Марина Гусакова - Психологическое консультирование: учебное пособие Страница 10

Изучать становление личности возможно в диалогическом отношении к ней психолога, которое является одновременно условием и результатом самообъективации личности. Важнейшее свойство диалога заключается в том, что высказывание не может быть понято со стороны, извне диалога. Правда, подсмотренная о другом человеке, будет ложью, ее нет. Так же и нет заочного понимания в диалоге.

Поскольку «понимание входит как диалогический момент в диалогическую систему и как-то меняет ее тотальный смысл», – пишет Бахтин. Оно подразумевает необходимость личного присутствия, участия человека в диалоге. Понимающий – тот, кто понимает, неизбежно становится третьим в диалоге. Фигура третьего в диалоге чрезвычайно важна у Бахтина. Неважно, сколько людей участвует в диалоге. Третий – это не указание на количество, но позиция понимания. Не к нему обращено высказывание, но он понимает, участвуя. Как? Этот над-адресат, этот третий, присутствующий в диалоге незримо, в разные времена и эпохи принимает разные конкретные выражения: это может быть Бог, абсолютная истина, суд совести, народ, суд истории, наука и т. д.

Когда диалог в процессе консультирования доходит до уровня события, звучит голос (голос как позиция, голос как точка зрения). Бахтин этот процесс описывает как возможность дать сказаться Другому. В консультировании психолог при работе с проблемой клиента производит преобразование проблемы в психологическую, очищая ее от концептуализаций клиента (монолога) и интерпретаций (выполняющих роль психологических защит), высвобождая место для диалогичных отношений, понимая.

Понимание Бахтин связывает с оценкой: безоценочного понимания не бывает, их нельзя разделить, они представляют целостный акт, поскольку понимающий подходит к тексту или произведению со своим сложившимся мировоззрением и не может не давать оценку. Оценку не в смысле суждения и осуждения, но как сопоставление с ценностью, как ты-отношение. Так понимать человек способен только то, что ценит, а не оценивает, сам.

«Для слова (а следовательно, для человека) нет ничего страшнее безответности... Услышанность как таковая уже является диалогическим отношением» [23] .

Быть услышанным – значит, прежде всего, быть понятым. Вокруг понимания (человека ли, текста) Бахтин строит свою концепцию. Существуют различные степени понимания. Можно добавить, что существуют и различные парадигмы понимания, не только текста или произведения искусства, но и человека в ситуации, например, психологического консультирования: майевтика и манипулирование. Бахтин полагал, что степень понимания определяется не точностью познания, но глубиной проникновения.

Что же считать степенью глубины: проникновение к индивидным предпосылкам личности или к высшим проявлениям духа в индивидуальности? Ответ на этот вопрос предполагает прежде ответ на вопрос о том, что считать всеобщим и базовым, а что – индивидуально обусловленным и случайным. Попробуйте задуматься над следующими утверждениями:

• прежде всего, всеобщее должно объединять людей. Что нас объединяет: общие ценности – любовь, свобода, ответственность или индивидуально-типическое – телесное и психическое, делающие нас отдельными индивидами?

• здоровье, как и счастье, однообразно, а болезнь и несчастье имеет множество сортов и видов, внося огромное индивидуальное разнообразие;

• двигаясь к глубине понимания, мы приближаемся к ситуативно и индивидуально случайному (человек тревожный) или к родовой сущности человека, выделяющей его именно как человека (а не как человека лысого, высокого, скромного, агрессивного и т. д.)?

Ответив на эти вопросы, мы придем к пониманию «глубины» как высших измерений духа, в проявлении которых люди сходны. Чем ярче индивидуальность, тем больше одна похожа на другую не в ситуативно-конкретном, а в принципиальном (например, концепция самоактуализации А. Маслоу), чем глубже проникновение, тем ближе мы к познанию человеческой сущности, то есть всеобщего видового и типичного, что отличает человека от всех других природных явлений и выделяет в качестве особого вида.

Психолог может стать «автором» в отношении к «герою» (консультируемому). Не в смысле демиурга, создателя, производящего его на свет, но в смысле «повивальной бабки» Сократа, помогающей раскрыться сокровенному в человеке, Человеку в человеке. Это творческий процесс с неизвестным исходом: будет ли успешным результат – становится более или менее ясным всегда в процессе самой работы, но не заранее.

