Павел Симонов - Темперамент. Характер. Личность Страница 11

Не столько уж редко мы встречаем достаточно сильную социальную или познавательную потребность, не сочетающуюся у данного субъекта с выраженной потребностью в вооружении. Так возникают дилетантизм и некомпетентность. Мы имеем в виду не тот случай, когда субъект лишен возможности приобрести соответствующие знания и навыки, а когда он не стремится их приобрести. Сочетание сильнейшей потребности (скажем, занять определенное место) с отсутствием или бедностью средств достижения цели порождает целую гамму отрицательных эмоций и ведет к представлению о завистниках, о «врагах», якобы препятствующих чужим успехам. Подавляющее большинство неудачников — порождение недостаточной вооруженности. Она может быть обусловлена разными обстоятельствами. Первый вариант: условия воспитания были таковы, что человек не смог приобрести знания и умения, необходимые для достижения цели. Второй: человек выбрал цель (дело, профессию и т. д.), не соответствующую его природным способностям и задаткам — например занятия музыкой при отсутствии слуха. В этом случае даже сильная потребность в вооружении бывает не в состоянии компенсировать ошибочный выбор. Третий вариант: налицо и способности, и задатки, и возможность обучения, но потребность в вооружении слаба. Наконец, четвертый вариант: выбрана такая деятельность, которая требует доминирования совершенно определенной потребности— потребности «для других» у педагога, потребности познания у исследователя и т. п. Субъект же характеризуется выраженной социальной потребностью «занять место» и, успешно пополняя свой арсенал для достижения этой цели, остается слабо вооруженным для деятельности, которой он вынужден заниматься. Такого рода неудачник — явление распространенное и любопытное. Сам себя неудачником он обычно не считает, поскольку искомого места он добился, хотя настоящего специалиста из него не получилось. Окружающие видят, что он не на своем месте. Сам он этого не замечает, как не замечают искусственности его положения все те, кто занял аналогичные места вопреки своей непригодности для этих мест. Все они — неудачники для других и для дела, но не для себя.

Впрочем, даже при самых благих и искренних побуждениях, когда человек занят делом, соответствующим его главенствующей потребности, низкая квалификация остается реальным злом. Она уменьшает общественную ценность личности, потому что только квалифицированная деятельность может стать реальной деятельностью «для других». Но недостаточная вооруженность наносит ущерб и самой личности, обрекая человека на хроническое ощущение своей неполноценности. В остроумной статье «Откуда берутся неудачники?» Б. Рымарь писал: «Так только ли о признании надо говорить, ища счастья в труде? Не в степени ли совершенства исполнения любого дела вся суть заключена, и не в этой ли реальной сути надо искать — будет в труде радость или будет маята? Совершенство исполнения, компетентность исполнителя — вот, кажется мне, та реальная система координат, с которой начинается восхождение от элементарных или полуэлементарных занятий ко все более сложным, все более увлекательным и достигаются глубины дали-дальние сложного. Берусь утверждать, и этому меня научила жизнь: при всех обстоятельствах, есть яркий талант или нет яркого таланта, выбрана ли профессия по призванию или случайно, компетентность выручит. Она сыграет роль в успехах человека, нисколько не меньшую, чем его прирожденное влечение к чему-то, а может, эта роль будет еще и побольше»[33].

Нужно ли говорить, сколь продуктивнее становится деятельность, когда компетентность сочетается с истинным призванием и талантом. Но даже в том случае, когда деятельность лишена новизны и творчества, высокий уровень профессионализма, точность и совершенство исполнения, казалось бы, рутинных операций придают этой деятельности особую привлекательность за счет удовлетворения потребности в вооруженности и тех положительных эмоций, которые возникают на ее основе. Педагогическая практика далеко не всегда и не в полной мере осознает реальность и значение этой потребности, не поддерживает и не культивирует ее. Стремясь сделать процесс обучения интересным, увлекательным для ребенка, педагог иногда апеллирует только к его любознательности, опирается только на потребность познания и... поощряет дилетантизм. Увлеченность оборачивается поверхностностью, любознательность — верхоглядством. В действительности радость узнавать должна постоянно дополняться радостью уметь и мочь, поскольку на потребность в вооружении распространяется принцип ее незаменимости удовлетворением других мотиваций.

