Михай Чиксентмихайи - В поисках потока. Психология включенности в повседневность Страница 11

Несмотря на дурную репутацию некоторых дней недели, большинство людей не делают между ними различий. Разумеется, правы те, кто полагает, что днем в пятницу и утром в субботу люди чувствуют себя в целом лучше, чем воскресным вечером или утром в понедельник, однако разница куда менее заметна, нежели принято считать. Многое зависит и от того, как мы планируем наше время: воскресное утро может навевать грусть, когда нам нечего делать, однако если мы с нетерпением ждем возможности заняться запланированным делом или принять участие в семейном ритуале — к примеру, пойти в церковь, — оно может стать одним из лучших моментов недели.

А вот еще один интересный вывод из исследований: люди чаще ощущают всевозможные физические недомогания, вроде болей в спине или головных болей, в выходные либо в то время, когда они не заняты работой или учебой. Даже у женщин, страдающих раком, боли ослабевают, когда они общаются с друзьями или чем-то заняты, и усиливаются в те моменты, когда больные остаются в одиночестве и без дела. Разумеется, если душевные силы не тратятся на выполнение поставленной задачи, нам проще заметить, что с нашим телом что-то не так. Этот вывод совпадает с тем, что мы знаем о переживании потока: шахматист во время напряженной игры часами не замечает голода или головной боли; спортсмены в ходе соревнований способны не обращать внимания на боль и усталость, пока не закончится турнир. Когда внимание сфокусировано, сознание не в состоянии регистрировать слабые боли и прочие неприятные ощущения.

Что касается времени дня, здесь, как и в других случаях, важно выяснить, какой ритм наиболее соответствует особенностям вашего организма. Не существует дня или часа, одинаково благоприятного для всех. Самоанализ поможет разобраться с собственными предпочтениями, а эксперименты с различными альтернативами — ранний подъем, дневной сон, питание в разное время — позволят найти лучшие варианты.

Во всех примерах, приведенных выше, мы рассматривали человека как пассивный объект, чье внутреннее состояние зависит от того, что он делает, кто с ним рядом, где он находится и т. д. Что ж, отчасти это справедливо, однако последние аналитические данные свидетельствуют: важны не столько внешние условия, сколько то, как мы их воспринимаем. Вполне реально чувствовать себя счастливым, в одиночестве занимаясь работой по дому, быть мотивированным на работе, концентрироваться при разговоре с ребенком. Иными словами, качество жизни зависит не от того, что мы делаем, а от того, как мы это делаем.

И тем не менее, прежде чем мы начнем разговор о том, как можно контролировать качество переживания, трансформируя информацию в нашем сознании, мы должны понять, как влияют на нас условия жизни — места, люди, виды деятельности, время суток. Даже законченный мистик, огражденный от любого стороннего влияния, предпочтет сидеть под конкретным деревом, есть определенное блюдо и пребывать в обществе одного, а не другого сподвижника. А на большинство из нас внешние обстоятельства влияют гораздо сильнее.

Итак, первым шагом к улучшению качества жизни должно стать пристальное внимание к нашим ежедневным занятиям и к тому, как мы ощущаем себя в разных видах деятельности, в разное время, в разных местах, с разными людьми. По-видимому, вскоре вы поймете, что ваша жизнь соответствует общим закономерностям: вы чувствуете себя счастливее во время еды и попадаете в поток чаще всего во время активного отдыха. Однако, вполне вероятно, вас поджидают удивительные открытия. Возможно, вы выясните, что любите проводить время в одиночестве. Или что ваша работа доставляет вам куда больше позитивных эмоций, чем вы предполагали. Или что читать вам нравится больше, чем смотреть телевизор. Или все наоборот? Нигде не сказано, что мы обязаны воспринимать жизнь одинаково. Главное — понять, что больше всего подходит именно вам.

