сторон, Декарт и Фрейд. Только в свете новой модели разума нам удастся увидеть возможность и смысл более терпеливого, рецептивного способа познания, развить и сохранить условия, которые для этого необходимы.

Самый важный шаг на пути восстановления – это отнюдь не знакомство с новыми психологическими технологиями, каковыми являются мозговой штурм, визуализация или мнемоника. Это понимание умственных способностей человека, желание вникнуть в суть и радоваться, что разум жив, что в нем существуют неизведанные области, что не все еще «освещено» сознанием. Используя психологические методы и приемы, которые открывают ресурсы правого полушария, как будто это бочка с пивом, мы упускаем мысль, что состояние ума остается прежним, возбужденным. Существуют различные курсы, на которых обучают творчески руководить компанией или учиться на собственном опыте, но, как гласит французская половица: «Чем больше перемен, тем больше все остается по-старому». Вместо того чтобы призвать коллег на собрании обсудить проблему, мы призываем их устроить мозговой штурм или нарисовать свой взгляд на нее цветными карандашами. В любом случае нам нужно получить результат. Но использование субразума не зависит от техник и методик, это новый взгляд на проблему. Когда разум расслабляется и работает медленнее, другие пути познания автоматически возрождаются. Если или когда меняются эти режимы, тогда разные стратегии мышления могут принести пользу, в иных случаях они бесполезны. (Между прочим, это объясняет, почему так быстро проходит восторг по поводу каждого нового раскрученного психологического метода{6}.)

Еще один шаг на пути восстановления способности думать медленно – это осознание двух вещей: во-первых, что эта форма познания мира свойственна не только особым людям, таким как поэты, мудрецы или священники, а во-вторых, что она не появляется по особым случаям. О ней часто говорят как о чем-то таинственном, например как о музах, или ярко выраженных способностях, или каком-то особом даре. Такие разговоры о медленном познании превращают его в тайну или внушают священный ужас. Нас это пугает, мы решаем, что для простого смертного это слишком сложная задача, ничего общего не имеющая с повседневной современной жизнью. Это в корне неверное впечатление. Поэтический способ познания – не исключительное право тех, кто может построить рифмованную фразу, а ценное качество, которое достижимо каждым из нас. И хотя этому нельзя научить, такую способность может развить в себе любой человек.

Итак, книга «Развитие интуиции. Как принимать верные решения без сомнений и стресса» о том, почему иногда полезно свернуть с «информационного шоссе» на небольшую «информационную стоянку»; перестать гнаться за данными и лучшими решениями и немного передохнуть. Также она о том, почему иногда намного правильнее быть менее занятым; почему есть области разума, куда можно получить доступ, слоняясь без дела, и куда путь заказан, если размышлять серьезно и сознательно.

Эта книга о причинах, влияющих на то, что естественные способности человека все более игнорируются и таким образом становятся все менее значимыми в Европе и Америке XXI века.

Глава 2

Основная способность ума: впитывать знания

Как многие выдающиеся умы, так и школьные учителя всю жизнь повторяют одно и то же в корне неверное утверждение, что нужно воспитывать в себе привычку думать о том, что мы делаем. На самом же деле все строго наоборот. Прогресс цивилизации состоит в расширении сферы действий, которые мы выполняем не думая. Процессы мыслительной деятельности как кавалеристы в бою: их очень мало, им необходимы свежие лошади, и они нужны только в самый решительный момент.

Сейчас февраль, а в Новой Зеландии – самый разгар лета. Я заперся в маленьком домике на пляже западного побережья Северного острова (и не обращаю внимания на серферов, считающих местные волны лучшими в Южном полушарии). Вокруг полно мух, они меня ужасно отвлекают, особенно большие и коричневые. Я их убиваю, несмотря на свои буддистские убеждения. Еще здесь полно пауков, таких, знаете – с маленьким тельцем на длиннющих ногах, эти мне нравятся. Сегодня утром я бросил муху в паутину и минут двадцать с большим увлечением наблюдал, как паук перетаскивает добычу из того места, куда я ее бросил, туда, где ему будет удобно с ней расправиться, – это примерно сантиметров на двенадцать. Сначала паук с помощью паутины превращает муху в кокон, чтобы она не смогла вырваться, затем аккуратно отрезает нити паутины, которыми обмотана добыча, оставляя лишь несколько ниточек. Приподнимая паутину двумя ногами, остальными обхватив муху, паук проталкивает ее по полсантиметра в нужном направлении, при этом подстраховывая отдельными ниточками. Потом он слегка высвобождает нити, чтобы иметь возможность держать муху чуть позади, немного разворачивает и подталкивает ее по направлению к цели, после чего накручивает еще немного паутины, чтобы зафиксировать добычу в этом положении. Затем паук переходит немного по диагонали и снова тащит свой трофей за собой, придерживает его и отцепляет ниточки паутины, которыми до этого крепил муху. Так продолжалось до тех пор, пока паучий завтрак не был доставлен на место.

Я подумал – а что для меня было бы эквивалентом такого занятия? Наверное, перетащить одной рукой голубого кита на расстояние 120 метров через бездонную пропасть, и чтобы при этом у меня было только несколько прочных эластичных веревок, острога и острый нож. Перед тем как отважиться на такое мероприятие, требующее знания основ инженерного дела и ловкости, мне нужно было бы хорошенько подумать и сделать много предварительных расчетов, оценить риски. Ведь если я оступлюсь, перережу не ту веревку или перережу ее слишком рано, то кит полетит в бездну, и, вероятно, я вместе с ним. А паук не сделал ни одной ошибки, хотя его тельце всего два миллиметра в длину, а мозг и того меньше. Меня это поражает. Я не буду вас убеждать, что паук делает это сознательно, но я восхищаюсь его умственными способностями.