Михаил Литвак - Бинтование душевных ран или психотерапия?

М.Е.Литвак, Е.В. Золотухина-Аболина, М.0. Мирович

Бинтование душевных ран или психотерапия?

Вместо предисловия (М.Е.Литвак)

Как вы уже поняли, перед вами необычная книга. Ее авторы — писатель (М.0. Мирович), философ (Е.В. Золотухина-Аболина) и я — психотерапевт (М.Е. Литвак). Писатель рассказал в художественной форме об историях, которые ему пришлось наблюдать в своей жизни. Общее в них то, что его героям удалось наладить свою жизнь (забинтовать душевные раны) без психотерапевтов и даже почти без помощи своих друзей. Отчасти им помог случай.

Затем высказал свою точку зрения на психотерапию философ, «существо в некотором роде отстраненное, рефлексивно критическое…», полагающий, что «отсутствие пристрастий и личного опыта общения с психотерапевтами, быть может, пойдет на пользу нашему общему делу», с чем я категорически согласен. (Раз она к услугам психотерапевта не прибегала, то это свидетельствует о том, что она человек благополучный и счастливый.)

Потом взял слово я — психотерапевт. Рассказав о психотерапии, о ее методах, которые подходят именно вам, а также о своих подопечных, я показал, что во многих и многих случаях без профессионала-психотерапевта не обойтись. Иначе будет беда, даже если обратиться за помощью к друзьям, у которых самые добрые намерения.

Вы будете читать нашу книгу, думать и решать сами, как выкручиваться из трудных ситуаций: полагаться на собственные силы и помощь друзей или прибегать к помощи психотерапевта.

Бинтование душевных ран (М.О. Мирович)

Михаил Олегович Мирович родился в 1958 году в городе Ростове-на-Дону. Медик по образованию и писатель по призванию, публицист и просветитель, он автор и соавтор множества научных и научно-популярных публикаций в журналах «Москва», «Дон» и других. В 90-е годы в ростовских книжных издательствах выходили произведения М. О. Мировича — сатирические по форме и философские по содержанию.

Это не первое его обращение к проблематике глубинных психологических процессов и межличностных отношений, естественное для врача и обязательное для писателя, но, увы, последнее. Михаил Мирович ушёл из жизни рано. Несправедливо рано. Страшно рано. И этот последний труд написан им в соавторстве с Е.В. Золотухиной-Аболиной u M.E. Литваком.

История первая

Жизнь принца, которого звали Володей, складывалась успешно; он завершал обучение в МГИМО, твердо зная, что ему уготована аспирантура и связанные с ней блага. Ему подфартило с родителями. Они жили не в столице, но его отец занимал должность заместителя председателя облисполкома, а мать заведовала одной из кафедр в местном университете.

В старших классах Володя проявил себя старательным и умным ребенком. До сих пор учителя-старожилы вспоминают о его победах на школьных олимпиадах и прекрасную исполнительскую дисциплину. Наставники не могли нарадоваться на Вовочку, непрерывно ставя того в пример разгильдяям, за что «гордость школы» расплачивалась синяками и шишками. Не проходило и дня, чтобы он не вытаскивал из «мягкого места» кнопки и гвоздики. Но это не смущало Владимира, тем более, что родители объяснили ему, что таким образом он закаляет характер и тренирует волю.

Еще Володя занимался музыкой, ходил в легкоатлетическую секцию и коллекционировал марки. Родители справедливо полагали, что им повезло с сыном.

— Такой хороший мальчик, — говорили о нем знакомые. — Умный, смелый, начитанный. На рояле играет, бегает быстро…

— Главное — не женись, — говорил Володе отец. — Испортишь карьеру. Жену надо выбирать с умом: по вкусу всегда можно найти, а вот ту, которая помогла бы с карьерой, — днем с огнем не сыщешь.

— Есть у нас мадам с охраной. Ее отец — помощник постоянного представителя СССР в ООН. Но она — страшна, как атомная война.

— Ну-ну, — заинтересовался председатель облисполкома. — расскажи-ка подробнее.

— Да нет, — махнул рукой студент. — Это все ерунда. У нее уже есть жених. Учится вместе с нами

— Умный, небось, хлопец, — вздохнул отец. — Тебе бы такую невесту — и помирать не страшно.

Слова отца глубоко запали в душу Володи и он стал думать, как отбить невесту у сокурсника.

Обычные приемы (ночь, темный подъезд, хулиганы — спаситель Володя…) здесь, конечно, не годились, но Володя предпринял нетривиальный наскок на субъект вожделения.

