Клу Маданес - Стратегическая семейная терапия Страница 12

Ниже приводятся примеры директив, к которым прибегал в своей работе Хейли (1976b, pp. 60-63).

1. Отцу и сыну поручается делать вместе нечто незначительное, но такое, к чему мать относится без одобрения. Матери будет трудно распоряжаться тем, что они делают, если их занятие противоречит ее желанию.

2. Отцу, который, отстранив мать, образовал обособленную коалицию с маленькой дочерью, предлагается стирать детские простыни, когда дочка намочит постель. Задание нацелено, с одной стороны, на то, чтобы увеличить дистанцию между отцом дочерью, а с другой — отучить девочку «ловить рыбку» в постели.

3. Матери, которая жалуется, что она не в состоянии справиться с 12-летним сыном, терапевт рекомендует отдать его в военную школу-интернат, поскольку, дескать, иного выхода у нее нет. Расчет терапевта построен на том, что парень не имеет ни малейшего представления о том, что такое военная школа, и прежде чем отправить его из дома, мать должна подготовить его к жизни в этом учебном заведении. Далее клиентка под руководством терапевта начинает учить сына быть внимательным, вежливым, убирать по утрам свою постель и т.д. Учение протекает в форме игры, где мать исполняет роль сержанта, а сын — рядового. В течение двух недель мальчишка вел себя настолько прилично, что надобность отправлять его в военную школу исчезла. Мать нашла подход к сыну, а сын научился слышать мать и выполнять то, о чем она просит.

Иногда терапевт придает своим указаниям метафорическую форму, не раскрывая до конца, чего бы он хотел и что именно клиентам надо делать. Как утверждал Эриксон, люди охотнее следуют директивам, когда не подозревают, что получили их (Haley, 1967a, 1967b).

Одна из наиболее примечательных особенностей данного подхода — опора на технику парадоксальной интенции. Директивы терапевта парадоксальны в той мере, в какой он, с одной стороны, уверяет семью, что хочет помочь ей измениться, а с другой — просит не изменяться. Подход основан на допущении, что некоторые семьи, обращаясь к терапевту в поисках поддержки, на самом деле будут сопротивляться всем видам предлагаемой им помощи. Поэтому правильнее утверждать, что желание терапевта в данном случае сводится к тому, чтобы члены семьи оказывали ему сопротивление, но в формах, ведущих к изменению. Хейли (1963, 1976b) описывает ряд стратегий, которые служат подобным целям.

1. Терапевт удерживает членов семьи от всяких практических шагов, способных привести к улучшению их ситуации, с сомнением обсуждая с семьей последствия, к которым может привести решение предъявленной проблемы, и при каждой новой встрече продолжая муссировать данную тему.

2. Супружеская пара, где обе стороны находятся в состоянии бесконечного противоборства друг с другом, получает от терапевта совет ни в коем случае не прекращать борьбы.

3. Одному из супругов предлагается жаловаться на симптом, когда тот не причиняет ему никакого беспокойства — так, чтобы его (или ее) половина не могла разобраться, действительно ли симптом дает о себе знать, или жена (муж) лишь выполняет указание терапевта.

4. Одному из супругов дается директива поощрять симптоматическое поведение другого.

Палаззоли и группа ее коллег (1978) постоянно используют парадоксальную стратегию, работая с семьями шизофреников. Всем членам семьи предписывается именно то поведение, которое увековечивает дисфункцию. Когда терапевт благожелательно предписывает правила, которые и без предписаний были присущи семейной системе, члены семьи, скорее всего, захотят эти правила изменить.

Пэпп (1980) устанавливает различие между так называемыми прямыми директивами, рассчитанными на готовность семьи к согласию с терапевтом, и парадоксальными, построенными с учетом того, что семья может игнорировать директивы терапевта, отказываясь повиноваться им. Интервенции, основанные на согласии — совет, разъяснение, предложение — ставят своей целью содействие коммуникативной открытости в семье, инструктирование родителей о способах контроля над детьми, помощь в распределении нагрузок и привилегий среди домочадцев, установление дисциплинарных правил, регулирование секретности и обеспечение информацией, дефицит которой обнаруживается у членов семьи. Что касается парадоксальных директив, планируемых в ожидании неповиновения клиентов, то ради конечного успеха терапевт использует это неповиновение и следует логике семьи вплоть до той точки, пока всех не охватит чувство абсурдности и пресыщения. Пэпп (1980) предписывает три шага в построении парадоксальных директив: (1) позитивное определение симптома как поведения, мотивированного стремлением поддержать семейную стабильность; (2) предписание цикла взаимодействий, продуцирующего симптом; (3) сдерживание семьи, когда та начинает проявлять первые признаки изменения.

