Валентин Бадрак - Как стать успешной в современном мире Страница 12

Ставки на свою женскую силу в жизни сделали такие известные личности, как Клеопатра, Агриппина, маркиза де Помпадур, Мэрилин Монро, Айседора Дункан. Все они умерли довольно молодыми. Казалось бы, никакой прямой связи нет, судьбу этих женщин решили не зависящие от них обстоятельства, войны, трагические случайности, болезни. Но эти обстоятельства оказывались лишь следствием той или иной жизненной линии. Клеопатра объективно могла бы соблазнить Октавиана, пришедшего в Египет за головой своего соперника Марка Антония, и договориться с ним о правлении в своей стране. Агриппина фактически подошла к финалу своей жизни, когда осознала, что ее женские чары не действуют, оставляя безразличными Сенеку и сына Нерона. Всесильная маркиза де Помпадур слегла тогда, когда почувствовала «вторичность» своей роли при дворе Людовика и поняла, что король способен легко обойтись без нее. Отдав монарху всю свою энергию, она не сумела проглотить свою «ненужность», потерю привлекательности и женственных сил, потому позволила болезни съесть себя без всякого сожаления о потускневших красках жизни. Мэрилин Монро трагически умерла в расцвете сил, но ее смерть также не будет казаться столь необычной, если учесть, что актриса не находила себя, металась в истериках и депрессиях, пыталась лечиться у сомнительных людей и принимать не внушающие доверия дозы медицинских препаратов. Она плавно приближалась к возрасту, который ею самой расценивался как критический с точки зрения привлекательности; она патологически боялась того момента, когда не сможет очаровывать толпу, а ведь она жила именно этим. Сходна судьба и Айседоры Дункан, которая отдавалась безудержной любви и эмоциям, с нею связанным. Некогда великая танцовщица так и не оправилась после ухода от нее Есенина; теперь ее уже не так манили идеи распространения босоногого танца. Хотя она и до своей трагической смерти «крутила» романы с мужчинами, это была уже не та Айседора; она казалась усталой одинокой женщиной, так и не нашедшей пристанища, не реализовавшейся в материнстве, неудовлетворенной жизнью. Она пыталась компенсировать все это фейерверками и скандальными выходками, поддерживать свое имя на слуху, но ее дух, кажется обрадовался освобождению, потому что находиться на земле уже было для нее бесполезно и даже нелогично. Ведь она не могла и не хотела меняться сообразно новым обстоятельствам и своему возрасту.

Почти то же можно сказать и о Марине Цветаевой, в течение жизни демонстрировавшей определенную любовную инфантильность, с восторгом воспринимаемую от романтичной девушки, но вызывающую недоумение, когда речь идет о зрелой женщине. Безусловно талантливая поэтесса, она не нашла в себе сил перестроиться и жить в рамках клетки, исполненной в виде страны Советов.

Пожалуй, единственным исключением из общего правила кажется Коко Шанель, женщина, пробившая себе дорогу благодаря тонкому расчету, с помощью мужчин, которых она неизменно очаровывала своей прелестью. Но, в отличие от Айседоры Дункан и Мэрилин Монро, она не витала в облаках, сотканных из необоснованных пленительных иллюзий, а использовала свою временную власть над мужчинами для достижения независимости и могущества. Это было вовсе не могущество маркизы де Помпадур, которое зиждется на признании великой женственности и рассыпается, как хрусталь, брошенный наземь, несмотря на наличие множества материальных ценностей. Коко Шанель и, возможно, Мадонна фактически являются переходными образами, поскольку сумели трансформироваться в процессе взращивания своих личностей. Если первые шаги они совершили при помощи мужчин, нередко откровенно ими соблазненных, то, достигнув минимальной самостоятельности, сосредоточились на карьере в специфических областях человеческой деятельности. Любовь и секс с тех пор оставался для них только любовью и сексом, они не преувеличивали и не преуменьшали значения этой стороны жизни, однако сосредоточение энергии на других целях позволило им добиться невероятной для женщин свободы и освободиться от необходимости делать любовь своим оружием.

Те женщины, которые достигли признания благодаря своей профессиональной деятельности, нередко с отчетливыми мужскими чертами, составляют иную, принципиально отличную мотивациями и целями, группу. В отличие от первой группы женщин их развитие по мужскому типу, то есть выбор мужских профессий, деятельности и близких мужчинам стратегий, предполагало долговременный процесс, мало связанный с такими сопутствующими факторами, как способность очаровывать и соблазнять мужчин. Не исключено, что именно поэтому сосредоточившаяся на управлении государством Ливия, избравшая литературное творчество Агата Кристи, сделавшая своим орудием моду Коко Шанель или эксплуатировавшая политику Маргарет Тэтчер составляют категорию долгожительниц. Хотя несколько меньше прожили княгиня Ольга, Екатерина Вторая, Мария Склодовская-Кюри и Елена Блаватская, однако это все же гораздо дольше, чем те женщины, которые сделали ставку на любовь. Исключение составляет Жанна д'Арк, но она в большей степени, чем кто-либо другой, зависела от мужчин, поскольку ее деятельность являлась их политическим проектом.