Он как бы случайно подсел на лекции по диалектическому материализму к дочке представителя и тайком порезал себе лезвием палец. С травмированного органа быстро-быстро закапала кровь…

— Ой, Вовочка, — тихо защебетала Наталья (так звали дочь представителя), — что это с тобой? Ты порезался?

— Ерунда, — мужественно произнес Володя. — С кем не бывает?

И Володя принялся рассказывать Наталье о боевых подвигах своего деда в годы второй мировой войны. Рассказчиком и актером он был хорошим, и вскоре Наталья смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых проглядывалось желание познакомиться ближе.

— И тогда дед, — закатывая глаза, хрипел Владимир, — зажал в зубах ППШ. А тут три «Тигра» справа…

Когда лекция подошла к концу, Володя был уверен, что пленил дочь представителя, и дело остается за малым. Однако он жестоко ошибался. Ее женихом был сын первого секретаря одного из крепких сибирских обкомов. Он никогда не сдал бы позиций, если бы Вовочка не договорился с некоей падшей женщиной, которая соблазнила этого сына в новогоднюю ночь.

Сын первого секретаря овладел падшей женщиной в самой развратной и разнузданной форме. С помощью специальной техники Вовочкой были сделаны несколько фотографий, которые были немедленно предъявлены жениху Натальи. И тот снял свою кандидатуру.

А на вопросы расстроенного родителя отвечал:

— Я разлюбил ее, папа.

Блестяще разработанная операция завершилась полным успехом.

Будущий тесть согласился довольно быстро — после первого телефонного разговора с дочерью.

— Он не еврей? — только спросил папаша. — Не диссидент?

— Нет, папочка, все в порядке. Он — русский, — поспешила успокоить папашу счастливая дочь. — Не волнуйся. Я ведь не дура. Ты ж меня знаешь… Все проверено-перепроверено.

Молодые получили прекрасную трехкомнатную квартиру в центре Москвы. Разумеется, с утварью и мебелью, а еще — несколько ящиков с японской аппаратурой.

В какой-то момент Володя сумел убедить себя в том, что он счастлив. В конце концов, что еще надо? Жена, конечно, не красавица. Но и он — не Ален Делон.

Ну, не любит он ее, как Ромео Джульетту! Так, может, оно и к лучшему. Кому нужна любовь с охами, вздохами, разлуками, встречами и поцелуями в час заката?

— Ночи под луной в молодости — это обязательный ревматизм в старости! — сказал он как-то матери. — Была охота мерзнуть…

Мать с уважением посмотрела на сына, но ничего не ответила.

Наталье тоже казалось, что она счастлива. Конечно, муж у нее из явных плебеев, но зато с головой. Наталья с умилением наблюдала за тем, как ее муж учит английский язык и значительно опережает ее по всем показателям.

Наталья понимала, что Владимир женился на ней из-за ее отца, но ей казалось, что именно это делает его ближе к ней, привязывая на веки вечные.

Через два года у молодых родилась дочь.

Радости отца Натальи не было предела. Ему нравился зять — умный, обстоятельный, уважительный.

— Думаю, Наташенька сделала правильный выбор, — говорил он жене. — Во всяком случае, он лучше, чем этот придурок из Сибири.

— Мог бы и получше кого-нибудь найти для дочери. Сам понимаешь — провинция. Вилку как следует держать не умеет. Это «г»…

— Это ты зря. А жениха из нашего круга я, безусловно, найти мог бы, но не захотел.

— Почему?

— Потому что дети нашего круга — сплошь избалованные идиоты. Стоит уйти нашему поколению — и где они окажутся?

— В каком смысле?

— В прямом.

— Где?

— Где им и положено быть — в глубокой яме. А наш зятек не пропадет. На первом этапе я ему помогу, а уж потом — увидишь — уже он нам помогать будет…

Дочь назвали Натальей. Она росла умной, смышленой, а в пятилетнем возрасте у нее обнаружили феноменальные способности к шахматам. Ооновский дедушка вспомнил, что давным-давно получил третий разряд по древней игре и тренер упрашивал его поступать в физкультурный институт, чтобы продолжить карьеру шахматиста. Но желание «выбиться в люди» (а его родители работали учителями в сельской школе) цыкнуло зубом на талант, и жизнь сложилась так, как сложилась.

— Вся в деда, — гордо вещал он коллегам. — Будет великой шахматисткой. Нону Гаприндашвили за пояс заткнет. Я ведь тоже когда-то, знаете, надежды подавал!