Поскольку стратегическая семейная терапия требует для каждой проблемы специальной терапевтической программы, никаких ограничений в вопросах подбора пациентов и их соответствия данному направлению не существует. Подход применяется в работе с пациентами всех возрастных рангов и самых разных социально-экономических страт, с проблемами самого разного рода, такими как психозы, психосоматические симптомы, супружеские конфликты, одиночество, страхи, детская и юношеская делинквентность. В каждом отдельном случае терапевт предписывает специфическую стратегию. Если по истечении нескольких недель избранная стратегия не приближает терапевта к цели, он изменяет ее или прибегает к новой. Это не такой подход, где терапевт, терпя провал, продолжает делать большую часть того, что делал и раньше. Терапевту позволено заимствовать из других терапевтических моделей любую технику, если ее применение будет полезным. Иными словами, это прагматический подход, где от терапевта ждут, что он следит за проявлением всего нового и прогрессивного в терапии.

Настоящая книга вносит новые элементы в школу стратегической психотерапии. К их числу относятся: (1) новый фокус работы, сместивший внимание с уровня коммуникации в семье на уровень ее организации; (2) интерес к проблеме иерархической неконгруэнтности, когда в семье сталкиваются две одновременно действующие, но исключающие друг друга сильные структуры; (3) акцент на понимании метафоры, находящей выражение в симптоме и паттернах внутрисемейного взаимодействия; (4) заинтересованность в понимании специфичности симптома или в поиске ответа на вопрос, почему избирается именно некий особый симптом в обход других разновидностей симптоматического поведения.

Книга расширяет репертуар терапевтических стратегий и техник. Автор предлагает: (1) новый подход к использованию парадокса, не основанного на сопротивлении семьи и ее неповиновении терапевту; (2) дополнительные стратегии, направленные на решение супружеских проблем и достижение в паре более гармоничных, основанных на равенстве отношений; (3) фокусирование на специальных техниках, цель которых состоит в изменении метафор, находящих выражение в симптоматическом поведении; (4) особые техники убеждения родителей, пробуждающие в них ответственность за своих детей и готовность решать их проблемы.

3. СУПРУЖЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ: НА ВЕСАХ ВЛАСТИ

Все супружеские пары сталкиваются с проблемой разделения власти и создания в семье иерархии, при которой сферы контроля и ответственности делятся между мужем и женой. Понятие власти связано с возможностью не только доминировать, но и заботиться о другом, содействовать его изменению, думать о комфорте супруга, отвечать за него. Муж и жена делят между собой власть, прибегая к самым разным способами. В некоторых семьях один из супругов принимает на себя все решения, связанные с домом и воспитанием детей, тогда как в компетенцию другого входит весь социальный контекст, связи семьи с окружением. Бывает, что в сферу власти одного из супругов входят решения, связанные с деньгами, ответственность же второго распространяется на семью и отношения с друзьями. Порой в борьбе за власть ее источник усматривается в беспомощности. Муж и жена, например, могут капитулировать перед сыном-подростком, который уравнял их, заняв высшую ступеньку в семейной иерархии. Случается и так: в то время как один из супругов присваивает себе право единолично решать самые главные вопросы, от которых зависит жизнь семьи, другой, будучи беспомощным и бесправным, создает такое единство с ребенком, которое в самой основе подрывает силу и могущество главы семьи. Нередко вместо ребенка источником власти становится симптом. Данная глава посвящена как раз таким супружеским парам, где симптом избирается в качестве средства, помогающего достичь относительного равновесия в обладании властью. Этой цели зачастую служат депрессия, алкоголизм, страхи, тревожность, различные психосоматические расстройства (вопросы функции, которую в сфере межличностных отношений выполняет симптом, рассматривает также Хейли (1963).