Обращаясь к теории психологического консультирования, мы встречаем описание поэтапного взаимодействия партнеров, в ходе которого проблема проявляется, очищается от всего наносного, преобразуется. Однако и здесь это описание условно, так как даже в этом экстенсивном, по словам Бахтина, процессе наступает момент, когда человек присутствует. Присутствие понимается как живое и целостное существование в «здесь-и-теперь». Этот момент не может быть выведен из всего предшествующего действия. Конечно, психолог совершает некоторые шаги навстречу такому пониманию, но само по себе его усилие не способно дать сказаться Другому. Тут необходима встречная интенция со стороны клиента. В этом смысле, действительно, личность может «сказаться в одном звуке», для этого не нужно время и подготовка. Никто не может с точностью утверждать, от чего это зависит, что предшествует личностному присутствию, чем оно вызывается? В разных направлениях психотерапии усилия психолога направлены на разное, но всегда за ними скрывается определенное понимание того, на что направлена эта личностная интенция Другого?

Роджерс эмпатически выслушивает, Фрейд интерпретирует, Перлз строит целостную ситуацию. Это все для того, чтобы клиент мог не бояться принятия, набраться мужества осознать, соединить противоречивое.

Непременным условием того, чтобы Другой сказался, присутствовал, является обнаружение смыслового центра его существования и прояснение его позиции. Для В. Франкла, основателя логотерапии, было характерным краткосрочное консультирование. Часто это бывала даже не полноценная встреча, а 15 минут общения с человеком, после чего его собеседник уходил преображенным. В своей книге «Доктор и душа» [24] он приводит такой случай: к нему обратился знакомый его друга, пожилой человек, врач, переживающий депрессию после смерти жены. В. Франкл одной фразой переворачивает мироощущение этого человека: представьте, что вы умерли бы первым, как бы ей было без вас? В одной фразе был найден и озвучен центр человеческого существования – любовь, ради нее он будет жить, чтобы нести крест одиночества ради любимой. Теперь его страдание стало осмысленным – во имя любви!

Говоря о глубине и точности проникновения во внутренний мир человека, мы возражаем тенденции гуманистической психологии углубляться в нюансы переживаний, дробя чувства и ощущения до бесконечности. Это возможно, только если не находится одна центральная проблема – сердцевина человеческого существа. Так, молодая женщина, придя на консультацию, может рассказывать о сложности взаимоотношений с родителями и мужем. В этом ей помогает гуманистический терапевт [25] .

Их отношения могут длиться очень долго, интересно, увлеченно, равно как и бесполезно и удобно для того, чтобы скрыть действительную проблему. Это безопасный способ ничего с собой не делать, никогда не приводящий к основной проблеме, которая может состоять в том, что она не любит своего мужа. Той проблеме, которая позволила бы ей встретиться с собой. Для этого не надо много времени.

Именно консультирование дает возможность изучения диалога, но именно благодаря диалогу консультирование и может быть успешным. Поэтому диалог выступает одновременно как метод оказания психологической помощи и как предмет исследования в консультировании.

Исследованием диалога в консультативной практике психолога занимается, в частности, А. Ф. Копьев. В его работах момент диалогического прорыва представляется как кульминационная точка консультативного процесса. Вступление в диалог может быть только актом свободной воли, то есть нельзя срежиссировать ситуацию диалога или вынудить клиента вступить в диалог. Так же как нельзя, однажды вступив в него, там пассивно оставаться. Диалог характеризует возобновленное усилие. Пассивно же клиент может выйти из диалога, уйти от необходимости самораскрытия и искренности.

Диалог – это акт воли, волевого решения и выбора. По словам В. Франкла всякое нравственное решение не подвластно никаким закономерностям, нет такой потребности, к примеру, которая могла бы руководить нами в выборе и облегчать его. Значит, поступив однажды нравственно, мы вовсе не гарантированы, что в следующий раз сможем автоматически сделать подобный выбор. Нравственное решение всегда результат выбора. Вступление в диалог представляет собой явление такого же порядка, как и нравственный выбор.