Увлеченность делом сближает его с игрой: в процесс овладения профессией вовлекается сверхсознание и в квалификации появляются элементы творчества. Вот почему при обучении и воспитании так важно ориентироваться не только на сознание, но и на сверхсознание. Разумеется, в приобретении профессиональной квалификации решающую роль играет сознание. Участие сверхсознания иногда необходимо (в искусстве, в науке), во многих случаях желательно, но в некоторых профессиях его вмешательство недопустимо. Представьте себе творчество новых правил уличного движения водителем городского транспорта.

Степень удовлетворения потребности в вооружении оказывает огромное влияние на формирование и черты характера. Высокий уровень вооруженности, осознаваемый или неосознанно ощущаемый субъектом, делает его спокойным, уверенным, независимым, сохраняющим самообладание в сложной и быстро изменяющейся обстановке. Недостаточная вооруженность в сочетании с доминированием тех или иных первичных потребностей сообщает характеру черты тревожности, озабоченности своим положением среди людей, ревнивого отношения к успехам других, зависимости от их покровительства и поддержки. Вместо того чтобы сетовать на «дурной» или «слабый» характер воспитуемого, вместо абстрактных призывов к «исправлению» следует, в первую очередь, подумать о том, как вооружить данного человека способами удовлетворения тех его потребностей, которые представляют наибольшую социальную ценность.

Перечислить все, что входит или может входить в вооружение и в квалификацию человека, невозможно, но существует вооружение универсальное, к которому относятся воображение, фантазия, логика. Вооруженность воображением есть, в сущности, вооруженность интуицией или сверхсознанием (мы этого касались выше и к этому еще вернемся). С ранних лет ребенок обогащает свое сознание, в том числе посредством подражания взрослым. Сверхсознанием он вооружается посредством игры. Как мы увидим далее, игра тренирует также и волю — другой, не менее важный вид вооружения. Сверхсознание игра тренирует, поскольку требует от ребенка находчивости и быстроты решений в проблемной ситуации, смелости в оперировании известными правилами. В самой природе игры заложено знание норм, следование им и вместе с тем их смелое преодоление. Такова, если можно так выразиться, и техника сверхсознания. В игре оно «технически тренируется», готовя этим ребенка к применению, интуиции в тех случаях, когда придется самому впервые создавать что-либо новое, принимать нетривиальные решения. Это вооружение приобретается с удовольствием и потому угрожает вытеснить другие средства. Вот почему продуктивность, действенность и сила сверхсознания как вооруженности определяются не им самим, а тем, насколько прочно оно опирается на сознание, на знания, усваиваемые сознательно и планомерно.

Но вернемся к тому благоприятному случаю, когда субъект оказался вооружен знаниями и навыками, необходимыми для удовлетворения его биологической, социальной или идеальной потребности. Почему же и в этом случае разные люди, обладающие примерно равной силой побуждения и равной степенью вооруженности, действуют подчас весьма различно? Почему деятельность одних прекращается при столкновении с первым же препятствием, а деятельность других продолжается с удвоенной энергией? Как правило, здесь мы встречаемся с функционированием воли.

В большинстве современных руководств воля определяется как всесильный сверхрегулятор, управляющий желаниями и поступками человека. «Воля представляет собой особую форму активности человека. Она предполагает регулирование человеком своего поведения, торможение им ряда других стремлений и побуждений, предусматривает организацию цепи различных действий в соответствии с сознательно поставленными целями. Волевая деятельность заключается в том, что человек осуществляет власть над собой...»[34]. Представление о воле как феномене, противостоящем потребностям и воздействующем на них, с наибольшей категоричностью высказал Ш. Н. Чхартишвили: «Своим названием волевое поведение обязано тому обстоятельству, что ему дает начало, а также управляет им на всем его протяжении не какая-либо потребность, а сама личность как субъект воли... Эти два явления — потребность и воля — занимают, таким образом, совершенно различные места в психологической структуре личности»[35].