Смерть, таким образом, почти всегда оказывалась завершающим актом жизни, безупречно выверенным механизмом перехода из реального мира в небытие, боязливым и смиренным нырянием в бездну или уверенным прыжком в бесконечность, туда, где парят над землей. И, похоже, каждая из этих талантливых женщин сама определяла, тихо ли ей исчезнуть или громко хлопнуть за собой дверью.

Глава 4

ЖЕНСКОЕ В ТАЛАНТЛИВЫХ ЖЕНЩИНАХ

Может показаться удивительным и странным, но физическая красота, совершенство форм, миловидность практически никогда не играли особой роли в самореализации женщин. Те женщины, которые сумели достичь наиболее высокой степени влияния на мужчин и даже манипулирования ими, отнюдь не отличались совершенной красотой. Не говоря уже о женщинах, которые изначально игнорировали свою половую принадлежность, становясь на мужскую тропу восхождения к успеху, делая ставку на интеллект, твердость характера и волю. Несмотря на привлекательность теории о бьютизме, физические формы и внешняя миловидность в жизни всякий раз уступали обаянию и виртуозности общения. Очарование интеллектом, пылкостью духа и темперамента, колоритным представлением образа неизменно брало верх над даром природы. Более того, история выдающихся женщин свидетельствует о том, что нередко отсутствие физической привлекательности для целеустремленных женщин служило стимулом для поиска альтернативных возможностей влияния. При помощи обаяния, воли, острого и расчетливого ума, разнузданной сексуальности женщины достигали гораздо большего, чем может позволить холодная красота. Елена Блаватская была скорее непривлекательной, Айседора Дункан и Мадонна далеки от того, чтобы называться красавицами. В Жанне д'Арк многие видели ярко проступающие мужские черты. Жанна Антуанетта Пуассон, молодая Екатерина, Габриэль Шанель, Агата Кристи в молодости были привлекательными, но рядом с ними всегда были не менее симпатичные девушки. Самая знаменитая из женщин – царица Клеопатра – не являлась образцом красоты, а современные исследователи даже утверждают, что физические данные соблазнительницы Цезаря были более чем посредственные. Властная правительница Египта даже с натяжкой не могла бы прослыть женщиной с дивной внешностью, а историк Майкл Грант уверен, что восхваление Меценатом дивных волос Октавии, соперницы Клеопатры в борьбе за сердце Марка Антония, задевало ее так, как будто было сравнением с ее посредственными физическими данными. Екатерина Вторая очень быстро лишилась девичьей прелести и никогда не делала ставок на внешность. Даже Ливия, которая действительно обладала строгой холодной красотой и пропорциональностью форм, из-за горделивой аристократической отстраненности никогда не давала повода мужчинам увлечься обманчивой наружностью: она строила отношения с окружающим миром совсем на другой основе. Хотя эта основа, так же как и сексуальность, апеллировала к инстинктам: Ливия управляла преимущественно страхом смерти, подкрепляя кровавый кнут призрачной сладостью перспектив удовлетворить собственные амбиции и насытить врожденную жажду к власти и богатству. Даже символ сексапильности Мэрилин Монро восхищала мужскую аудиторию не исключительной внешностью, а благодаря тому, что ее сценическое, то есть воссозданное режиссерами, поведение соответствовало ожиданиям мужчин. Не стоит напоминать, что Мэрилин Монро была несколько полноватой, чтобы слыть эталоном красоты, и слишком поверхностной, чтобы привлекать мужчин целостностью своего образа. Ее красота была не просто надуманной, она была внедрена в коллективное сознание, навязана посредством новейших технологий и неиссякаемой жажды самой Мэрилин быть магнитом для как можно большей аудитории. Ее способность исторгать из себя флюиды притягательной страстной самки, которой она была лишь на сцене по велению строгих сценариев, создала миф об удивительной красоте Мэрилин. Но она приковывала взгляды мужчин преимущественно потому, что первой продемонстрировала новое поведение, резонансное и вызывающее для общества того времени. Физическая привлекательность этой женщины базировалось на хитроумной демонстрации доступности, которая на поверку оказывалась лишь сладострастной иллюзией.