Глава 4

Парадокс работы

На работе в общей сложности мы проводим не меньше трети жизни. Работа дает нам неоднозначные переживания: и самые яркие и приносящие удовлетворение моменты, и чувство гордости и идентичности, — и все-таки большинство из нас готовы с радостью отказаться от своей работы. С одной стороны, недавние исследования свидетельствуют: 84 % мужчин и 77 % женщин в США заявляют, что продолжали бы работать, даже если бы получили наследство, позволяющее до конца жизни не трудиться ради хлеба насущного. С другой стороны, участники ряда исследований по методу выборки переживаний в случае, когда сигнал заставал их на работе, ставили утвердительный ответ в пункте «Я предпочел бы заняться чем-нибудь другим» чаще, чем в другое время дня. Еще одним примером такого противоречивого отношения может служить книга, в которой два видных немецких социолога, опираясь на результаты одних и тех же исследований, делали противоположные выводы. Один заявлял, что немецкие рабочие не любят свою работу, при этом именно те, кто относится к ней с отвращением, в целом чувствуют себя наиболее счастливыми. Второй утверждал, что рабочие не любят работу лишь потому, что политизированная пресса промывает им мозги, но те, кто работает с удовольствием, материально обеспечены лучше своих коллег. Дело в том, что для обеих точек зрения были достаточно убедительные свидетельства.

Поскольку работа занимает существенную часть нашего времени и оказывает значительное влияние на сознание, мы должны помнить о двойственности ее характера, если хотим изменить свою жизнь к лучшему. Для начала попробуем вкратце рассмотреть, как работа эволюционировала на протяжении истории и какие изначально противоречивые ценности, связанные с ней, до сих пор продолжают влиять на наше отношение к работе.

Работа, какой мы знаем ее сейчас, — весьма недавнее явление с исторической точки зрения. Ее не существовало еще двенадцать тысяч лет назад, до революции в сельскохозяйственном производстве, интенсифицировавшей сельскохозяйственный труд. До этого, в течение миллионов лет эволюции, и мужчины, и женщины самостоятельно обеспечивали себя и свою родню, однако такого понятия, как работа на другого человека, в ту эпоху не существовало. У охотников и собирателей работа была естественным образом интегрирована в их житейский уклад.

В классических западных цивилизациях Греции и Рима философы, отражая общественное мнение, считали, что работы следует избегать любыми средствами. Безделье считалось добродетелью. Аристотель полагал, что счастливым может быть лишь тот, у кого нет необходимости работать. Римские философы соглашались, что «работа за деньги отвратительна и недостойна свободного человека… труд ремесленника грязен, да и работа торговца ничуть не лучше». Самым достойным делом считалось завоевать или купить плодородную землю и нанять штат надсмотрщиков, которые смогут заставить как следует трудиться на ней рабов и наемных батраков. В императорском Риме около 20 % взрослого мужского населения могли позволить себе бездельничать. Проводя время в праздности, они полагали, что ведут идеальную жизнь. Во времена Республики это было недалеко от истины: правящий класс использовал досуг для воинских и политических занятий, помогая обществу и получая возможность развивать свой личностный потенциал. Однако с течением лет праздный класс перестал участвовать в общественной жизни, предпочтя проводить время в развлечениях и наслаждении роскошью.

Для большинства европейцев отношение к работе начало радикально меняться приблизительно 500 лет назад. Два столетия назад оно сделало огромный скачок, да и в наше время продолжает стремительно преображаться. До XIII века источником энергии в работе были физическая сила человека или животных. Лишь некоторые примитивные механизмы, наподобие водяных мельниц, облегчали для человека тяжкое бремя. Потом постепенно ветряные мельницы различных модификаций заменили человеческую силу в рутинной работе — помоле зерна, доставке воды, поддержании огня в кузницах. Изобретение парового двигателя, а позднее — появление электричества еще более изменили источники энергии и, соответственно, возможности человека заработать на жизнь.

Дополнительным следствием развития технологий стало то, что работа, которая прежде рассматривалась просто как физические усилия, с которыми конь или бык могли справиться лучше, чем человек, стала восприниматься как деятельность, требующая определенных умений, как проявление человеческой изобретательности. Во времена Кальвина имело смысл относиться к «трудовой этике» уже всерьез. Именно поэтому Карл Маркс смог позднее принципиально изменить традиционный взгляд на труд, объявив, что лишь через производственную деятельность мы способны реализовать свой человеческий потенциал. Его позиция не противоречила духу аристотелевского утверждения, что только праздность делает человека свободным. Дело в том, что к XIX веку в работе уже видели больше возможностей для самовыражения, чем в досуге.