Константин Сельченок - Психология художественного творчества Страница 125

Такое «раскрепощение» дается им с большим трудом. В ряде случаев они пытаются решать творческие задачи в формально-логическом ключе, то при этом, в силу неэнтропийности логического мышления, также требуется высокая церебральная активация, особенно если учесть, что использование этих форм мышления для решения творческих задач неадекватно. Задачи, не поддающиеся логическому решению, вызывают, к тому же, эмоциональное напряжение с негативным знаком, что также проявляется усилением церебральной активации. А для людей наиболее творческих именно такие задачи являются наиболее притягательными, поскольку им не столь сложна организация образного контекста. Их основные усилия, напротив, направлены не на раскрепощение образного мышления, а на ограничение его потенциальных возможностей, ибо без такого ограничения творчество превращается в хаос.

Из всего вышесказанного вытекает, как существенно с ранних лет правильно строить воспитание и обучение, ориентируя их на развитие образного мышления, чтобы впоследствии оно не оказалось скованным рассудочными рамками.

В заключение укажем, что способности правополушарного мышления к созданию образного контекста бывают нарушены, по нашим данным, при невротических и психосоматических заболеваниях, и симптоматично, что при этих формах патологии творческие возможности значительно снижены и поддерживается стабильно высокий и непродуктивный уровень церебральной активации. В то же время один из основных механизмов, предотвращающих развитие невротических и соматических расстройств, связан с наиболее ярким проявлением активности образного мышления — сновидениями.

В этом заключительном разделе статьи мы остановимся на более частном вопросе, касающемся роли сновидений в процессе творчества. Интерес к этому вопросу постоянно поддерживался периодически появлявшимися сообщениями о творческих «озарениях» во сне. В настоящее время показано, что переживанию сновидений соответствуют определенные физиологические показатели (десинхронизация биоэлектрической активности мозга, быстрые движения глаз при закрытых веках, падение мышечного тонуса, особенно мышц диафрагмы рта и др.). В комплексе эти показатели формируют определенную картину, называемую фазой быстрого сна. У здоровых людей эта фаза наступает с равными интервалами 4-5 раз в течение ночи и занимает около 20-25% всего сна. Благодаря открытию фазы быстрого сна появилась возможность экспериментального изучения функциональной роли сновидений.

Исследований, посвященных влиянию быстрого сна и сновидений на процессы творчества, относительно немного. Установлено, что у лиц с высоким творческим потенциалом в сновидениях более выражены первичные процессы мышления (т.е. более активно невербально образное мышление) по сравнению с контролем. Лица с конвергентным типом мышления являются менее творческими и дают меньше отчетов о сновидениях, чем лица с дивергентным типом мышления. Наконец, лишение быстрого сна приводит к значительному ухудшению в выполнении тестов на творческое мышление (тесты Гилфорда), но не ухудшает выполнение задач на запоминание.

Все эти данные как будто подтверждают гипотезу о том, что творческий акт осуществляется в самих сновидениях благодаря доминированию во время сновидений образного мышления. На первый взгляд, это хорошо согласуется также с представлениями о решающей роли образного мышления в процессах творчества, изложенных в предыдущем разделе.

Но в действительности механизм положительного влияния быстрого сна и сновидений на процессы творчества окончательно не выяснен. Действительно ли творческий акт закономерно осуществляется в самом сновидении и в этом одна из основных функций сновидений? Против этой точки зрения можно привести ряд теоретических возражений и она не согласуется с некоторыми экспериментальными данными. Так, испытуемым незадолго до сна предъявлялась для решения задача, требующая творческого подхода; затем проводились пробуждения в фазе быстрого сна и регистрировались отчеты о сновидениях. Было установлено, что содержание сновидений по ряду критериев не различалось в тех случаях, когда после сна удавалось решить задачу, и в тех случаях, когда решение так и не было найдено. Между тем если бы процесс решения осуществлялся во время самих сновидений, то различия должны были бы проявиться.

Состояние творческого экстаза и максимальной продуктивности часто сопровождается сокращением общей длительности сна, в том числе редукцией быстрого сна, безо всяких неприятных субъективных последствий. Это возможно только при снижении потребности в быстром сне. Если приписывать сновидениям в качестве одной из основных задач непосредственное участие в творческом акте, то возникает парадоксальная ситуация: при максимально успешной творческой деятельности редуцируется необходимое для такой деятельности состояние.

Что касается теоретических аргументов, то они сводятся к следующему. В предыдущем разделе мы подчеркивали, что образное мышление играет определяющую роль на этапе созревания творческого решения и на этапе инсайта, «озарения». Но заключительным этапом любого творческого акта является организация, критический анализ и приведение в упорядоченную систему результатов активности образного мышления. Без этого этапа творческий акт останется, что называется, «вещью в себе», будет представлять хаотическое разнонаправленное движение отрывочных идей и образов и соответственно не будет иметь почти никакого социального значения. Для этого последнего этапа творчества решающим является взаимодействие вербального и невербального мышления.

В сновидении нарушены условия для такого взаимодействия. Особенность сновидно измененного сознания заключается в его своеобразной диссоциации. У психически здорового человека, находящегося в состоянии бодрствования, сознание обеспечивает отражение объективной реальности, абстрагирование знания об этой реальности от себя как субъекта познания и выделение себя из среды как субъекта познания и как «субъекта-личности» (последнее обеспечивает самовосприятие и самооценку и лежит в основе становления социальных мотивов).

Во время сновидений человек не осознает себя видящим сновидения, т.е. нарушено отражение объективной реальности и выделение себя как субъекта познания. Анализирующая и оценивающая функция вербального мышления почти утрачивается. В результате нет и критического отношения к воспринимаемому — спящий не удивляется никаким чудесам, происходящим в сновидении, и не считает их невозможными и нелепыми. Происходит как бы пассивная регистрация сознанием результатов активности образного мышления.

Благодаря тому что образное мышление оперирует реальностью во всем ее многообразии и богатстве взаимосвязей, во время сновидений могут осознаваться такие качества предметов и их соотношения, которые в период бодрствования не осознаются в силу критико-аналитической функции сознания, отвергающего их из-за внутренней противоречивости. Благодаря этому сновидное изменение сознания может способствовать «озарению». Примеров тому много и в искусстве, и в науке. Примечательно, что нередко откровение приходит во время сновидения скорее в форме метафоры, чем в завершенном, окончательном виде. Это особенно относится к научным открытиям. (Художественные образы могут являться с большей непосредственностью.) Так, Кекуле увидел во сне змею, держащую в зубах свой собственный хвост, и уже после пробуждения осознал, что это образ формулы бензольного кольца. Таким образом, открытия в сновидениях, мало того что встречаются относительно нечасто (учитывая, что каждый видит в ночь 4-5 сновидений), но и требуют дополнительной работы бодрствующего сознания. Здесь проявляется важная закономерность. Именно то, что способствует инсайту, отрицательно сказывается на следующем этапе творческого процесса, когда необходимо превратить результаты активности образного мышления из «вещи в себе» в вещь для нас. Поэтому признавая, что в сновидениях есть определенные предпосылки к творческому решению, мы вынуждены одновременно констатировать, что эти предпосылки часто нейтрализуются другими свойствами сновидно измененного сознания. Следовательно, свершение творческого акта не может относиться к числу основных функций сновидения.

Но у быстрого сна и сновидений остается другая возможность влияния на творческий акт, влияния хотя и опосредованного, зато более надежного. Для рассмотрения этого вопроса вернемся к представлениям о творчестве как своеобразной форме поисковой активности.

Мы уже отмечали, что состояние отказа от поиска, возникнув в процессе решения конкретной сложной и субъективно важной задачи, может распространиться на любую другую деятельность. Это особенно относится к решению внутреннего мотивационного конфликта. Отказ от поиска решения такого конфликта может лежать в основе возникновения невротической тревоги, снижающей творческую продуктивность.